— Я сказал хватит, — строго оборвал его Ибрис, скрестив руки на груди. — Все эти люди готовы за тебя пострадать, и представь, что они почувствуют, если ты сейчас вскинешь лапки кверху? Это также, как если бы ты обещал ребенку конфету, если он сделает все уроки, а по итогу сказал: “Ой, знаешь, да нет”.

— Это отвратительное сравнение.

— Это достаточное, чтобы твой идиотский мозг понял, сравнение. Их усилия и их жертвы будут впустую. Но если ты доберёшься до вершины, пусть даже по их головам, — Ибрис ткнул мужчину пальцем в грудь, — ты сможешь возместить им ущерб.

Феликс отшатнулся от лёгкого движения и переступил на шаг назад. Посмотрев на непозволительно спокойного Ибриса, напоминавшего родителя, до последнего старавшегося мирными способами вразумить истеричное чадо, мужчина стиснул зубы и с ненавистью отшвырнул в сторону сигарету.

— Тебе легко говорить. Живёшь тут, не вылезая из бара, толкаешь дурь народу и оружие из Айлетры желающим. Ты и половины того, что я проживаю, не понимаешь!

Прежде, чем он успел продолжить, чужая рука сгребла за ворот куртки и дёрнула так, что Феликс невольно налетел на Ибриса, в одно мгновение растерявшего весь свой холодный и ровный настрой.

Нависнув над главой корпорации, машинально схватившим его за запястье, мужчина вздёрнул Феликса ещё чуть ближе к себе.

— Лучше тебе сейчас заткнуться. Ты не знаешь и половины моей жизни, Феликс О’Двайер. — Процедил айлетрец так, чтобы их не услышали другие гости, — не знаешь, скольких я потерял, не знаешь, скольким пожертвовал и на что пошёл ради достижения своих целей. Поэтому завали хлебальник, вспомни о том, что я и Айлетра для тебя делали и делают, и засунь свою вселенскую печаль себе в жопу. Скорбеть будешь, когда снова усядешься в своём кресле в Башне и радостно занюхнешь того синего порошка, что вы попытались без нашего ведома толкнуть.

Вырвавшись из резко ослабшей хватки, Феликс попытался возмутиться, но подавился собственными словами. Сорвался с места, на ходу толкнув мужчину плечом, и исчез за дверью бара, напоследок посильнее ей хлопнув. Проводив его взглядом, Ибрис почувствовал чужое присутствие и резко обернулся в сторону угла здания, но ничего не заметил.

Поддавшийся шестому чувству, Виктор нырнул за угол прежде, чем собеседник Феликса успел его заметить, и запрокинул голову, легонько ударяясь затылком о стену. Паника забилась в горле раненной птицей, но учёный заставил себя успокоиться, едва слышно выдохнув.

Как назло, у них была своя история, но она завершилась не созданием великой дружбы, а, скорее, наоборот. Радовать могло только то, что тот, кто стоял сейчас совсем недалеко, его не жаловал за манеру жизни и работы, но в то же время не мог не уважать за те результаты, которыми Виктор мог похвастаться.

Злополучная рука появилась словно из ниоткуда, клешнями вцепляясь в горло, и учёный, сипло вскрикнув, вжался спиной в стену. Если бы в своё время он нашёл что-то о способности сливаться с предметами и изображать часть интерьера, непременно бы изучил этот вопрос, но подобное изобретено не было.

— Вы смотрите, мои предположения оказались верными, — ядовито усмехнулся Ибрис, нависая над мужчиной. — С Феликсом под ручку и правда бегает трусливая пташка по имени Виктор Вольштейн.

— Старина Инферо! — пробормотал Виктор, попытавшись отодрать от собственного горла чужие пальцы. Это привело лишь к тому, что хозяин бара подхватил его руку, осматривая черноту с синими прожилками. — Эй, дорогой, я понимаю, мы давно не виделись, но просить моей руки и…

Ибрис сжал пальцы чуть сильнее, частично перекрывая доступ воздуха, и учёный без лишних слов понял намёк, замолкнув. Осмотрев чужую ладонь, мужчина искоса глянул на Виктора и, тихо хмыкнув, отпустил его, позволяя вздохнуть полноценно.

— Эта синяя блажь — твоих рук дело?

Откашлявшись, Виктор не стал акцентировать внимание на том, что его руку все ещё не отпустили, и молча кивнул.

