Телефон на стойке завибрировал, и Адриан почувствовал, что его самовольный отгул закончился. Постучав по пустому стакану с очевидной просьбой повторить, мужчина схватил телефон и, ответив, соскочил со стула.

Ибрис налил отошедшему в сторону знакомому ещё каредана, как и себе, и, отставив бутылку обратно на полку в стойке, посмотрел на журнал. Сам не зная того, Дивна ответил на один лёгкий вопрос — впрочем, он сам послужил и причиной его появления.

В другое время, без детища в виде “Солейса” можно было с радостью сунуться в Айру, утоляя своё желание взглянуть на загадочного Вольштейна, но в нынешние времена больше хотелось все же другого: чтобы Адриан Дивна начал приходить в рабочие часы заведения.

Солнце пробивалось сквозь неплотно задвинутые шторы, мешая нормально спать, потому что усиленно светило ей в лицо. Попытка отвернуться не привела ни к чему существенному, потому что лучи начали печь затылок, и Роза, поморщившись, открыла глаза. Её комната, которую до определённого возраста они делили с Анной, казалась в свете дня не такой противной, какой стала за последнее время, но с приходом вечера бы все изменилось.

Потерев глаза, Роза почувствовала ломоту во всем теле. Память напоминала затянутое трясиной болото, в котором ничего не разглядишь, и причин не самых приятных ощущений вспомнить она не могла. Может перегрузила себя на работе или, наконец, записалась в тренажерный зал, как и хотела — а может причина была совершенно иной, не разберёшь. Закрыв лицо ладонями, девушка зевнула и почувствовала прикосновение тёплых пальцев к плечу.

— Время просыпаться.

Комната исчезла, а на смену ей, стоило только открыть глаза, пришло ярко освещённое белое помещение лаборатории. Повернув голову налево, Роза увидела, что сестры уже не было на соседней кушетке, и испытала облегчение: значит, с Анной все было в порядке. С правой стороны стоял Виктор, мягко улыбавшийся и будто намеренно не спешивший убирать руку от её плеча, касался оголённой кожи самыми кончиками пальцев.

— В жизни так не высыпалась, — честно призналась Роза, потирая глаза. — Анна уже в порядке?

— Наркотическое опьянение сошло ещё позавчера, — учёный коротко улыбнулся, — а синяки и ссадины не требуют бесконечно лежать.

— Позавчера? — Роза почувствовала, что ей стало дурно. — Сколько я…

— Сегодня третий день. Насчёт сестры…

— Что?

— Я могу помочь с ранами физическими, — произнёс Виктор, выглядя несколько подавленным, — но моральный аспект — это не ко мне. Девочка в шоке, и я надеюсь, что это не станет её перманентным состоянием. Кажется, с ней взялась сидеть Алва.

Роза поджала губы и посмотрела на первое, что попалось — этим оказался передвижной стол с медицинскими инструментами. С одной стороны она хотела быть с Анной рядом, поддержать её, с другой… Каждый раз в детстве, пытаясь успокоить сестру, она делала только хуже. Слова утешения никогда не были её сильной стороной.

Пока она лежала, размышляя об Анне, Виктор успел аккуратно извлечь иглу катетера от капельницы из её руки и заставил согнуть в локте. Послушно держа руку, как требовалось, девушка вернулась мыслями к нынешнему моменту только, когда учёный наклонился к ней с целью осмотреть, а затем обработать ожоги.

От него пахло утренним кофе и терпким лосьоном после бритья, нотки которого вплетались в ставший уже привычным запах парфюма. Сегодня к этому запаху добавлялся ещё и заставлявший воздух вставать комом в горле аромат мази, и Роза удивилась, как в прошлый раз ей не стало дурно от этой гадости.

Виктор коротко вздохнул и выпрямился, почесав левую сторону шеи.

— Что такое? Все плохо? У меня отвалится кусок тела?

Удивление, смешанное со страхом за её состояние во взгляде учёного стоили того, чтобы задавать настолько безумный вопрос.

— Нет, господи, — мужчина вздохнул, слегка хмурясь. — Какие ощущения?

— Ну, когда дышу, немного неприятно. Но не на постоянной основе. Наверное, зависит от того, как повернусь. И кажется, будто эта часть тела теплее всего остального. Не скажешь, что случилось, и я устрою истерику.

