Расстроенная муза ходила неторопливо среди видеокассет и дисков, среди компьютерных игр и музыки, иногда залипала на какой-нибудь старенький телевизор, крутивший что-нибудь в одноголосом переводе, и не догадывалась о том, что судьба подкинет ей сегодня встречу не очень приятную.

В этот день в ТЦ «Горбушкин двор» муз было две.

– Так очевидно было встретить тебя в субботу в этих краях. Мне сообщили, что видели тебя здесь год назад, – сказала рыжая голубоглазая муза, встав рядом. – До сих пор не понимаю, как тебя до сих пор не вычислил ни один охотник.

Муза-киноман посмотрела по сторонам:

– Может быть, это моя способность, ведь я бываю здесь часто.

– Вполне возможно, – рыжая муза говорила медленно и тихо, – еще одна, но не совсем твоя.

– На половинку, как всегда, – шатенка медленно пошла между торговых рядов, также медленно преследуемая. – Честно говоря, я не очень-то удивлена тому, что ты здесь. Последнюю неделю в Москве очень скорбно.

– Я тут не причем, – другая продолжила говорить в той же манере. – Не думай обо мне так глобально. Меня вообще до 1998 года в России не было. Здесь и без меня муз хватает.

– Зачем ты меня искала?

– Мне нужен союзник.

Шатенка натянула улыбку и развернулась к сестре:

– Пожалуй, нет. Я одиночка. Никаких союзов, никакого сотрудничества. В этом и заключается мой секрет выживания, ты знаешь.

– От тебя не потребуется ничего особенного, – рыжая муза незаметно сделала несколько шагов назад и встала к ней чуть сбоку.

Муза, посещающая кинотеатр «Родина», заметила это:

– Ты хочешь сказать, что я тебя не видела много лет, пока ты находила себе подружек по миру, чтобы нести в этот мир хаос и разрушение, а теперь ты пришла ко мне в поисках союзника. Пыталась меня до этого пару раз убить…

– Неудачно, – подметила рыжая муза, перебивая. – И я за тобой с 1973 года не гонялась.

– Пожалуйста, не нужно портить мне жизнь, – шатенка сразу подвела итог и завела руки за спину.

Рыжая муза удивилась:

– Ты теперь стала называть все происходящее жизнью. Очень по-человечески, – и задумалась, провела рукой по своему идеально гладкому лбу. – Помнится даже, когда-то имя себе взяла. Не помню. Диана? Эмили?

Муза-шатенка закатила глаза:

– Не помнишь – и не нужно. Я и тебе имя придумала.

Муза с голубыми глазами фыркнула:

– Знаешь, мне даже немножко мерзко, что у тебя может быть имя. К тому же. Тебя никто по нему не называет. А ведь ты муза, возвышенное создание, не требующее имени, а взывающее к именам.

– Вот именно, – она кивнула. – Созданное служить людям и двигать их к чему-то хорошему. Не впутывай меня в свою мизантропию.

Рыжая муза разозлилась:

– Послушай, ты впутала меня 60 лет назад в свою филантропию…

Теперь перебили ее:

– 58 лет назад.

– А я восстанавливаю баланс, – рыжая муза тоже подвела итог. – Ты впутала меня в филантропию, а я хочу впутать тебя в мизантропию. Чувствуешь, как мы связаны?

– Мы связаны не поэтому. И баланса не было именно тогда, – сестра отстаивала свою правоту.

Шатенка захотела поджать губы, но сдержалась: в том, что произошло у них в прошлом, не было правых и виноватых. Не было баланса, но было безумие. И рыжая муза стала частью этого безумия, стала нести это безумие, сама того сначала не ведая, затем не желая. Смирилась:

– Посмотри на меня еще раз. Ты виновата в том, что я стала такой.

– Мне очень жаль, – шатенка сохраняла хладнокровие, хотя сама испытывала чувство вины. А события прошлого выбивали из-под ног умиротворение. – Но и мне порой непросто.

– Сравнила, – усмехнулась голубоглазая муза, поджимая нос. – Ты бы была во стократ хуже, чем я сейчас, окажись в моей ситуации.

Муза с янтарными глазами приподняла подбородок:

– А ты бы проиграла, окажись в моей ситуации.

