Когда вернувшийся домой тролль вошел в кабинет, то там сидел усталый, но довольный Кархи. Рядом с ним возился с горшками Сурш.

— Погляди на нашу "Башню Шутника", — обратился к троллю Кархи. — Лучшая травка в Эркалоне наконец готова расти, и радовать всех ценителей прекрасного и нашего агентства. Сурш молодчина, сумел все-таки из подарков Дымка вывести новый сорт. Три горшка уже с ним, — гоблин с гордостью показал на маленькие горшочки. Сурш с видом отца тройни сиял как новенький золотой. Урр-Бах скептически осмотрел тоненькие стебельки.

— Сурш, а ячмень сможешь получить, чтобы рос как чертополох?

— Так меня еще не оскорбляли, — обиделся Сурш. — Я не крестьянин, а мастер. Творю во славу болотных духов.

— Гоблины, — вздохнул Урр-Бах. — Нет бы что путевое сотворить. Кархи, как там Марсиэль?

— Два платья, сиркийская шаль, эльфийский платок и эльфийские туфли, — перечислил гоблин. — И пять поцелуев. Нирра увязалась с нами и тоже взяла платок. Слава всем духам, когда расплачивался, выяснилось, что это скатерть. Нам продавец скидку сделал на все, половину скостил. Жаль, твоей подружке не дали посильнее его придушить. Скатерть бесплатно забрали, Марсиэль поможет сестре ее перешить.

— Сурш, как там Тупая Башка поживает? — поинтересовался тролль. — Так же работает на Дымка?

— А куда он денется? — ответил Сурш, — кстати, вас приглашает на день рождения через две недели.

— Надо же, Кархи, уже год прошел с нашего знакомства, — удивился Урр-Бах. — Помнишь, как я спас тебя от твоих дружков? Ты у них одежду стибрил, чтобы на работу устроиться.

— Взял взаймы, уже вернул процентами, — возразил Кархи. — Сурш, жду тебя завтра к девяти утра. С меня "Особый гоблинский".

— Приду, — кивнул Сурш, расставляя горшки на подоконнике. — Завтра точно будет солнечно. — Всем хорошего вечера, — старьевщик вышел из кабинета.

— Что это вы на завтра задумали? — поинтересовался Урр-Бах.

— Будем высаживать нашу травку на террасу, — завтра первый день новолуния, должна хорошо приняться и вырасти. Ускоритель роста от Дымка весьма кстати. Дружище, "Башня Шутника" не за горами.

— А мой барашек никак не научится рисовать как поздний Брузель, — Урр-Бах вздохнул. — Слишком прямые мазки, а ведь тот помер от белой горячки. Куплю ему кисть подлиннее, чтобы дрожала сильнее. Завтра первый день новолуния, говоришь? Надо дать барану имя, чтобы повезло в живописи. Пусть будет Мемезелем.

— Обязательно называть на эльфийский лад? — поморщился Кархи.

— Он же за эльфов работает, — не понял тролль. — Может их всех заменить, вот увидишь. Кстати, нашел я этот памятник Фукизеля, не поверишь, но нас, похоже, обошли луфардцы, — Урр-Бах подробно рассказал о своих наблюдениях и подозрениях относительно работ на месте дома Риксбора. — Надо что-то делать с этими шустрыми ребятами, а то останемся со сломанным косяком.

— Зачем тебе вообще сдался этот артефакт? — спросил Кархи. — Пусть луфардцы хоть дюжину их откопают.

— Артефакт должен остаться в Эркалоне, — упрямо заявил Урр-Бах. — Не для того нас чуть не убил тот полоумный маг в Академии, чтобы потом какой-то луфардец хвастался забавной вещицей перед любовницами. Я сто раз уже сказал, дело о краже артефакта не закрыто, даже если оказалось, что его сперли еще сто лет назад.

— Как знаешь, — Кархи отхлебнул вино из клепсидры и скользнул взглядом по передовице свежего номера "Один эльф сказал". — Ты смотри! — воскликнул гоблин, — пишут, что возле Эркалона остановилась отборная тысяча гномов из Миттхельда. Что здесь забыли эти бородатые задницы? Мы никогда не были в союзе с этим королевством, их считают склочными ублюдками даже остальные гномы.

— Кархи, у меня Мемезель пишет рисует как пьяный гобл, а ты лезешь с какими-то гномами, — заворчал Урр-Бах. — Как приперлись, так и уйдут. Может, барашку света мало? В подвале лучше не рисовать, буду его сюда таскать.

