– Афис! – закричал он из последних сил, почти не надеясь, что его голос донесется так далеко.

Но он услышал и пришел, найдя мальчика под кустом, где тот свернулся калачиком и беззвучно рыдал, дрожа всем телом.

– Ты что тут делаешь? – ужаснулся верховный жрец. – Иди домой, Токен, я скоро вернусь.

– Мама… где мама? Кто кричал? – Токен всхлипывал и тер глаза кулаками, словно младенец. Ему было страшно и одиноко, и даже присутствие Афиса не успокаивало больше.

– Твое видение, Токен, – собравшись с духом начал Афис, не в силах ничего скрывать от этого проницательного взгляда, затуманенного слезами. – Ты видел огонь и слышал крик. Может, это частично и совпало с тем, что произошло в тот вечер, но истинный смысл открылся мне только сегодня. Когда мы стояли вокруг погребального костра, на берегу появилась твоя мать. Я собирался ее отправить домой, но она выглядела спокойной и попросила разрешения побыть там. Я согласился. Она уже подошла слишком близко к огню, когда я вдруг заметил, что она прячет какую-то бутылку в складках подола. Я не успел даже подумать что-то, а она уже подняла руку, вылила на себя содержимое и сунула пальцы в пламя. Все произошло в долю секунды. Этот крик ты и слышал, я думаю. Она вспыхнула, как сухая ветка, и бросилась прочь.

Перед глазами Афиса все еще стояла эта картина. Охваченная пламенем женщина, выражение неописуемой муки и удивления на лице. Она и представить не могла эту боль, когда решилась на такое. Атаана пыталась сбить пламя, хлопая руками по телу, но жидкость из бутылки занялась слишком хорошо. Она рванула прочь, словно пытаясь убежать от своих страданий. К несчастью, ноги понесли ее не к озеру, а в противоположную сторону – ослепленный болью рассудок не сумел подсказать путь к возможному спасению. Афис и остальные жрецы пришли в себя и бросились за ней. Одному из них удалось схватить ее за руку и повалить на землю.

Когда наконец сбили пламя, женщина уже перестала кричать и почти не двигалась, лишь жалобно смотрела на Афиса. Он не знал, чем ей помочь, и тут услышал голос Токена и поспешил навстречу, чтобы не дать ему выйти к озеру, где оба его родителя представляли собой зрелище, не подходящее для глаз девятилетнего ребенка, который и так видел слишком много. Да, Афис заметил его на площади, но было уже поздно.

Токен испытующе смотрел на жреца, уже зная, чем все закончилось, но лелея крошечную надежду на то, что маму удалось спасти.

– Токен, с такими ожогами…

Голос изменил Афису, и жрец лишь прижал Токена к груди, гладя его по волосам. Мальчик думал только о том, что мог бы предотвратить смерть матери, если бы разгадал суть видения. Но почему-то в тот вечер он чувствовал, что беда случится именно с идолом. Так оно и было, конечно. Если бы Токен не появился там, его отец завершил бы начатое и ушел. Догадался бы кто-нибудь о том, что это его рук дело? Быть может, отец остался бы жив, если подозрения не пали бы на него. Тогда и мама бы не умерла. Получается, это он, Токен, виноват в их смерти?

– Подожди меня здесь немного, – попросил Афис. – Я сейчас отдам распоряжения, и мы с тобой уйдем домой, ладно?

В погребальном костре на берегу озера лежали два тела. Одно почти догорело, рассыпаясь пеплом. Сегодня Тхор получила двойную жертву. Удовольствуется ли она? Или и это – слишком малая цена за нанесенное ей оскорбление?

Когда Афис вернулся на то место, где Токен обещал ждать его, мальчика там не оказалось. Не было его ни в доме родителей, ни в доме Афиса – нигде. Через две недели поисков верховный жрец начал думать, что потерял Токена навсегда. До того самого дня, когда маленькая девочка с глазами цвета осеннего неба вновь вернула ему его ученика.

Когда спустя три года после бегства Токена малышка Лиэ привела его в дом своего отца, нянька все еще неодобрительно ворчала. Мальчик в нерешительности замер на пороге, окинув взглядом богатую обстановку дома вождя и следом опустив глаза на свои грязные босые ноги.

– Он поест на кухне, – тоном, не приемлющим возражений, заявила нянька.