— Решаю, стоит ли класть тебя под нож.

— Я точно начну истерику! — взвизгнула Роза, попытавшись сесть, но решив отложить эту затею — из-за резкого движения в глазах потемнело и девушка не рухнула назад только потому, что её аккуратно уложили.

— Успокойся, — держа её за плечо, произнёс учёный. — Нужно всего лишь удалить сожжённую кожу. Это даже при местном наркозе можно сделать.

— Местный — это который?

— Это когда ты можешь со мной разговаривать. Знаю, что страшно, но это для твоей же пользы.

Подумав немного, Роза поняла, что выбора нет. Это действительно было в её интересах, но, даже согласившись, девушка не могла унять страх, когда увидела в руках учёного шприц. Отрицательно мотнув головой на вопрос о наличии аллергии, она запрокинула голову, зажмурилась, лишь бы не видеть, как игла входит под кожу, и не открывала глаза до того момента, пока не услышала, что шприца возле неё больше не окажется. Открыв глаза, Роза посмотрела на светившую ярко лампу и решила, что на всякий случай во избежании истерик и шока будет смотреть на потолок.

— Чувствуешь что-нибудь? — судя по лёгкому движению недалеко от её горла, Виктор легонько постучал пальцами по тому месту, на которое должна была подействовать анестезия.

— Нет вроде. Я думала, все, что с ожогами, делается на спящем.

— Дорогая, ты в руках человека, который умён достаточно, чтобы усовершенствовать местные анестетики. — Мужчина слегка надавил ей на плечо и заставил лечь нормально, не пытаясь максимально выгнуть шею. — Я могу позволить себе проводить подобные мелочи на бодрствующих.

— От скромности ты не погибнешь.

Виктор усмехнулся, приступая к делу. Скользнув взглядом с наскучившего потолка, Роза едва сдержала довольную улыбку, когда обнаружила, что без риска заметить что-то, связанное с операцией, можно было взглянуть и на более приятное зрелище. Забрав волосы в хвост и надев медицинскую маску, учёный сосредоточился на работе и, казалось, не обратил бы сейчас внимания даже, если бы рядом что-то с грохотом упало.

Подхватив щипцами то, что Роза отчаянно не хотела замечать, Виктор отложил этот кусочек на небольшой железный поднос и между делом заметил пристальный взгляд в свою сторону.

— Молчишь от страха или потому, что не хочешь отвлекать?

— Всего понемногу. А ещё мне нравится смотреть на увлечённых работой мужчин.

— Вот как, — в голосе учёного послышалась улыбка. — Вы поразительная, госпожа Златце. Со мной ещё ни одна девушка не флиртовала, пока я её оперировал.

— Оперируешь много девушек?

— Не то, чтобы. В прежние времена было несколько прецедентов.

Помолчав, Роза отвела взгляд, когда ещё один отделённый кусочек обгорелой плоти был перенесён на поднос. Убедившись, что учёный вернулся к работе, она вновь посмотрела на него.

— Сложно было учиться? Одна моя подруга поступила в медицинский, но на втором курсе не выдержала.

Виктор помолчал, и поначалу Розе показалось, что она отвлекла его в крайне ответственный момент. Глубоко вздохнув, мужчина посмотрел на неё и почти сразу вернулся к работе.

— Если есть желание учиться, то не важно, как много тебе задали к сессии. Я пошёл в науку, потому что хотел узнать, как устроен этот мир, как происходят все процессы внутри него. Хотел выяснить, могу ли я использовать то, что дала природа, улучшить это и сделать ещё мощнее. В какой-то момент все обернулось в желание сделать сильнее и выносливее себя прежнего — мешал какие-то препараты, исследовал тела бессмертных, гхарад и кого угодно ещё, делал на их основе разработки. — Отвлёкшись ненадолго, чтобы взглянуть на время, учёный что-то подсчитал в уме. — Только два года назад стал заниматься этим не ради большей выгоды, а просто, потому что мне любопытно. Да и наукой с медициной мои интересы никогда не ограничивались.

— У меня бы голова лопнула.

— Распределяй все рационально. В сутках двадцать пять часов.