– Что такое? – пробормотала она, моргая, и совсем не изящно зевнула.

– Ничего, – усмехнулся Люциус, прежде чем Себастиан успел что-то ответить. – Совсем ничего.

– Как же ничего, – вдруг донёсся из-за дивана ещё один голос, и оттуда вынырнула вихрастая голова Харольда. Изобретатель в никелевых очках и с перемазанным машинным маслом лицом, похоже, стоял на коленях между диваном и верстаком.

– Чего ты там прячешься? – удивился Люциус.

– Я не прячусь, – фыркнул тот. – Я работаю. Дел по горло!

– Харольд занимается разоружением, – усмехнулся Себастиан.

– Чем-чем? – не понял Люциус.

– Я же говорю, – пробормотала Тео.

Люциус с любопытством заглянул за диван. Перед верстаком Харольда лежал на спине выключенный Джеймс. Причём старый Джеймс – первоначальная тонкая модель без нового оружия и брони. Вокруг него лежали снятые только что детали и разный инструмент: разводные ключи, тиски, ножовки для металла.

– Ты всё снял? – удивился Люциус.

– Вот именно, – кивнул Харольд и, кряхтя, подхватил неподвижный автомат. – Не поможешь его поднять?

Люциус тут же взялся с другой стороны, и совместными усилиями они снова поставили Джеймса на ноги.

– Но зачем? – недоумевал Люциус. – Я думал, Джеймс будет нашим сильным защитником. Ведь для того и предназначалось новое вооружение – чтобы он стал сильным и могучим. Чем-то вроде боевой машины. Ты ведь сам говорил.

Харольд покачал головой:

– Я тоже так поначалу думал. Но…

– Наш гений наконец-то образумился, – сказала Тео. Люциус обернулся к ней. Она всё ещё сидела в кресле – теперь у неё на коленях лежала мисс Софи – и выглядела очень довольной. – И трёх дней не прошло.

– Образумился? – Люциус растерянно повернулся к Харольду.

– Это, – изобретатель указал на снятые боевые компоненты, – был не Джеймс. Он никогда таким не был. Понимаешь? Мне по-прежнему нравится идея сильного защитника, но Джеймс им быть не может. Ведь тогда бы он не был самим собой.

– Ну, – вмешался Себастиан, – этот новый боевой Джеймс нам уже помог.

– Верно, но это был не тот друг, которого мы все знаем и любим. – Харольд положил руку на плечо неподвижному автомату, для чего ему пришлось встать на цыпочки. – Никого нельзя заставлять быть тем, кем он не является. Ни Бутти, ни Хуберта, ни… Джеймса.

– Хорошо, что ты наконец это понял, – поддела его Тео. Кажется, она была рада, что их всегда немного суетливый и рассеянный друг-автомат снова стал прежним. И Люциус, если честно, разделял её радость.

Вдруг он выпалил:

– Я видел маму. Дома на Бейкер-стрит. И она тоже оказалась не той, кем была на самом деле.

Трое друзей в недоумении уставились на него.

– Что-что? – переспросил Себастиан.

Люциус быстро рассказал, что произошло утром в доме миссис Хадсон, и лишь потом дал волю чувствам. Он был так разочарован – не говоря уж о страхе, – но в то же время испытывал облегчение.

– В общем, это была не мама, – закончил он. – И Шерлок Холмс говорит, это хорошо. Потому что это значит, что её преследователи не знают, где она, и уже потеряли всякую надежду. Теперь они цепляются за каждую соломинку. – Он тихо засмеялся.

Ребята поднялись, подошли к Люциусу и встали по обе стороны от него, образовав круг. Круг преданных друзей.

– Холмс прав, – сказал Себастиан.

Тео кивнула:

– Абсолютно. Лучше и не скажешь.

– Что за неумехи! – возмутился Харольд. – Лже-Ирэн? Кто только додумался до такой дурацкой идеи!..

Себастиан ткнул Харольда в бок:

– Точно не ты, гений ты наш.

– Никогда бы не подумал, – снова засмеялся Люциус, – что в чём-нибудь соглашусь с Шерлоком Холмсом. Он же обычно жёсткий, как разводной ключ Харольда, и лишён чувства юмора, как проголодавшаяся мисс Софи.

– Эй, у мисс Софи очень даже есть чувство юмора, – запротестовала Тео. Она вернулась к креслу, где змея уютно лежала на подушках. – Не слушай его, малышка. Люциус тебя просто дразнит.

– Не без этого, – согласился Люциус и в свою очередь дружески ткнул Себастиана.

– Во всяком случае, мистер Холмс совершенно прав насчёт этих простофиль преследователей, – улыбнулся Себастиан. – Твоей маме нечего их опасаться. Могу поспорить, она их и не боится.

Люциус усмехнулся:

– Тут ты, пожалуй, прав. – Он по-прежнему скучал по маме – каждый день. Но чем дольше он был в Лондоне, тем сильнее крепла его уверенность, что всё будет хорошо. Что Ирэн, где бы она ни находилась, знает, что делает – и когда-нибудь непременно к нему вернётся. Может, уже совсем скоро. – Мама никого и ничего не боится.

– Осталось сделать только одно, да? – сказала Тео, посмотрев на Джеймса, который по-прежнему стоял выключенный рядом с ними. – Давайте вернём бывшую боевую машину к радостной мирной жизни. Харольд?

Юный изобретатель, вытерев грязные руки о штаны, подошёл к Джеймсу и торжественно нажал выключатель.

Автомат вздрогнул. Джеймс поднял голову и подвигал туда-сюда окулярами, приходя в себя. Потом оглядел себя и четверых друзей.

– О-хо-хо, – сказал он. – Похоже, я растерял все доспехи. И оружие. Как это могло произойти?

– Лучше спроси, почему этого не произошло намного раньше, – хмыкнула Тео. Чуть помедлив, она крепко обняла удивлённый автомат. – С возвращением, Джеймс. Мне тебя не хватало.

– С возвращением? – Джеймс растерянно покрутил головой. Из сварных швов на его шее вырвались облачка пара. – Разве я куда-то уходил?

– Нет, – рассмеялся Себастиан.

Тео укоризненно взглянула на него:

– Нашёл кого спросить.

– По крайней мере, теперь всё снова так, как должно быть, – сказал Харольд. Довольный результатами своего труда, он хлопнул в ладоши. – После всех этих волнений я бы выпил чаю. А вы?

– Грандиозная идея, умница, – похвалил его Себастиан. Он снова сел на удобный диван. – Я тоже.

– И я, – присоединилась к нему Тео. – А мисс Софи не откажется от мисочки воды. Правда, малышка?

– Чай всегда кстати, – согласился Люциус, взглянув на Харольда. – По крайней мере твой.

Тот просиял:

– Чудесно. Четыре чашки чая, сейчас принесу. – Он поспешил к чаеварке. Джеймс ему помогал – как в старые добрые времена.

Люциус огляделся. Всего несколько месяцев назад он впервые оказался в «Вороновом гнезде». Но теперь даже не мог представить свою жизнь без этого чудесного тайного укрытия и своих замечательных друзей.

«Всё хорошо, – довольно подумал мальчик. – Сейчас всё хорошо. И это главное».

И мама бы с ним согласилась – в этом он был уверен.