Токугава неожиданно для себя робко кивнула, даже не обращая внимания на то, что пальцы Какаши залезли ей в штаны, аккуратно доставая резинку и подтягивая ее до нужной степени. Он был так абсолютно невозмутим при этом, что Рецу рядом с ним вдруг почувствовала, насколько она глупая нервозная истеричка. Внутри заскреблась гордыня, требуя вернуться к командованию, но Токугава из-за эмоциональной и моральной измотанности на время решила прекратить вообще какие-либо игры. В висках пульсировала боль, а в ушах звенело.

Какаши мягко отстранился, когда убедился, что штаны не спадут.

— Плохо, что вы без обуви, — задумчиво произнес он, прикидывая в уме, что с этим можно сделать. А Рецу беспомощно замерла, ловя себя мысли, что просто ждет от мужчины каких-то действий. И не просто выжидает, а действительно позволяет ему помочь ей. — Я могу обмотать бинтами ваши ноги, чтобы вы не простудились и не поранились.

Токугава снова покорно кивнула головой и присела на корень. Какаши, достав из рюкзака длинный белый бинт, опустился на траву перед ней. Рецу смотрела на него сверху вниз, но уже не презрительно и не как хищница. Какаши видел, что она немного растеряна, все еще боится его, но уже покорно приподнимает ногу, чтобы он обмотал бинтом. От его нежного прикосновения к щиколотке легкий румянец тронул ее щеки, и Рецу обрадовалась, что Какаши сосредоточенно наматывает бинт, не видя этой постыдной слабости. Он же в свою очередь был благодарен, что она воздержалась от язвительных или смущающих реплик по этому поводу. Не высказывала недовольства и не проявляла фальшивой симпатии.

— Вот и все. Потом я придумаю для вас что-то получше, — сказал Какаши, когда обе ее ноги были перемотаны бинтами. Токугава сползла к нему на траву, взяв его за руку и не давая подняться.

Она молчаливо смотрела на него, и Какаши не понимал этого жеста. На лице не было и тени от той женщины, что он знал до этого. Взгляд полный нежности и благодарности пронзил его, и Хатаке не мог себе даже представить, что Токугава может быть такой трогательно женственной. Какаши почувствовал себя смущенным. Он не сделал ничего экстраординарного для себя, но эта женщина восприняла эти мелочи совсем иначе. Никто на него не смотрел прежде такими глазами. Как будто ее высокомерие лишь на мгновение отступило, чтобы Рецу могла поблагодарить его.

— Спасибо, — тихо и хрипло сказала она, как будто прежде это слово не срывалось с ее губ.

Какаши был все еще настороже, ожидая очередной выходки, но когда Токугава мягко отпустила его и обняла себя руками, подтягивая колени к подбородку, понял, что на сегодня ее концерты окончены. Но у Рецу внутренняя гордыня сжималась и протестовала от такой беспомощности. Не должна она принимать помощь от этого убийцы и плебея. Но разум и сердце вторили этому голосу, прося угомониться хоть ненадолго.

Какаши убрал бинт обратно в рюкзак и облегченно вздохнул. Тишина и покой его как раз устраивали. Но голос Рецу снова всколыхнул воздух. Она сказала что-то очень тихо, сконфужено глядя ему под ноги. Какаши пододвинулся ближе, чтобы ей не пришлось кричать.

— Можно еще кое-что попросить? — Смущенно проговорила Токугава.

Какаши настороженно нахмурился и попытался представить, что именно от него хочет эта женщина.

— Ты не мог бы… — сказала она, и пододвинулась, чтобы он сел рядом с ней.

Какаши неловко пересел, облокотившись на корень дерева, а Рецу кивнула ему на ноги. И когда Хатаке устроился поудобнее, она мягко опустила голову к нему на колени. Какаши был так растерян от нового проявления Токугавы, и боялся что-то сказать или сделать не так, чтобы не спугнуть эту временную кротость и хотя бы час провести без новых эскапад от Рецу.

Рецу подложила под щеку руку, чтобы грубая ткань штанов не натерла. Она не могла сомкнуть глаз, а просто лежала, разглядывая дышащий ночью черный лес. Бледный лунный свет мягко просачивался через густые кроны, от чего его сияние наполнялось особым таинством. Тишину нарушал только плеск ручья да периодическое шебуршание диких животных.

