Все вставало на свои места. Я предвкушала поездку к Кати, и пусть до этого было слишком далеко, но мне действительно верилось в лучшее будущее, независимо от того, где и с кем оно будет проходить. Ведь меня окружают замечательные люди. Пусть этого и не скажешь об Алисии или о девчонках из моей группы, все равно я верю в то, что люди лучше, чем кажутся.

Но как же все-таки глупы эти убеждения.

Впрочем, Кати говорила об этом не раз: я слишком наивна.

You must be dreaming,

Or going out of your mind.

There's no way of changing

The world over one night.

Вы должно быть грезите,

Или вы сошли с ума.

Не получится изменить

Мир за одну ночь.

Europe «Wings of tomorrow»

В университете было довольно тихо и пустынно. За исключением нескольких группок людей, которые говорили приглушенными голосами, листая конспекты и книги. Я сидела на небольшом диванчике на широкой лестничной площадке и тоже просматривала свои записи с лекций.

Время перевалило за восемь часов вечера. Мне нужно было возвращаться в общежитие, ведь завтра предстояло снова идти на работу.

В отеле я трудилась уже несколько месяцев, что дало свои результаты — мне не единожды оставляли хорошие «чаевые», потому я понемногу откладывала деньги в коробку с надписью «на Америку». Удивительно, однако в коллектив я влилась достаточно быстро и легко. Можно сказать, безболезненно, потому как общительной меня не назовешь, а здесь сами собой сложились неплохие отношения с другими горничными и управляющим. Хотя мистера Адамса было не так-то легко поймать в коридоре, чтобы спросить о чем-либо, касающемся работы. Однако за мое обучение взялись девочки, объяснив при этом, что мистер Адамс не имеет к этому никакого отношения. Его дело нанять, а дальше либо вольешься, либо — уволена. Да, кстати, испытательный срок у меня тоже был на протяжении одного месяца. Судя по тому, что я осталась работать, всех устроили мои старания.

В общем-то, ничего сложного в этом и не было: сменить постельное белье; следить за чистотой и порядком; быть отзывчивой, осведомленной и вежливой. Домогательств со стороны проживающих не было, потому мне казалось, что я смогу здесь задержаться. По крайней мере, я была довольна, несмотря на то, что страшно уставала.

Вот именно из-за полной загруженности, мне пришлось в очередной раз задержаться вначале в библиотеке университета, а после, переместившись в коридор, продолжить помечать кое-что в конспектах.

Устав от бесконечных учебных пособий, я решила отвлечь свое внимание. Вытащив из сумки купленный по пути на занятия журнал про «звезд», западных и наших, я принялась спокойно листать, не отдавая себе отчета в том, что ищу информацию о конкретном коллективе.

Перевернув очередную страницу, я, заинтересованно и немного нервничая, уставилась в заголовок статьи о группе «Europe» — «Шведский рок-коллектив претерпел изменения». Дальше сообщалось, что группа Темпеста осталась без своего основателя и гитариста Джона Норума, потому как тот ушел в «свободное плавание», а его место занял парень по имени Ки Марселло. Но вовсе не это заставило меня взволнованно заерзать на диванчике, а слова продюсера группы Томаса Эрдтмана, процитированные в статье: «Я решил, что одним из вариантов лечения больного горла Темпеста станет полный покой, и прописал его и Йена Хогланда, за компанию, на пару недель в местный дом отдыха. Строгий режим дня, физические упражнения, здоровое питание, много свежего воздуха, отказ от вредных привычек и внешних раздражителей, а также интенсивная терапия, уверен, сделают свое дело».

Как пояснялось далее, у Джоуи Темпеста и у всей группы, настали не лучшие времена — потеря голоса солиста на пике популярности.

Захлопнув журнал, я задумалась. Неужели все настолько плохо? Боже… Джоуи… Он наверняка в жутком состоянии, и я вовсе не о болезни. Я могла лишь предполагать, каково это — творческому человеку потерять источник вдохновения, а в данном случае именно утраченный голос Темпеста мог сыграть с ним злую шутку, убедив парня в том, что идти дальше не имеет смысла.

