Токугава уперлась лбом в свои колени, обняв их руками. Какаши стоял рядом и ничего не говорил ей. Ему было не понять, какого это чувствовать, когда первый человек, которого она смогла назвать своим другом и любовью, так предал ее. Ода не просто обманывал Рецу все эти годы, он умело манипулировал ею. Хатаке присел на траву рядом с ней и легонько коснулся ее плеча. Токугава облокотилась на него, и он обхватил ее руками.
— Вся моя жизнь — это сплошное притворство, — сдавлено сказала она.
— Не вся. Последние… двенадцать лет, — Какаши назвал число, исходя из приблизительной даты знакомства Рецу и Оды.
— Я чувствую себя глупым ничтожеством, марионеткой, — говорила она, глотая желание расплакаться. Но Рецу было слишком стыдно перед Какаши за все, что было только что, и разреветься перед ним означало бы полнейшее падение в его глазах. — Я всегда играла с людьми, а теперь… Это и есть наказание? Я оказалась на их месте. — Рецу притихла, поднимая голову. — Даже хуже. Я всего лишь на мгновение завладевала их умами, но он смог проникнуть в мое подсознание. Он заставил меня забыть мои собственные идеалы, подсунув фальшивые свои. А теперь снова хотел превратить меня в свою наложницу, чтобы я стала прекрасным дополнением к его империи.
— Сейчас Асума зачитывает ему права, поэтому больше он тебе не угроза, — сказал Какаши, и Рецу развернулась к нему лицом. — Когда Ода доставал контракт, он коснулся денег. Это теперь можно считать как улику в деле против него. Заказное похищение, угрозы расправой, шантаж, возможно уклонение от налогов…
— Не продолжай, я поняла тебя, — Рецу кивнула, слегка улыбнувшись. Какаши явно хотел подбодрить ее, но вряд ли какие-то слова способны были это сделать. — Дождемся остальных здесь?
— Нет, вообще-то они должны закончить с арестом. Я остановился, потому что не хотел, чтобы ты в таком состоянии была всю дорогу. Я, конечно, не понимаю, каково это, когда дорогой человек обманул на счет своей смерти. Но сейчас он в любом случае не властен над тобой, и ты можешь по-прежнему вести привычную жизнь.
— Что? — Рецу нахмурилась, отодвигаясь от него. — Ты хочешь, чтобы я продолжала вести дела, когда знаю, что весь бизнес построен на лжи?
— Но ведь ты сама сказала…
— Я сказала, что не отдам ему свои две трети, но не говорила, что стану продолжать дела.
Какаши на мгновение задумался, но не смог понять, к чему она клонит. В его глазах застыл вопрос, и Рецу продолжила:
— Мне ничего не нужно от этого человека. Мне противен этот бизнес, да и я сейчас сама себе противна. Нет! Я распродам все, что у меня есть. Не хочу больше заниматься этим делом, как бы я не любила его, — Рецу снова прикрыла лицо ладошками, судорожно соображая, какие последствия пойдут за этим ее решением. Она почувствовала себя той юной девушкой, одинокой и ненужной.
Но с другой стороны Рецу понимала — кроме бизнеса у нее в жизни нет ничего, за что она могла бы держаться. Она успешно постаралась, чтобы никакая другая сфера жизни не мешала ей в достижении целей. Фальшивых, как оказалось. Никакого другого фундамента, кроме собственной работы, у нее не было. Сейчас Токугава разрушит этот, а потом останется на голой земле. И что дальше? Снова участвовать в крысиных бегах, начиная с нуля?
— Я знаю, что еще слишком рано, — Какаши начал говорить сбивчиво, и Рецу оторвала ладошки, чтобы посмотреть на него. Все лицо Хатаке покраснело. Он начал нервно чесать затылок, откашливаясь после каждой пары слов. — И я полностью приму любое твое решение, конечно… Если ты хочешь, ты можешь… Пожить в Конохе… У меня… Со мной… Черт, — Какаши нервно хохотнул, зажмурившись, — поверить не могу, что заикаюсь как подросток…
— Послушай, — Рецу решила остановить этот поток, потому что Какаши вот-вот захлебнется собственным волнением. — Я уже не маленькая, и такое серьезное решение я не могу принять так быстро.
— Да, я понимаю.