Собственное положение угнетало Рецу, но на данный момент другого выбора у нее не осталось. Внутренний раздрай изматывал и высасывал всю энергию, и Токугава никак не могла успокоить бушующие мысли у себя в голове. Несколько минут назад ее устоявшийся мир стал безвозвратно расползаться по швам. Рецу была грозой в своем бизнесе. Ее имя знали, и порой даже не хотели с ней связываться. Но те немногие, что осмеливались, были невероятными гордецами, и платили за свои пороки сполна. Токугава успешно создала себе репутацию хищницы, опасного манипулятора. Она не позволяла другим людям доминировать над собой. Но только что она вынужденно уступила мужчине, сделав, наконец, то, что он от нее хотел — угомонилась и прилегла, чтобы отдохнуть перед долгой дорогой. Это была такая банальная просьба, или, лучше сказать, совет, который Какаши высказал ей даже не в приказном порядке, как она привыкла слышать от мужчин. Он не хотел бороться за лидерство, ему было глубоко все равно на игры, в которые любила играть Рецу. И, даже не подозревая об этом, он победил. Ни одно оружие Рецу не подействовало против него, ни одна из привычных и безотказных ранее тактик. Но совершенно определенно Токугава не могла с этим примириться, хоть и признавала свою временную капитуляцию, но разве что только с целью придумать стратегию получше. Разрушительная гордыня ядом разливалась по венам, сжигая изнутри, и не давала покоя. Рецу была убеждена, что точки давления на Хатаке есть, надо только их нащупать и надавить как следует, чтобы он прогнулся.

Какаши смотрел на безмятежно покоящуюся Токугаву. Ее тонкая ручка лежала у него на ноге и немного сжимала штанину. Он не видел ее лица, но даже рад был этому. Один только вид змеями разметавшихся по его бедрам волос вызывал у него желание проверить их на мягкость. Они так красиво блестели в лунном свете, что Какаши быстро перевел взгляд в чащу леса. Если бы кто-то ему рассказал, что это умиротворенное беззащитное создание представляет собой на самом деле, он бы ни за что не поверил. Главное не шевелиться, чтобы не потревожить этого спящего зверя. Какаши был спокоен за их общую безопасность — даже если и наемники явятся, это окажется их последним неправильным решением в жизни. Но вот надежно выстроенная защита вокруг его души начала таять, и ему это не нравилось. Какаши с трудом мог понять себя, ведь только что он был готов ударить Рецу за ее выходки, а теперь хотел крепче прижать ее к себе. Но Какаши так сильно боялся проявления своих чувств. Ему не хотелось вновь чувствовать себя уязвимым, беспомощным перед хитроумной женщиной. Токугаве даже ничего не нужно было делать для того, чтобы вызывать в нем эти сладко тягучие ощущения в груди. Даже наоборот. Все ее попытки привлечь его внимание действовали как ушат ледяной воды на голову. Какаши понимал — она заигрывает так с каждым попадающимся ей мужчиной. Но вот такая безмятежная и естественная она бывает лишь в исключительных случаях. Какаши нужно было немедленно на что-то отвлечься, потому что с каждым вздохом Рецу ему приходилось прилагать больше сил, чтобы не выдать себя. Подобное отношение к клиенту не просто неуместно, оно неэтично. Какая постыдная слабость. Какаши знал, что нужно держаться от этой женщины подальше, и тогда жизнь вернется в привычную колею. Но в рамках этой миссии сохранять дистанцию будет проблематично, а значит надо на что-то отвлечься.

— Токугава-сан, — проговорил Какаши, вырывая ее из собственных размышлений. — Я знаю, что вы не спите.

Токугава неторопливо приподнялась и немного отодвинулась от него, разворачиваясь к нему лицом. Насколько бесстрастно прозвучал его голос, настолько безэмоциональным показался ей его взгляд. Рецу снова остудила свой пыл. Все ее старания непременно разобьются о неприступного шиноби, поэтому даже пытаться не стоит. Она смерила его усталым взглядом и разочаровано улыбнулась ему. Горечь поражения застряла в горле, поэтому она молча приготовилась его слушать.