Какузу вышвырнул его на улицу, а сам остался внутри. Рецу раскрыла глаза и поняла, что Какаши жив, и он пришел за ней. Он жив! Токугава облегченно вздохнула, хотя все еще находилась в заточении, и слезы текли с новой силой из-за стыда перед Какузу. Она зажмурилась и задержала дыхание, чтобы не разразиться диким плачем. Внезапно раздался треск, и она почувствовала легкость в кистях и щиколотках. Женщина открыла глаза и увидела, что Какузу на кусочки разнес андезит, сковывавший ее. Рецу тут же, поджав ноги, прикрыла руками и волосами грудь. Она скукожилась на земле, подтянув колени к подбородку, желая превратиться в невидимку. Какузу смерил ее уничижительным взглядом и молча вылетел на улицу. Рецу в какой-то мере была благодарна ему, но не могла простить за его изначальное равнодушие.
Несмотря на то что Какаши жив и сейчас снаружи сражается за нее, она не могла найти в себе сил подняться с земли. Токугаву словно что-то придавило к полу, слезы душили, а искусанное и израненное тело сотрясалось мелкой дрожью. Такого унижения она еще никогда не испытывала. Липкое и тошнотворное чувство обволакивало и не давало пошевелиться. Рецу теперь в полной мере стала осознавать, что сейчас происходило, и насколько вовремя прибыл Какаши. Колоссальный стыд заставлял ее малодушно помышлять о том, чтобы вскрыть себе вены прямо на этом месте. Но единственный лучик не позволял этого сделать: Какаши пытается ее спасти, и если Рецу с собой что-то сделает, это напрочь перечеркнет то, что он рискует собственной жизнью из-за такой трусливой и слабовольной женщины.
Чей-то дикий хохот раздался снаружи, и Рецу обеспокоенно вскинула голову. Не было сомнений, что смеется Эйджи, но почему? Лишь одна причина казалась ей наиболее вероятной. Он только что рассказал обо всем Какаши. Новая волна стыда накрыла ее. Она сидела абсолютно нагая в куче тряпья, в которое превратил Эйджи одежду Рецу. Пусть Какаши и знает, что с ней хотел сделать этот поддонок, то дать себя увидеть в таком состоянии Рецу не могла. Она осмотрела помещение беглым взглядом и наткнулась на холщовые мешки. Она дотянулась до одного, и трясущимися руками взяла тот злосчастный кунай, проделывая в мешке три отверстия: одно на дне для головы, другие два по бокам для рук. Она натянула на себя свое новое платье, отвратительно пахнущее плесенью и затхлостью, и подвязала талию одной из веревок, что раньше связывали ее. Обувь на ногах и бинты из-за лавы повредились, и от них пришлось избавиться. Кое-как вытерев слезы, размазав при этом засохшую кровь по лицу, она осторожно выглянула на улицу. Все заволокло не пойми откуда взявшимся туманом, и редкие вспышки молний, огненные всполохи давали понять, что две мужские фигуры ведут сражение. Какузу невозмутимо стоял неподалеку и держал выход из пристройки под наблюдением.
Рецу отвернулась и облокотилась на стенку. Какаши все время говорил ей не двигаться, сидеть и ждать, пока ее спасут. В первый раз она его ослушалась и чуть не погибла, если бы он вовремя не подоспел. Во второй раз Рецу сделала все так, как он и говорил, но в итоге была поймана и чуть не изнасилована. А значит, нет общего правила, и каждый раз надо действовать, исходя из обстоятельств. И нынешние обстоятельства подсказывали ей, что необходимо выбраться из пристройки.
Зажав кунай в кулаке, Токугава на все еще трясущихся ногах добралась до окна и выскользнула из него. От тумана трава покрылась росой, и ноги обдало приятной прохладой. Женщина обогнула пристройку, обошла мельницу и вдавилась в стенку, наблюдая за Какузу и боем на другом краю поляны. Какаши дерется со стороны леса, а значит, ей надо добраться туда. Рецу с трудом отлипла от стены и побежала в лес со слепой зоны Какузу. Луну заволокло облаками, и было так темно и туманно, что видимость стремилась к нулю. Только редкие всполохи огня или молний освещали поляну. Токугава перебежками от дерева к дереву добиралась до Какаши, метр за метром приближаясь к нему. Она не сводила глаз с Какузу, который, как статуя, наблюдал за боем. Но постепенно туман стал рассеиваться, и вот, когда оставалось пройти всего несколько метров, Рецу вдруг замерла. Если она сейчас подойдет слишком близко, и Какаши ее заметит, он может отвлечься, и это станет роковой ошибкой. А так же Какузу может напасть на нее, если увидит, что она все-таки сбежала. Нет. Такого просчета она не допустит, а станет внимательно следить за боем из укрытия.