— Но я хочу переспросить. Ты уверен, что сам хочешь этого, а не руководствуешься инстинктом спасения женщин в беде? — хмуро посмеиваясь, Рецу поправила его челку, отодвигая ее с лица. Какаши приспустил маску и нервно закусил губу, а потом, улыбнувшись, уверенно кивнул. Он стиснул в своей руке ладошку Рецу, и она сжала в ответ. — Тогда я должна подумать над твоим предложением. Это очень радикальный шаг для меня… Да и для тебя, как я вижу. Ты так покраснел.
— Никому раньше не предлагал съехаться, — губы дернулись в улыбке, но потом снова превратились в полосочку. Рецу плавно прильнула к его лицу, а Какаши сократил оставшееся расстояние между их губами. — Путь предстоит не близкий, как ты понимаешь…
— Да, знаю, — Токугава перекинула через него ногу и уселась на Какаши сверху, стягивая с маску, болтающуюся у него на шее.
В глазах блеснул страстный азарт, и Какаши провел по обнаженным коленям вверх к бедрам, которые все еще были в плену у коротких шорт. Рецу прогнулась в пояснице и снова страстно поцеловала его, залезая проворными пальчиками под его водолазку.
— Ты уверена? — Какаши прошептал ей в губы, расстегивая ее жилетку. Рецу заулыбалась и вместо ответа помогла ему стянуть водолазку и отбросить ее в сторону.
_____
Несколько дней Какаши провел с Рецу у нее в поместье в столице. И это были лучшие дни в его жизни из тех, что он хорошо помнил. Бездельничать, говорить ни о чем и обо всем одновременно. Засыпать рядом с ней, просыпаться и чувствовать, как она перебирает серебряные волосы в ожидании, когда Какаши соизволит открыть глаза. Он был готов опоздать везде, только бы чуть дольше побыть с ней вместе. Словно его потерянная в пространстве душа нашла приют, где ей были рады. Сладкое чувство покоя и равновесия, полная гармония растекалась у него внутри. Не было больше притворства, игр или уловок. Рецу позволила себе быть с ним откровенной, нежной и ласковой. Заботливой, как настоящая женщина.
Но с каждым днем напряжение Какаши росло. Он обязан был возвращаться в Коноху, а Рецу тянула с ответом. Хатаке заметил, как сосредоточенно она переваривает мысли в своей голове. Как при этом хмурится и поджимает губы, словно это не решение о переезде, а вопрос жизни и смерти.
И когда беззаботное время подошло к концу, Какаши стоял перед воротами ее поместья, поправлял черные длинные волосы, заколотые его подарком. Он медлил. Ждал, что Рецу побежит наспех собирать вещи, вытащит свои многочисленные чемоданы и саквояжи, начнет капризно заявлять, что все это только самые необходимые вещи, без которых она не справится. Но она молчала, опустив плечи и прикрыв глаза. Скользкое предчувствие нехорошего исхода не давало покоя, но он старательно отбрасывал эти мысли, пытаясь настроить себя на положительный лад. Какаши был уверен, что Рецу с ним так же хорошо, как и ему с ней. У него не было сомнений в ее ответном чувстве, но он знал, насколько тяжело ей отказываться от собственных убеждений и привычных моделей жизни.
— Почему ты молчишь? — Осторожно начал Какаши, потому что уже пятнадцать минут они провели в безмолвии, пытаясь надышаться друг другом, предчувствуя конец.
— Потому что как только я скажу что-то, ты уйдешь, — ответила она и перехватила его руку, притягивая тыльную сторону к своим губам.
— Ты можешь пойти вместе со мной, — сказал Какаши, а у самого пересохло в горле от нарастающего волнения.
Рецу тяжело вздохнула, виновато опуская голову вниз.
— Я не могу бросить все свои дела здесь, — сказала она быстро и четко. У Какаши все внутри с грохотом ухнуло вниз, потому что он уже знал, что последует за этими словами. — Нам лучше расстаться.
Какаши вырвал свою руку и отодвинулся на полшага назад.
— Но только на время, — Рецу с надежной на понимание посмотрела на него, а потом обхватила себя руками за плечи. — События развиваются слишком быстро, между нами произошло столько всего, и давай признаемся друг другу честно: мы знакомы всего неделю. — Какаши, нахмурившись, слушал ее и прикрыл глаза ладонью, чтобы Рецу не увидела его убитый взгляд. — Ты лучшее, что произошло со мной за все годы, но… пока я не наведу порядок в своей жизни, я не смогу в полной мере ощущать то, что между нами есть… У меня внутри такой сумбур, я ничего не понимаю… Скажи что-нибудь… Пожалуйста.
