— Может я сама как подарок? — игриво выгнув бровь, выдала я и, поймав притворно-изумленный взгляд подруги, вместе с ней прыснула со смеху.

Мы присоединились к поздравлениям, тоже принявшись кричать в унисон с толпой, и это было невероятно здорово.

***

От мощных басов, казалось, подпрыгивал пол. Мы танцевали с Катаржиной до седьмого пота, оставив свои куртки в гардеробной, и в свете поблескивающих шаров и мигающих фонариков, я чувствовала себя до невозможного свободной, раскрепощенной и, кажется, даже привлекательной.

Мне нравилось это состояние, мне нравилось смотреть на модную, современную, чуточку ненормальную Кати и копировать ее движения, добавляя что-то свое. Думаю, вместе мы смотрелись вполне неплохо. Музыка была невероятной, и то, что кто-то включил новоявленную группу «Depeche Mode», меня порадовало несказанно, потому что именно о них в последнее время много писали в журналах. Я узнала этих ребят по неповторимому вокалу солиста.

В какой-то миг, когда мы с Катаржиной горячо обсуждали новую песню, наплевав на то, что стоим посреди танцпола, где все толкаются и оттаптывают друг другу ноги, к нам подошел Левен. Он что-то пробасил на ухо Кати и потащил ее к двери, а подруга за собой поволокла меня.

Оказавшись на улице, я вдохнула вечернюю свежесть полной грудью и надела бомбер, захваченный из гардеробной. Идя рядом с распаляющейся Кати, которая была впечатлена вечеринкой не меньше моего, я не заметила, что Джон остановился, а когда вскинула глаза, моя реплика оборвалась на полуслове и мне оставалось лишь улыбаться, встретившись с взглядом лучистых глаз.

— Мы тут собираемся отмечать день рождения Йоакима, — весело пояснил Ян. — Поедете с нами?

Я не ответила, только посмотрела на подругу, которая тут же мне подмигнула и кивнула, сказав:

— Я «за».

Она предоставила мне право выбора. Как же я люблю эту сумасшедшую: иногда она давит на меня, иногда позволяет решить все самой. Верно, чтобы потом некого было винить.

Невольно покосившись на ожидающего моего ответа Ларссона — он делал вид, потягивая пиво из бутылки, что ему все равно — я тихо проговорила:

— Да, поедем.

— Вот и чудесно, — ответил Норум, обнимая свою девчонку.

Кроме нас, кстати, было еще две девушки. Видимо, только Мик оставался «за главного» — трезвый, собранный и немного уставший. Но даже он улыбался, когда кивком головы предложил мне сесть на его мотоцикл. Однако Ларссон всех удивил, от чего моя подруга весело расхохоталась, смутив и меня, и Йоакима. Он, стоило мне только шагнуть к Микаэли, поднялся со своего мотоцикла — вернее, даже мопеда — поймал меня за руку и спокойно потянул на себя. Я от его прикосновения жутко растерялась, но парень ничего не говорил, просто допил свое пиво, отшвырнул бутылку в кусты — конечно, кто же будет беречь природу — и завел мотор.

— А шлемы? — спросила я громко, когда уселась позади Йоакима, но все никак не могла решиться обнять его. К тому же то, что Ларссон выпил и сел за руль — пусть и немного выпил, пусть это не автомобиль — меня все же взволновало.

Парень повернулся ко мне так, что я увидела его профиль, и, дергая ручку газа, от чего агрегат громко рычал, замер в ожидании. Я поняла, что должна ухватиться за Ларссона, иначе он сорвется с места и мне мало не покажется.

— Я буду осторожен, — проговорил Йоаким, кивнув, после того, как я прижалась к нему, и отпустил сцепление.

Мы понеслись по ночному городу, разрывая тишину, поднимая всех на уши, и нас явно ненавидели в этот момент, но нам было плевать. Мы радовались, громко кричали, отдаваясь ветру, мы верили и… любили. Мы любили друг друга, жизнь, свою юность. Мы ощущали наше тепло. Я окуналась в это с головой, а под моими ладонями пылала кожа Йоакима, и я не совсем понимала, когда успела сунуть руки под его майку. Он был напряжен. Я видела это, ощущала…

А мимо проносились фонари. Парни сновали один перед другим. Девчонки визжали, я смеялась, утыкаясь носом в спину Йоакима, и вдыхала его запах, бесконечно вдыхала, понимая, что никогда этого не забуду.

Запах моей первой любви.