– Кто поест на кухне? – осведомился Сатор, вышедший в прихожую, собираясь проводить своего гостя. – И позволь спросить, юная госпожа, кто тебе позволил уходить так далеко от дома?

Вождь Тхораса пытался выглядеть строгим, но ему это плохо удавалось. Из-под нахмуренных темных бровей с проблесками седины с большой любовью смотрели глаза такие же синие, как у той, кому эта любовь принадлежала безгранично.

Сатор в свои пятьдесят лет выглядел значительно моложе, несмотря на множество серебряных прядей, пронизывающих темные, чуть вьющиеся волосы, зачесанные назад. Его лицо еще хранило следы былой привлекательности, а весь облик олицетворял собой благородство и достоинство, приличествующие его статусу.

– Папа, мы должны помочь этому мальчику, – начала Лиэ и дернула Токена за рукав. – Ну же, поклонись, это мой отец, он вождь. Папочка, он попал в беду. Ты только не сердись на меня, пожалуйста.

Токен будто не чувствовал толчков Лиэ, лишь взволнованно смотрел на спутника Сатора.

– Милостивые небеса! – воскликнул Афис, разглядев знакомые черты в тощем высоком оборванце.

Он бросился к мальчику и прижал его к груди, встретив поначалу небольшое сопротивление, которое пропало в тот же миг. Токен блаженно зажмурился и замер. Изголодавшемуся по родительской ласке ребенку эти объятья были желаннее ужина.

– Афис, ты знаешь этого мальчика? – удивленно спросил Сатор, созерцая немую сцену.

– Знаю, – Афис нехотя отстранился, но его ладони по-прежнему лежали на плечах Токена. – Это сын Дасара, который…

Он бросил беглый взгляд на Токена, поджавшего губы и мгновенно напрягшегося.

– А, я понял, нет нужды продолжать, – добросердечный Сатор замахал руками, останавливая объяснения жреца, чем сразу же заслужил полный благодарности взгляд Токена. – Это тот способный ученик, о котором ты столько рассказывал.

– Да, способный ученик и к тому же беглец, – кивнул Афис, с улыбкой наблюдая, как краска стыда заливает щеки его заблудшего питомца.

– Так, девушки, быстренько организуйте еду, горячую ванну и какую-нибудь одежду для нашего гостя, – Сатор взял Лиэ за руку, подхватил под локоть ошеломленную няньку, которую уже лет сорок никто не называл девушкой, и повел обеих прочь.

– Стоит ли злоупотреблять гостеприимством вождя? – спросил Афис, но, увидев, как Токен с облегчением опускается на низкую скамеечку у двери, понял, что тот может просто не дойти до его дома.

Сатор встал перед мальчиком на колени и взъерошил его и без того спутанные волосы.

– Скажи хоть слово, Токен, – попросил старик. – Ну где же ты был, мой мальчик? Я уже смирился с тем, что не увижу тебя никогда. Оставалось только надеяться на то, что ты хотя бы жив. Я обыскал весь город, всю долину и решил, что ты либо ушел в горы и там погиб, либо тайком пробрался на одно из торговых судов и отправился неизвестно куда.

– Второе, – слабым голосом произнес Токен, и теплая улыбка озарила его лицо светом. – Ты как всегда прекрасно знаешь сам, дядя. Я тебе потом все расскажу, хорошо? Не сейчас.

– Как захочешь. Ты так вырос – почти с меня ростом. Уже совсем взрослый.

Про себя Афис отметил, что больше всего изменился взгляд Токена. Тоска и вся горечь мира были в этих глазах. Боль и одиночество – вот что выражала сейчас фигура мальчика, видевшего то, что не предназначено для глаз ребенка. Мальчика, пережившего то, что пережил он. Афис отвлекся от мыслей и увидел, что Токен уснул сидя, прислонившись спиной к стене.

– Мой бедный мальчик, – прошептал жрец. – Не оставляй меня больше одного.

***

Выспавшийся, вымытый, переодетый и накормленный, Токен сидел на широкой кровати гостевой комнаты в доме Сатора. Мальчик подогнул под себя ноги и виновато прятал взгляд от Афиса.

– Ну, молодой человек, какие планы на будущее?

– Все те же, если не прогонишь меня, – прошептал Токен с надеждой.