Практикантка не успела ни удивиться, ни обрадоваться спасению, ни осознать, что двести метров вместо двадцати меняют немногое — ее вновь окутала одновременно и знакомая, и чужая сила, мир вновь превратился черте во что, а когда все снова стало как раньше — транспорт был еще дальше.

Но, несмотря на все ее удивление, на странную пустоту, поселившуюся в душе, где-то глубоко-глубоко в ее парализованном мозге, горел красный циферблат с тремя нолями.

И прежде, чем новая телепортация скомкала мир вокруг нее, три ноля превратились в четыре.

Первым был свет: яростный, ослепительный свет, с которым едва справились фильтры все-таки успевшего закрыться шлема. Звук, заставивший мелко вибрировать доспех, пришел следом, одновременно с огненным цунами, заполнившим все от горизонта до горизонта.

Цунами должно было поглотить ее, мгновенно пробив щиты, испепелив броню, кожу и кости, не оставив от нее даже пепла, но было остановлено псионным полем, переполненным энергией настолько, что крохотные шестигранники, из которых оно состояло, потеряли положенную прозрачность.

Поле держалось вечность… или пару секунд, пока цунами не двинулось дальше. И всю эту вечность Селендис смотрела в глаза существа, которое когда-то было ее лучшим другом, тем, ради кого она, наплевав на традиции и правила, выставив себя никчемной фавориткой, отправилась за десятки и сотни световых лет от дома, в логово дикарей.

Голубого солнца больше не было. Вместо него в пси-восприятии перед ней парил тяжелый шар жидкого металла — все еще безмятежно спокойный, несмотря на то, что вокруг сиял щит, способный, пусть даже всего на несколько секунд, сдержать мощь ядерного взрыва.

— Пусть возвращается на Аиур, — сказало существо с глазами цвета расплавленного золота, не обращая внимания на искрящуюся голубоватую кровь, текущую из слуховых отверстий. — Что бы ни случилось дальше.

Разумеется, приземление она запорола.

Ей, еще в Академии, рассказывали, как действовать в случае, если окажется на большой высоте над враждебной территорией. Она умела левитировать — пусть не как Саша или любой из Высших Тамплиеров, отключая и щиты, и питание доспеха, но умела. Надо было всего-навсего как можно быстрее спуститься на поверхность, желательно подальше от врага, а затем спрятаться получше или занять оборону.

Все было просто. В теории.

На практике вместо спокойных и абсолютно безопасных небес Аиура, где Тассадар учил ее затяжной левитации, практикантка оказалась в недружелюбной атмосфере человеческой планеты, под сильными и абсолютно непредсказуемыми порывами ветра, под сильным дождем (хвала Зел Нага — хоть без грозы!). Вместо одиночного спуска — лучший друг, потерявший сознание после того, как спас ее от участи быть расщепленной на атомы атомным взрывом и которого приходилось тащить на себе. Вместо безопасности — их едва не сожрала какая-то зерговская тварь, спаслись они только потому, что летающее чудовище было удивлено встречей не меньше практикантки: отрезанное клинком крыло отправило визжащую тварь в полет к далекой и очень твердой земле.

Она должна была внимательно смотреть по сторонам, примечать ориентиры и составлять карту местности — но хватило ее только на то, чтобы заметить щербатый, полуразрушенный массив высотных зданий (видимо, центр города) и отметить, что их сносит сильно в сторону.

Так что то, что она вообще коснулась поверхности живой, а также в сознании и компании — уже большая удача. И пусть приземление было жестким, пусть она едва не стесала все золото с брони, пока собственным телом тормозила о жесткий асфальт, пускай после первого удара она выпустила из объятий Сашу, пусть! — посмотрела бы она, кто из ее ровесников справился бы лучше.

Затормозила она о машину, едва успев подставить под удар спину, смяв мягкую жесть и едва не сложив агрегат пополам. Повернула голову — и несколько бесконечно долгих секунд смотрела в пустые глаза водителя: ярко-голубые, чистые как летнее небо. Лицо было спокойным, будто несчастный перед смертью успел все осознать, смириться и простить этот жестокий мир… и тем противоестественнее смотрелось алое пятно с рваными краями на шее — будто кто-то, мимиходом и «на всякий случай» выгрыз ему глотку, почти отделив голову от тела.

