Он зевнул, прикрыв пальцами рот, не смотря на то, что был в маске, и перелистнул страницу, приступив к чтению, или лучше сказать к воспроизведению, своей любимой части истории. Джирайя был искусным писателем. Удивительное сочетание верной истины, легкой подачи и глубокого знания природы пороков человеческой души не могло не привлекать к себе такого искушенного читателя, как Какаши.
Вдалеке начала виднеться небольшая деревушка с горячими источниками. Здесь всегда было полно туристов с разных уголков мира. Множество увеселительных кварталов, как раз для азартных и развратных людей, и такое же множество лечебных заведений, где можно было хорошо расслабиться и провести время наедине с природой.
Какаши спрятал книгу и начал всматриваться в лица прохожих, когда экипаж заехал через главные ворота. Люди здесь привыкли видеть путешественников на роскошных повозках, поэтому мало кто обращал внимание на их экипаж, чему Какаши был рад. Он не любил жить в повышенной заинтересованности к его персоне, намного привычнее ему было наблюдать за миром из тени.
Когда повозка с Токугавой остановилась возле рёкана, и кучер слез, чтобы открыть ей дверь, Какаши подошел, чтобы любезно подать ей руку. Сначала вышли обе служанки, а потом появилась Токугава. Она была одета в роскошное длинное кимоно, коротким шлейфом волочившимся по земле. Винный цвет оттенял бледное лицо и иссиня-черные волосы убранные в высокую сложную прическу. Токугава слегка придержала подол и приняла руку Какаши, спускаясь со ступеньки. Она мягко кивнула ему в знак благодарности и выпрямилась. Рецу смерила его заинтересованным взглядом, снова по-лисьи улыбнувшись ему, как будто и не было его опоздания, и она вовсе не злится на него за это. Хатаке удивился, что она была одного роста с ним или даже немного выше, но как только Токугава сделала несколько шагов, и подол кимоно разошелся, он заметил гэта, которые были не меньше десяти сантиметров в высоту.
Рецу двинулась внутрь рёкана, и одна из ее помощниц, Мэй, последовала за ней. Какаши оглядевшись по сторонам и поймав на себе и на Токугаве множество любопытных взглядов, быстро двинулся за ними двумя внутрь, чтобы поскорее скрыться с глаз зевак.
— Я не говорила, что мне понадобится ваша помощь, Хатаке-сан. Вы можете отдохнуть, наверняка вы устали от такой длительной пробежки, — она сказала это так сладко, смакуя каждое слово.
— Я нисколько не устал, чтобы отдыхать. — Какаши сказал чистую правду, ведь этот путь не оказался утомительным, и Токугава внимательно посмотрела на него, чтобы понять, лукавит тот или нет. Она не видела эмоций через его маску, отчего задумчиво вскинула брови, и Какаши ответил ей пристальным взглядом. Он вдруг начал догадываться, чего она добивалась все время, но еще не был уверен в этом.
— В таком случае я буду не против вашего присутствия на встрече. Конечно, она может показаться вам очень скучной, — она слегка прикоснулась к его плечу. Какаши немного дернулся от этого, но сделал вид, будто ничего не произошло.
К ним приблизился работник рёкана и низко поклонился Токугаве. Он сразу узнал ее и попросил пройти за ним, потому что ее уже ждали в одной из комнат.
Когда сёдзи открыли, Какаши увидел троих мужчин. Один из них был старым, морщинистым, в роскошном кимоно. Тот, что помоложе, сидел рядом с ним, и одет попроще. А третий был чуть в стороне, и Хатаке понял, что он либо охранник, либо слуга. Когда Токугава вошла, все трое подскочили на ноги и достаточно низко поклонились.
— Прошу простить мое опоздание, — медовым голосом произнесла Токугава и немного склонила голову. Снова тот голос, которым она приветствовала Какаши прошлым вечером. Но уже ни капли горечи. Только сладкий, трепетный голос, немного низкий и ласкающий слух.
— Никакое время не может быть утомительным, когда ждешь такое прекрасное создание, как вы, — произнес старик, подавая ей руку. Служанка помогла сесть Токугаве так, чтобы подолы кимоно выглядели красиво. Какаши вдруг догадался, что в этот раз она не случайно надела такой наряд. Вчера вечером всем своим аристократичным видом она показывала, кто она такая, чтобы издалека было видно. Но в этот раз она надела изящный женственный наряд как у очень дорогой гейши. Рукава уже не были такими длинными, а вот низкий воротник эротично открывал шею и часть спины. В отличие от наемных женщин для развлечения, макияж Рецу был простым, подчеркивающим глаза и ее губы. Какаши понимал, что все это не просто так и стал с любопытством следить за происходящим.