_____
— Запах идет из той пристройки, — кивнул Паккун, и Какаши нахмурился.
Другие псы уже испарились, и рядом был только мопс, который все никак не хотел оставить своего друга. Паккун не мог не заметить перемены в Какаши, слишком она казалась ему очевидной. Прежний Хатаке бы дождался подкрепления, но этот готов сию минуту броситься в бой. Слишком опрометчиво.
— Какаши, мне больше нечем помочь тебе, но дам совет, — вдруг произнес Паккун и Хатаке посмотрел на него удивленно. Мопс редко встревал в его жизнь, а только лишь выполнял поручения. Но в этот раз он заставил себя изменить своим привычкам. — Спешка нужна только при ловле блох.
И после этого он даже не дождался, пока Какаши кивнет ему, а просто исчез в белых клубах дыма. Хатаке понимал смысл этих слов и даже согласился бы ними, но сейчас только мысли о спасении Рецу занимали его разум. Необъяснимая тревога терроризировала душу, а все нутро подсказывало действовать максимально быстро. Какаши редко полагался на интуицию, но, когда она становится сильнее голоса разума, остановить ее было невозможно.
Он метнул взгляд на поляну и напряженно посмотрел на Какузу, который сидел на траве неподалеку от пристройки. Конечно, один из них охраняет снаружи, другой внутри. Поэтому сначала придется драться с тем противником, чьих сил он не знает. Какаши сложил печати, и всю поляну стало окутывать мягкой шалью тумана. С каждой секундой он становился плотнее и тяжелее. Какаши заметил, как едва уловимая фигура Какузу удалилась, он, конечно же, догадался, что такой внезапный туман не может быть природным явлением.
Из пристройки вылетела щуплая фигура. Какаши в несколько прыжков выбрался к поляне, ступая по влажной траве бесшумно. Факт того, что Эйджи был без своего плаща, показался Какаши немного странным, но он не придал этому много значения. Хатаке подбирался ближе, чтобы постараться со спины сразить врага ударом Райкири.
— Ну где ты? — Выкрикнул Эйджи. — Покажись уже! — Его голос звучал необычно раздраженно, даже яростно. — И как ты только выбрался из моей ловушки, ведь ты должен был зажариться!
Эйджи сложил печати и образовал вокруг себя сферы, которые начали высушивать влагу, и густой туман частично стал развеиваться, а Какаши увидел, что на лице этого поддонка нет тех черно-желтых полос. Эйджи быстро сложил печати и изрыгнул достаточно большое количество лавы, которая стала принимать его форму. Вокруг клона стала образовываться лавовая сфера, но Какаши успел заметить, как клон соединил ладони и сел в позу лотоса, и Хатаке убедился в своих подозрениях окончательно — этот член Акацуки являлся Отшельником, поэтому, не будучи сенсором, он все равно смог определить их местонахождение. Таким же образом он смог отличить клонов Какаши и Рецу от них настоящих, а его способности и тотальный контроль над своими двумя улученными геномами было так трудно обойти. Но пока клон, находясь под защитой лавового шара, не накопил достаточное количество природной чакры, необходимо разделаться с Эйджи.
— Ты отвлек меня от увлекательного занятия, знаешь ли! — Заговорил Эйджи, пытаясь в тумане разглядеть Какаши, чтобы нанести атаку. — Пока ты ее охранял, пробовал на вкус ее нежную фарфоровую кожу? — Эйджи издевательски расхохотался. Все внутри у Какаши сжалось, но он решил, что это вранье всего лишь хитрый способ вывести его из себя, чтобы он, поглощенный яростью, открылся для нападения. Хатаке осторожно подбирался ближе и ближе, пытаясь сохранять спокойствие. — Губы такие мягкие и чувственные, грудь упругая. Роскошная женщина. А ты слышал, как она стонет от наслаждения? Как кричит, что хочет больше?
