Жил-был Иван-дурак и всё время сторонился людей. Дичился, убегал, прятался в жито. Родные поначалу пытались его урезонить, а потом плюнули. Больше Ивана никто не видел.

Хотели уж было путники попрощаться, рыдая от чувств, с Тёмным лесом, да не тут-то было. Не до сантиментов оказалось, потому что выступил Вындрик.

Вот он какой собака лютый – Вындрик-зверь. Чудовище тучно, толсто, жирно, гнусно, стозёвно и лающееся бесконечно. Всё в складках, с кривыми лапами, ушами летучей мыши, выпученными буркалами, приплюснутой носопырой и выдвинутой нижней челюстью, полной маленьких неровных зубцов, сопливое, слюнявое, вонючее и издающее отовсюду бездну ужасающих утробных хрипов. Вындрик глаголет языками человеческими и нечеловеческими, кряхтит, сопит, стонет, чавкает, вздыхает, отхаркивается, рыгает, испускает боевые отравляющие газы, постоянно чешется, громко трясёт ушами, хочет жрать, но и не менее постоянно его тошнит. Вындрик смысл нюхом чует. Больше ничего он не чует, только смысл. Очень полезное животное.

– Хороший Вындрик, хороший, – попытался приласкать специальную собачку Иван.

Но Вындрик был непоколебим перед лаской.

– Только потому что ты официальный дурак, прощаю я тебе твои неосторожные действия, Иван, – гавкнул Вындрик. – Следующий раз откушу половину тела от другой половины.

– Не могли бы вы, многочтимый Вындрик-зверь, – начал заминать дело Павлин Матвеевич, – посвятить нас вкратце, куда мы идём, как мы идём и что нас примерно там ждёт?

– Меня нельзя прямо ни о чём спрашивать. Я существо гнусное и по характеру вредное, поэтому на прямые вопросы из принципа не отвечаю. Только на первый раз и в виду чрезвычайности ситуации прощу. У нас есть фоторобот смысла и мой нюх.

– Где ж у нас фоторобот, – вышел из себя федеральный адвокат. – Фоторобот тут остаётся вместе с грамотой самописной.

Не успел Павлин Матвеевич это сказать, как чудовища Тёмного леса во главе с Кикиморой напали на него и на Ивана и стали запихивать им в глотку рекомую самописную грамоту и её нотариально заверенную копию. Оригинал Ивану, копию адвокату его.

– Ешь грамоту, Иванушка, – приговаривали они. – Так весь её фоторобот перейдёт в твою голову дурацкую.

Иван давился, но ел, так как другого выхода у него не было. Аналогичный процесс происходил с Павлином Матвеевичем, хотя тот и брыкался как мог, пытаясь представить устные ходатайства в защиту свои прав человека и адвоката. Вындрик между тем удовлетворённо продолжил.

– Так вот, у нас есть фоторобот смысла в двух экземплярах и мой нюх. Невидимая Русь полна разнообразных смыслов. Она такая же, как и обычная видимая Русь, только невидимая. То есть дорог нет, порядка нет, а самыми опасными разбойниками являются блюстители закона. Каждый шаг будет даваться с трудом. И вообще лучше туда не ходить.

– Оно конечно, – как бы для себя задумчиво заключил проглотивший копию грамоты Павлин Матвеевич. – Только если мы и на Руси видимой смысла не видим никогда, как же мы его на Руси Невидимой узрим.

– Это просто, – купился на примитивный адвокатский приём наивный Вындрик. – Каждый смысл – это своего рода планида или даже звезда. Он сияет внутри человека, источая из тел специфический запах, и я его чую. Причём у каждого смысла запашина своя.

– Хорошо, коли так, – продолжил имитировать задумчивость адвокат, – а ну как мы заблудимся. Будем блуждать по свалкам да пустырям, где смысл вообще не ночевал.

– Смирись, адвокатина: никакой карты страны смыслов – Невидимой Руси – у нас нет. Мы сами должны её нарисовать. Знаю только, что страна сложная, местность пересечённая, всюду белые пятна и чёрные дыры, много разных измерений и пространственно-временных переплетений.