Король Эркалона Ирсавер отпил из золотого кубка вино, не по-королевски рыгнул и оглядел членов Малого Совета, сидящих ниже него за длинным лакированным столом. Все девять мест были, как обычно, заняты: верховный жрец Светлой Девятки Пирхей благочестиво косился на пышную грудь богини материнства, на фреске кормящей бога справедливости; глава Магической Академии Сертоний просматривал какие-то документы, как и брат короля Мертувер — всесильный глава Тайной службы. Еще один брат Ирсавера, командующий армией страны Рурвель, с глазами, мутными от вчерашней попойки, что-то пытался объянить племяннику и наследному принцу Тисару.

Сын Ирсавера слушал дядю с каменным лицом, иногда переводя чересчур недоуменный взгляд на породистую луфардскую гончую у своих ног. Король поморщился, тридцатилетний сын никак не хотел вникать в государственные дела, предпочитая проводить время в бесцельных забавах с такими же оболтусами из знатнейших семейств королевства. Верховный судья Риор не без труда сложил руки на внушительном животе и искусно притворялся дремлющим. Рядом с ним тихо шептались градоначальник столицы Турхель и глава городской стражи Ирбил.

Невысокий и худой главный королевский казначей Ласкар сидел с сжатыми губами и ни с кем не общался — все остальные у него числились в списке крупнейших транжир королевской казны. Ласкар, известный запредельной скупостью даже к своим домочадцам, часто игнорировал запросы на выделения средств, даже подписанные самим королем, что приводило к громким стычкам с остальными, и лишь прямой вмешательство короля заставляло казначея, сжав зубы, расставаться с казенным золотом.

— Заседание Малого Совета королевства объявляю открытым, — тихо объявил монарх, произнеся традиционную фразу. В роскошном кабинете, отделанном в стиле позднеэльфийского созерцания (на фресках стен и потолков голых мужиков было не меньше, чем женщин), воцарилась тишина. Все устремили взгляды на немолодого Ирсавера. Король посмотрел на брата:

— Мертувер, докладывай.

Глава Тайной службы извлек из стопки документов исписанный лист и начал рассказывать Малому Совету обо всех значимых для страны новостях за последний месяц. Таковых оказалось не слишком много и главным событием, конечно, оказалось внезапное даже для большинства членов Малого Совета появление гномов из Миттхельда. Присутствующие прервали доклад Мертувера и принялись выяснять подоплеку этого события. Большинство из них никогда не доверяли северному королевству гномов и опасались какой-то каверзы от хитрых бородачей. Гул голосов прервал Ирсавер, подняв руку.

— Миттхельд предлагает военный союз для освоения восточных земель Тролльего Холмогорья, до самых Снежных гор, — произнес монарх. — Гномы просят все земли севернее Шумной реки, а Эркалону тогда отойдет большая часть новых земель, вплоть до границы с Луфардой. Мертувер, покажи уважаемому Совету карту земель.

Глава Тайной службы развернул на треть немаленького стола подробную карту Эркалона и окрестных стран. Троллье Холмогорье и Великий Зеленый Шаманат гоблинов занимали все земли к западу от Эркалона и его соседей. Восточный участок Тролльего Холмогорья был отделен от основной части высокими Снежными горами и если бы не несколько перевалов, то тролли так никогда бы и не расселились на закат вплоть до Западного океана. Миттхельд удачно для себя граничил на юге с Эркалоном, а на западе с гоблинами и троллями. У его восточной границы шла постоянная грызня с Союзом Свободных Шахт и парой мелких гномьих королевств, в которой Миттхельд постепенной проигрывал. Истощение железных рудников также требовало быстрого решения, и экспансия на запад показалась гномам самым недорогим способом решить все свои проблемы.

Эти и другие геополитические расклады глава Тайной службы объяснил остальным кратко и доходчиво. Затруднение вызвала только оценка сил троллей. Чтобы не повторять прошлых ошибок, гномы предлагали внезапно ударить объединенными силами, выставив с каждой стороны по восемь-десять тысяч отборных войск и до полусотни боевых магов. Сами гномы из-за заварушки на востоке могли выделить только пять тысяч тяжелых пехотинцев, но взамен предлагали полностью оплатить провиант и услуги эркалонских магов на все время кампании.