Глаза рыжей музы резко почернели. Она взмахнула рукой в сторону своей сестры, направляя невидимый поток разрушительной кинетической энергии, но муза с янтарными глазами подняла ладонь и сжала всю эту энергию в кулаке:

– А ты бы проиграла, – повторила она медленнее. – Не зли меня, я не хочу идти против тебя.

– Почему же? – ответ уже был известен.

– Потому что я тебя люблю. Но некоторых родственников нужно любить на расстоянии. Не знать ничего об их деяниях и не давать вмешиваться в свои дела.

Рыжая муза закатила глаза.

Шатенка собиралась уходить со сжатым кулаком, но сестра вновь обратилась к ней:

– То, о чем я хочу попросить тебя, не повредит людям напрямую. Ты у меня в долгу. Пусть я бы и проиграла, но и ты бы без меня не справилась. Мне всего лишь нужно найти охотника. Мои сообщницы… у нас с ними нет такой связи.

Сестра поразилась:

– Ты издеваешься? Я их обхожу всеми путями, а ты хочешь, чтоб я искала…

– Я не прошу искать тебя.

– …какого-то охотника, – она вытянула кулак в сторону рыжей музы, которая знала, что сестра не станет разжимать его в ее сторону.

– Позволь мне показать тебе его. И если ты его где-то увидишь, то я узнаю об этом. Я не прошу искать тебя. Такая связь есть только у нас.

– Кто он?

– Один из лидеров группы, которая слишком успешно ведет свою деятельность в городе. Я мельком видела его, когда вернулась в страну. Я потеряла много своих последовательниц в последнее время, поэтому мне нужно разобраться с ним. Остались самые послушные, молчаливые.

Шатенка откинула руку назад и разжала кулак.

Сконцентрированный поток энергии, не ощутимый для людей, рассеялся в разные стороны, свалив все шаткие стеллажи, выставленные в проход этого коридора.

– Я не буду его искать. Если я случайно увижу его, то ты сразу об этом узнаешь. Для этого не нужна моя встреча с тобой. Я не буду для этого причинять вред человеку или охотнику.

– Договорились, – голубоглазая муза широко улыбнулась. – Пусть все будет именно так. Дай клятву.

Муза на мгновение задумалась, все ли она учла, потому что ни одна муза не способна нарушить данную клятву, пока ей не позволит обратное тот, кому она её дала:

– Клянусь.

Рыжая муза подошла к сестре и положила ладонь на лоб, передавая образ темноволосого мужчины, лет сорока на вид, с плавными чертами лица. Шатенке он на мгновение показался знакомым. Может, что-то в глазах. Или в чертах лица в целом. Но не могла припомнить морщины, форму носа.

Две музы взглянули друг другу в глаза и молча разошлись в разные стороны, словно и не было между ними никакого разговора.

Шатенке не нравилось все происходящее. Она вновь задумалась о переезде куда-нибудь в Японию.

Хотя проживание в России столько десятилетий накладывало свой отпечаток, да и саму Москву она считала своим домом, сразу бежать куда-то – это были лишь мысли. Если бы она действительно хотела, если бы она действительно боялась и не была готова к трудностям, то так и оставалась бы ветром.

Продавцы тем временем подняли свои стеллажи, поправили все, как было, и продолжили торговлю. Нужно выполнять месячный план.

Растущая десятый день луна прекрасно была видна на безоблачном небе.

Пятеро охотников давно уже гнали на полном приводе по неосвещенной дороге в одну из заброшенных деревень Московской области – в место, которое можно было даже считать аномальным.

Настолько тихим.

Покосившиеся крыши деревянных домов, прогнившие бревна, завалившиеся заборы, сырость. Среди всего этого, где-то в глубине, был один дом, который мог осчастливить жадного человека: в подвале лежала огромная неподъемная цепь из чистого золота, на которую нужно было когда-то потратить пару десятков слитков. Не осталось никаких сведений о том, какой охотник и как догадался, что муза, скованная золотой цепью весом не менее 160 килограмм, теряет все свои силы, но еще более поразительным фактом были сведения, что даже с учетом подобных условий несколько муз за многовековую историю именно так и смогли поймать – на цепь.