— Ну что вы, Миура-сан, — с притворным смущением Токугава наклонила к нему свою голову, едва касаясь его плеча, но старик этой неискренности не заметил. У него на лбу даже испарина выступила. — Вы мне так льстите. И все же я чувствую свою вину. Как я могу ее загладить?
— Мы не смеем просить вас о таком, — Миура, наконец, отпустил ее руку, или даже правильнее сказать, Рецу мягко вырвалась из его хватки. — Но после обеда мы бы не отказались послушать вашу игру на сямисэне.
— Должна признаться, я давно не играла на своем инструменте, хотя и беру его с собой в каждую поездку. Моя служанка принесет его, когда мы закончим с трапезой.
— Мы осмелились сделать заказ без вас, — произнес тот, что помоложе.
— Это абсолютно правильное решение, — кивнула головой Токугава. — Вы не должны отказывать себе в удовольствии полакомиться здешней едой.
— Вы совершенно правы, — согласился Миура. — Еда здесь изумительная.
— Позвольте спросить, могу ли я пригласить к нам за стол моего сопровождающего.
Оба ее собеседника повернули голову к Какаши, а тот изумленно смотрел на Токугаву. Да что творит эта женщина? Почему она приглашает за стол своего охранника?
— По правде сказать, я хотела бы извиниться, что сразу не представила его вам. Это Копирующий Ниндзя, Хатаке Какаши, — она произнесла его имя так мягко и красиво, что Какаши даже на одно мгновение смог полюбить это дурацкое словосочетание. Ее собеседники вскинули брови, и тут же попросили своего слугу организовать место для Какаши, наперебой рассказывая, сколько всего они слышали о нем и его знаменитых подвигах. Хатаке смущенно молчал и внимательно смотрел на их взволнованные живые лица. Токугава же с выражением фарфоровой куклы улыбалась, аккуратно сложив руки на коленях, и стреляла глазами то в Миуру, то в Какаши.
— Должна заметить, что я ошибалась в нем, — вдруг сказала Рецу, и все обратили свой взор на нее, а Какаши, замерев, с любопытством ждал, что же она скажет. — Обычно положительная слава прикрывает какие-то страшные пороки человека, например, распутство, пьянство или отсутствие уважения. Я всегда думала, что идеальных людей не бывает, но Хатаке-сан доказал мне обратное. Он действительно удивительный шиноби и поразительно воспитанный человек. В некоторых людях нет изъянов, они абсолютны во всем.
И Какаши понял, что Токугава нисколько не забыла о его опоздании в это утро, напротив. Теперь она его как щенка будет тыкать в одну и ту же ошибку. Эти двое не поняли, что весь ее монолог был посвящен тому, чтобы Какаши почувствовал, что не заслуживает к себе всех этих слов. С садистской улыбкой Токугава наблюдала, как меняется выражение его единственного открытого глаза.
— Глядя на такую, как вы, — Миура отвечал, пожирая ее глазами, — мне сложно спорить с последним утверждением.
— Вы снова пытаетесь меня смутить, — Токугава заливисто и мягко рассмеялась, обнажая идеально ровные белые зубы. Она потянулась к чайнику, снова оголяя запястье, от чего оба ее собеседника нервно сглотнули, а Какаши закатил глаза от театральности. Пока она наливала чай, ей пришлось привстать, но когда она села, то уже на несколько сантиметров оказалась ближе к Миуре.
Пока все трое кушали и вели праздную беседу, Какаши молча наблюдал за Токугавой и двумя мужчинами. Третий оказался таким же молчаливым слугой, как и Мэй, и не вызвал интереса у Хатаке. А вот Миура и его деловой помощник, Хаттори, оказались невероятно заносчивыми и глупыми. Они были словно игрушки для Токугавы, которая как кошка ластилась то к одному, то ко второму, ухаживая, подавая фрукты, кормя их с рук и подливая сакэ. Она веселилась, рассказывала какие-то глупости и забавные только для них истории, а эти двое даже не заметили, как попали в ее ловушку. Ни Миура, ни Хаттори не заметили, как она их потихоньку споила. Какаши всем нутром ухмылялся ее хитрости и коварству, еще раз убедившись в том, что с этой женщиной нужно быть предельно осторожным.