– Это я понимаю, – изобразил сочувствие Брыкля. – Только вот, допустим, нашли мы какой-то смысл – и решили его донести до царства нашего государства. Как его ловить, как паковать, как транспортировать. Ну как он испортится по дороге – разобьётся, протухнет, проржавеет или ещё что. Мыши его могут сожрать. Это если его нам позволят брать и грузить.

– С этим трудностей не должно быть. Смысл, конечно, самая большая драгоценность, дороже платины и калифорния-252. Дороже антиматерии. Но почему-то его никогда никому не жалко, а даже наоборот. Пихают иногда чуть ли не насильно. Тут надо быть разборчивым. Что касается упаковки, здесь главное герметичность. Чтобы смыслы не смешались. Они это могут, и тогда получается какой-то другой смысл.

Сказав это, Вындрик затряс головой, а потом и всем телом, разбрызгивая вокруг себя слюни, сопли, грязь, шерсть, коросту и блох размером с кулак. Федеральный адвокат закашлялся, так что эстафету перехватил лично Иван.

– Не могу понять. Как же мы туда попадём. И главное – как мы оттуда обратно выйдем. Это же Невидимая Русь. То есть её никто никогда не видел. У нас и видимую-то Русь мало кто видел всю, а если и видел, то не узнал, а если и узнал, то не запомнил, а если и запомнил, то не смог об этом никому ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Больно много ты волнуешься для дурака, – заурчал Вындрик. – Сказано же тебе, что дано будет всем участникам экспедиции духовное зрение.

– Нам, как раз дуракам, всякое духовное зрение глубоко чуждо.

– Нам, федеральным адвокатам, оно тоже социально неблизко, – весомо добавил Брыкля.

Вындрик надулся, прищурился и громко испустил самые едкие отравляющие газы из своего арсенала. Иван и Павлин не только ослепли, но даже оглохли на какое-то время. Однако при этом они и не заметили, как чудесным образом обрели зрение духовное. И открылась им Русь Невидимая, полная смыслов неведомых.

– Предлагаю живо расправиться со всеми трудностями и бегом домой, – сделал рационализаторское предложение федеральный адвокат.

– А коли мешать кто будет, – съязвил Вындрик.

– Кто?

– Ну мало ли, враги всякие.

– С врагами по-нашему – немедля сразить и поразить. Даже как-то совестно вам такое напоминать.

После этих слов три путника оказались перед воротами циклопической крепости, ощетинившейся всеми возможными защитными сооружениями. Из-за стены раздавались вопли.

– Газы! Химическая атака!

– Кого увижу без средств индивидуальной защиты, лично убью!

– Почему противогаз не покрашен!

Вындрик сразу залёг в боевую лёжку.

– Чую! Есть тут смысл. Простой и жёсткий. Как бедренная косточка.

Дурак со своим адвокатом (федеральным), пытаясь понять происходящее, стали опасливо озираться. Крепость стояла на вершине горы и возвышалась надо всей местностью. Вокруг можно было увидеть десятки других урочищ разного вида и строения. Путники залюбовались открывшимся обзором Невидимой Руси. Внезапно знакомые вопли раздались уже прямо за их спинами.

– Руки вверх!

– Лицом в пол!

– Документы!

Вындрик, вместо новой химической атаки, уткнулся мордой в пол, отклячив задницу и повиливая толстым обрубком хвоста. Иван вытянул руки вверх, сладко потягиваясь. Адвокат Брыкля протянул документы обступившим их вооружённым людям, одновременно как бы невзначай спрашивая.

– А у вас-то самих какие документы?

– Мы вас взяли в плен, – ответил солидный мужчина с лицом-кирпичом. – Как потенциальных нарушителей наших священных границ и подозреваемых пособников врага.

– Ну хоть представьтесь для солидности, – проявил военно-дипломатическую хитрость Павлин Матвеевич.

– Старший старшина Старшой, – оттарабанил ветеран.