Пришла в себя она уже в нескольких метрах в стороне от машины, зачем-то отгородившись от трупа ровным, успокаивающим сиянием пси-клинков — и только после этого догадалась оглядеться, как учили, глазами и Даром.

Улица. Серый асфальт под ногами, чью безупречную гладкость портили лишь редкие остовы машин да несколько тел. Серые громады домов по обе стороны дороги — кое-где горел свет, кое-где — осколки стекол блестели на земле, как россыпь алмазов. Могильная тишина, которую шорох дождя не заглушал, а лишь усиливал.

«Какой-то пригород» — решила Селендис, отключая клинки.

Рефлекторно задрав голову, она попыталась разглядеть пункт назначения взорванного транспорта, чтобы примерно сориентироваться, но, увы — тяжелые черные тучи и дождь полностью скрыли от нее тоненький волосок одного из трех орбитальных лифтов Нового Геттисберга, столицы Тарсониса. Зерги, тупые кровожадные твари, не тронули лифт, как оставили в целости машины и здания, дороги и столбы — уничтожению подлежало лишь то, что было живым или атаковало их.

Они должны были занять наземную часть лифта и удерживать ее все то время, что потребуется Сынам Корхала для эвакуации… хотела бы она сказать беженцев, но им вполне однозначно дали понять, что на этот случай мятежниками были составлены списки на эвакуацию — агенты и информаторы, сочувствующие и просто важные персоны, чье влияние и капитал будут полезны революции.

Должны были… сейчас практикантка сомневалась, что люди вообще имели намерение спасать хоть кого-то, а не принести всю планету в жертву целиком.

То, что Менгск попытался их убить (и у него почти получилось!), уже само по себе однозначное доказательство его вины. Ей не нужны были иные факты и она не могла не признаться самой себе, что Тамплиеры, утверждающие, что люди пожирают сами себя, и ненавидят себя больше, чем любых «ксеносов» — отвратительная, колкая и неприятная, но правда.

Она не нашла вокруг себя живых — пригород Геттисберга, так навсегда и оставшийся для нее безымянным, был мертв. Судя по тому, что она видела вокруг себя, район был взят без борьбы — зерги волной прокатились по серому асфальту, разрывая на части всех, кто попадался им на пути и направились дальше: туда, где двуногая добыча не была такой беззащитной.

Чуть прихрамывая на правую ногу (кажется, при падении она повредила привод), она направилась к Алессадару, до сих пор не пришедшему в сознание. То, что зерги ушли, еще не значит, что они не вернутся. Им нужно укрытие, им нужно связаться с Золотой Армадой и ждать, пока протоссы не превратят эту планету в маленький филиал этого их Ада.

А люди… люди пускай пожинают то, что посеяли.

— «Мертвый-1», я «Королева», прием.

— «Мертвый-1», прием.

— Внимание, цель движется к вам, выдвигайтесь навстречу. Огонь после меня. Прием.

— Вас понял, «Королева», выдвигаться навстречу, огонь после вас. Конец связи.

Керриган чуть двинулась, смещая винтовку вслед за быстро перемещающимся отрядом протоссов. Осторожно и внимательно — вместо ее привычной С-15 на эту миссию она взяла, WR-6, «убийцу танков». Увы, брать с собой нечто покомпактнее, не стреляющее чистым золотом, было бессмысленно, если она по-прежнему собиралась придерживаться привычной тактики «один выстрел — один труп». На примере Алессадара она знала, что сильный Высший Тамплиер вполне способен поставить защитное поле, не уступающее своими характеристиками метровой танковой броне.

Сара облизнула губы, пересохшие от волнения. Протоссы высадились на Тарсонис сравнительно малыми силами, численно уступая даже двум штатным батальонам землян. Будь это человеческая армия, она бы не волновалась — корпус «Армия Мертвых», оснащенный по последнему слову техники, армия опытных головорезов, не боящихся ничего и никого в этой Вселенной размажет любого противника тонким слоем. Пополнение для своей первой опоры Арктур до сих пор вербовал на Корхале — на превращенной в безжизненный кусок камня планете, подвергшейся самой массированной атомной бомбардировке в истории, выживали только сильнейшие, только жестокие… и все они были безоговорочно преданы лично Менгску, вытащившему их из Ада и давшему шанс на мщение.