В груди неприятно заныло. Мне бы хотелось поддержать Джоуи, но, увы, я не могла отправиться к нему. Меня удерживали на месте работа и учеба. Бросить все, означало остаться без средств к существованию.

Тяжело вздохнув, я поднялась, спрятала все свои тетради, журнал в сумку и поплелась вниз по лестнице. На втором пролете меня ожидала неприятность в виде мигающей лампочки, что, без сомнений, вызвало не самые приятные ассоциации, доставляя массу дискомфорта глазам. Но я продолжала осторожно ступать, держась за перила, когда неожиданно позади раздались шаги, и я, едва успев обернуться, ощутила сильный толчок в спину, вскрикнула и, споткнувшись, полетела вниз. К счастью, до этого я почти успела дойти до первого этажа, иначе просто свернула бы себе шею. А так лишь прокатилась на пятой точке, один раз перевалившись набок и проехавшись ребрами по ступенькам. Прежде чем до меня дошел смысл случившегося — то, что это было намеренное действие — ко мне кто-то подбежал. Но голова кружилась так сильно, что я продолжала сидеть на полу, ничего не понимая.

Вроде бы это был Итан. Он, спросив у меня что-то, но так и не получив ответа, вскочил и ринулся к человеку, стоящему позади меня. В этом полумраке я все никак не могла разобрать, что вообще происходит, но после услышала знакомый противный голос сокурсницы. Мелани Пратт отнекивалась от содеянного, а я попыталась встать, но тут же жгучая боль тысячей игл впилась в мою правую руку. Стало понятно — я травмировала локоть.

— Хочешь, приглашу полисменов? — доносился до меня, как сквозь вату, гневный голос Итана, и вся его злость была направлена на Мелани. — Сейчас посодействую, стерва! Я, кстати, свидетель твоего поступка…

— Итан, — позвала я, немного отойдя от шока.

— Могу сейчас же устроить тебе веселое времяпрепровождение! — продолжал Харрисон, игнорируя меня. — Иди отсюда…

— Что ты орешь на меня, придурок? — возмутилась Мелани, и ее подружки громко захихикали. — Заделался собачкой Нильссон? Ну, она это умеет. Подстилка Темпеста. Мерзкая шлюшка, а строит из себя невинную овцу.

Итан, я заметила, навис над девицей, и когда к нам подбежали парни, я поднялась, ухватила Харрисона за руку и, забросив на плечо свою сумку, потащила друга подальше от этой компании.

Хотя он все еще оглядывался назад и громко угрожал Мелани, а та заливисто хохотала в унисон с гогочущими парнями.

— Идиотки! — с силой хлопнул дверью Итан, когда мы, надев куртки, вышли на крыльцо здания.

Все портил моросящий дождь, вкупе с ледяным ветром. Наступила зима, а снега совсем не было. Очень хотелось чего-то праздничного, но Рождество отгремело пять дней назад, и я его даже не заметила, потому как трудилась в отеле. Хотя мы под присмотром мистера Адамса все же выпили немного шампанского. А после, вечером, состоялась милая беседа по телефону с родителями, причем со мной поболтал и отец, который обычно бывал в разъездах. Но на этом все самое приятное завершилось. Пришли будни. Скучные и серые.

А впереди нависала грозная цифра — 1987. Новый год. Очередной год без Джоуи…

Несмотря на то, что сейчас были рождественские каникулы, я не поехала в Швецию, отдав предпочтение работе и чтению в библиотеке университета. Однако то, что и Мелани со свитой не укатила на каникулы, мне совсем не нравилось. Я слышала, у нее проблемы с родителями. Они вроде бы слишком занятые, чтобы присматривать за распущенной дочуркой, а та рада стараться: проводит каникулы в Лондоне, вместо того, чтобы укатить в родной Манчестер, и портит жизнь тем, кто ей не по нутру. Особенно первокурсникам. Но и меня она не слишком-то любит.

Что касается Харрисона, то его присутствие в общежитии во время рождественских каникул, мне вполне понятно. Он сам так и заявил: «Ну уж нет, я тебя здесь не оставлю». Что конкретно пугало Итана, я не имела представления, но, честно, была рада хотя бы одному нормальному человеку в этом агрессивно-настроенном обществе.