— Забавно, — усмехнулся Ибрис, поддевая ногтем действительное жёсткое пёрышко, тут же опасно заломившееся и явно этим не причинявшее приятных ощущений хозяину. — Столько лет прошло, а контролю ты так и не научился.

— Научился, к твоему сведению, — рыкнул Виктор, вырывая свою ладонь из чужих пальцев и оттягивая с плеча кофту. — Сам смотри.

Ибрис задумчиво потёр подбородок, осматривая черноту с синими узорами линий, деливших друг от друга средней длины перьевые пластинки. Ближе к плечу тёмный оттенок бледнел, и на коже оставались отдельные перья, гротескно неприятные на светлой коже, и сплетения дорожек чёрных вен, в итоге на сгибе исчезавшие совсем. Со вздохом упёршись руками в пояс, мужчина не мог не заметить ещё и кровавые разводы на одежде, и тёмные круги под глазами собеседника, только пытавшегося сделать вид, что ни одно из ранений у него не задержалось надолго.

— Есть хочешь?

— Вдруг ты мне в ужин плюнешь?

— Ещё и всему персоналу предложу это сделать, — Ибрис убрал руки в карманы и направился обратно в бар, с удовлетворением почти сразу услышав последовавшие за ним шаги. — А пиво мы тебе разбавим.

— Я не пью.

— С каких пор?

— Лет двадцать уже. Слушай, — учёный вздохнул, картинно закатив глаза, когда перед ним открыли дверь, и зашёл внутрь бара. — Давай для других сделаем вид, что мы не знакомы? Вообще.

— Что так? — глумливо улыбнулся Ибрис. — Они все равно или поздно поймут, что кое-кому давно не… сколько ты нынче себе даёшь?

— Тридцать шесть, — устало отозвался Виктор.

Заметив направлявшегося к их столу учёного, Роза подскочила с места, едва не сбив при этом с ног как раз принёсшего салаты официанта. Виктор едва успел поймать её, тут же чувствуя, что парочка ранений не прошла бесследно.

Улыбнувшись, учёный обнял девушку и вместе с ней подошёл к столу.

— О, Вики! — запомнивший отвратительное прозвище Лиам широко улыбнулся. — Как там наш мальчик?

— Операцию сделали, но пока к нему нельзя. Пустили только Райли, когда мы наплели им, что они братья, — Виктор усмехнулся, ссаживая Розу на диван и сам садясь рядом с ней. — Дорогая моя, ты ведь отправилась с сестрой и…

— Нет, — Роза покачала головой. — Я не хочу сидеть и ждать у моря погоды, пока вы будете калечиться и пытаться что-то поменять.

— Кстати, об этом… — аккуратно произнёс Лиам, словно невзначай указывая на его свитер. — Все в порядке?

Учёный ухватил край одежды, чуть оттягивая её вперёд, и с хорошо скрываемым недовольством отметил два довольно больших кровяных пятна, одно в районе плеча и второе ближе к левому боку под рёбрами. Пару мгновений поизучав их и удивившись, как он сумел убедить врачей, что с ним все в порядке, Виктор в итоге натянул на лицо беззаботную улыбку и махнул на главу кадровиков рукой.

— Это не моя.

— Держи, — подошедший Ибрис уронил мужчине на колени свёрток, а на стол — меню. — Феликс, одежду твоему дружку я запишу уже на твой счёт.

— Ой, вы же не знакомы? — уточнила Роза, с улыбкой глядя на мужчин.

Одновременно изобразившие непонимание, хозяин бара и учёный улыбнулись и единодушно подыграли, когда девушка их познакомила. Хотелось получить хотя бы немного тишины и спокойствия, и если ради этого стоило просто сделать вид, что они встретились впервые, это было не такой уж большой платой.

За окном шумел давно проснувшийся Сэзер. Солнце пробивалось сквозь шторы, не так беспощадно палящее, как летом, но все равно гревшее, и всеми силами пыталось не дать выспаться — лучи его попадали на лицо, а, стоило отвернуться, начинали монотонно прогревать спину до состояния, когда терпеть толком было уже невозможно.

Потянувшись так, что хрустнули кости, Роза открыла глаза и посмотрела в потолок. Ибрис разместил их в квартире, соседствовавшей с его собственной. Он выкупил эту, по его словам, полгода назад, и все собирался объединить две в одну, но руки не доходили до ремонта в силу отсутствия свободного времени.