You want to,

Rock now, rock the night,

'Til early in the morning light…

Ты хочешь

Отрываться сейчас, отрываться всю ночь,

С утра и до утра.

Europe

Домик на окраине города, оказавшийся дачей родителей Норума, стал для нас с Катаржиной немного неприятным открытием, потому что и она, и я поняли, что приехали мы сюда вовсе не для дружеской беседы. Однако паниковать было рано. Да и Левен, обнимавший мою подругу, внушал доверие. Это могло означать, что ей плохого никто не сделает. А мне?

Взгляд Ларссона становился все пристальнее. Спустя пару часов нашего присутствия в этом месте, я почувствовала себя немного неловко, поэтому, в один из танцев — а ребята притащили с собой большой «кассетник» — подловила веселящуюся Кати, которая уже успела охмелеть от пива, и поволокла ее на улицу. А там, спустившись с крыльца, завела подругу за угол дома и в темноте прошептала:

— Нам нужно уехать.

— Ну ты чего? — возмутилась она, качая головой. К счастью, Кати все еще неплохо соображала, хотя, может, мне лишь казалось, что она пьяна. — Только начали «отрываться», — и добавила тише: — Миа, не бойся ты его. Ничего плохого не случится…

— Я знаю, но… — в голове роились мысли, и я попыталась взять себя в руки, завершая фразу, — мне кажется, что я сама подаю ему повод.

— Чем? — искренне удивилась Катаржина, уже покидая наше «убежище».

— Своим видом.

Мы вернулись в дом. Я не могла воздействовать на Кати, когда она была убеждена в собственной правоте, но моя интуиция подсказывала: ничего путного не выйдет.

Понаблюдав немного за сидящим на диване Ларссоном, который разговаривал с Микаэли, я немного брезгливо потаращилась еще и на целующихся у стены Норума с брюнеткой, и ушла на кухню. Оттуда был выход на улицу, только во внутренний двор, и я направилась в неизвестном для меня направлении, поскольку во мраке сложно было что-то разобрать. Спасал только свет, полоской падающий из-за приоткрытой двери кухни. Таким образом я и наткнулась на небольшую беседку с деревянным столиком и двумя скамьями.

Не имея представления, как вернуться домой, я наблюдала за звездами, которыми было усыпано все небо, и уже прикидывала километраж до Уппландс Вёсби. Но судить по скорости передвижения мопеда оказалось сложно, потому что, когда мы ехали сюда, я была сама не своя от близости Ларссона. А сейчас, когда мозги освежились, к тому же я не употребляла алкоголя, все встало на свои места и мне больше не казалось, что происходит нечто особенное. Теперь мне было не по себе. Я волновалась и мяла пальцами низ шортов, пытаясь их обтянуть, потому что этот вид явно вызывал у Йоакима неприличные фантазии. Он так смотрел на меня, когда мы сидели в гостиной, что захватывало дух, и вместе с тем я боялась этого взгляда, интуитивно улавливая в нем скрытый смысл…

— Вот ты где, — раздалось вдруг прямо передо мной, и я, испугавшись, вздрогнула, но, сглотнув, кивнула и только потом поняла, что Ларссон едва ли видит меня. — Сидишь тут в темноте… одна… Не страшно?

Я покосилась на дом, откуда падал луч света, в котором и стоял Йоаким, а после он шагнул ко мне, тоже сливаясь с темнотой, и сказал, усаживаясь рядом:

— Я видел, как ты ушла, и понял — только это место сможет привлечь тебя.

В следующий миг что-то тихо щелкнуло, и приглушенный свет лампочки мягко разлился по беседке. Место оказалось действительно очень милым и уютным. На столе лежала красная скатерть, а в углу на скамье я увидела невысокую стопку пледов.

— Отлично, — сказал Йоаким, проследив за моим взглядом, перегнулся через меня, снова обдав своим теплом, и взял один плед. — Вот так, — тихо прошептал парень, укрывая мои плечи мягкой тканью, и приобнял, посмотрев сверху вниз.

Я невольно улыбнулась ему, но тут же отвела глаза. Слишком сильно нервничала. Мне все время казалось, что Ларссон вот-вот сорвется. Не знаю, почему я так думала, но было в его облике что-то напряженное, такое, от чего я хотела поскорее уйти. Нет, конечно, его руки, такие сильные с красивыми утонченными кистями и музыкальными пальцами, в самом деле успокаивали и согревали меня. Но я оставалась… настороженной.