Мы рабы… Мы рабы… Мы рабы…

Как земля, наши руки грубы.

Наши хижины – наши гробы.

Наши спины тверды, как горбы.

Мы животные. Мы для косьбы,

молотьбы, а еще городьбы

пирамид, – возвеличить дабы

фараонов надменные лбы.

Вы смеетесь во время гульбы

среди женщин, вина, похвальбы,

ну а раб – он таскает столбы

и камней пирамидных кубы.

Неужели нет сил для борьбы,

чтоб когда-нибудь встать на дыбы?

Неужели в глазах голытьбы —

предначертанность вечной судьбы

повторять: «Мы рабы… Мы рабы…»?

ПИРАМИДА ПРОДОЛЖАЕТ:

А потом рабы восставали,

фараонам за все воздавали,

их швыряя под ноги толп…

А какой из этого толк?

Я,

   египетская пирамида,

говорю тебе,

                    Братская ГЭС:

сколько в бунтах рабов перебито,

но не вижу я что-то чудес.

Говорят,

             уничтожено рабство…

Не согласна:

                    еще мощней

рабство

            всех предрассудков расовых,

рабство денег,

                       рабство вещей.

Да,

цепей старомодных нет,

но другие на людях цепи —

цепи лживой политики,

                                      церкви

и бумажные цепи газет.

Вот живет человечек маленький.

Скажем, клерк…

                          Собирает он марки.

Он имеет свой домик в рассрочку.

Он имеет жену и дочку.

Он в постели начальство поносит,

ну, а утром доклады подносит

изгибаясь, кивает:

                              «Йес…»

Он свободен,

                     Братская ГЭС?

Ты жестоко его не суди.

Бедный малый,

                         он раб семьи.

Ну а вот

             в президентском кресле

человечек другой,

                             и если,

предположим, он даже не сволочь,

что он сделать хорошего сможет?

Ведь, как трон фараона,

                                      без новшеств

кресло —

              в рабстве у собственных ножек.

Ну а ножки —

                       те, кто поддерживают

и, когда им надо,

                           придерживают.

Президенту надоедает,

что над ним

                    чье-то «надо!» витает,

но бороться поздно:

                                в их лести

кулаки увязают,

                          как в тесте.

Президент сопит обессиленно:

«Ну вас к черту!

                          Все опостылело…»

Гаснут в нем благородные страсти…

Кто он?

           Раб своей собственной власти.

Ты подумай,

                    Братская ГЭС,

в скольких людях —

                                 забитость,

                                                  запуганность.

Люди,

         где ваш хваленый прогресс?

Люди,

         люди,

                   как вы запутались!

Наблюдаю гранями строгими

и потрескавшимися сфинксами

за великими вашими стройками,

за великими вашими свинствами.

Вижу:

         дух человеческий слаб.

В человеке

                  нельзя

                            не извериться.

Человек —

                 по природе раб.

Человек

             никогда не изменится.

Нет,

      отказываюсь наотрез

ждать чего-то…

                        Прямо,

                                   открыто

говорю это,

                  Братская ГЭС,

я, египетская пирамида.

Пирамида, я дочь России,

непонятной тебе земли.

Ее с детства плетьми крестили,

на клочки разрывали, жгли.

Ее душу ногами топтали,

нанося за ударом удар,

печенеги, варяги, татары,

и свои – пострашнее татар.

И лоснились у воронов перья,

над костьми вырастало былье,

и сложилось на свете поверье

о великом терпенье ее.

Прославлено терпение России.

Оно до героизма доросло.

Ее, как глину, на крови месили,

ну а она терпела – да и все.

И бурлаку, с плечом, протертым лямкой,

и пахарю, упавшему в степи,

она шептала с материнской лаской

извечное: «Терпи, сынок, терпи…»

Могу понять, как столько лет Россия

терпела голода и холода

и войн жестоких муки нелюдские,

и тяжесть непосильного труда,

и дармоедов, лживых до предела,

и разное обманное вранье,

но не могу замыслить, как терпела

она само терпение свое?!

Есть немощное жалкое терпенье.

В нем полная забитость естества.

В нем рабская покорность, отупенье.

России суть совсем не такова.

Ее терпенье – мужество пророка,

который умудренно терпелив.

Она терпела всё.

                          Но лишь до срока,

как мина…

                 А потом случился взрыв!

ПРЕРВАЛА ПИРАМИДА:

                                           Я против

всяких взрывов…

                            Навидалась я!

Колют, рубят,

                      а много ли проку —

только кровь проливается зря.

БРАТСКАЯ ГЭС ПРОДОЛЖАЕТ:

Зря?

       И над кранами,

                                эстакадами,

пирамида,

                 к тебе сквозь мошку

поднимаю ковшом экскаватора

в кабаках и боярах Москву.

Погляди-ка:

                   в ковше над зубьями

золотые торчат купола.

Что случилось там?

                                Что насупленно

раззвонились колокола?