Но вот настал день наступления, а главного командира анархистов нигде не могли отыскать. Трудно предположить, что он струсил. Скорее, позабыл об условленном часе или просто отнесся наплевательски к собственным обязанностям. Ведь анархисты не признавали понятий «порядок», «армия», «государственный долг», «дисциплина». Тогда Петрович и Вольтер решили заменить командира. Они вышли вперед, дали команду к атаке и пошли в полный рост. Бойцы закричали: «Браво!», но никто не поднялся. Идут они дальше, оглядываются: никто не шагает следом. Возвращаются к окопам, уговаривают, просят, стыдят… Ничего не помогает. Так и сорвалась эта атака. Теруэль остался в руках мятежников. Вот что такое моральный дух. Вот что такое сознание ответственности за выполнение приказа, за достижение победы над врагом.

Конечно, генерал армии К. А. Мерецков был уверен в высоком моральном духе подчиненных ему войск, знал, что советский патриотизм ведет на подвиги и солдата и генерала, помогает громить врага, брать бастионы, считающиеся неприступными. И планируя операции, он наравне с оружием и боеприпасами учитывал и моральный фактор.

Учитывал он и многое другое, что иные командующие не принимали во внимание во время работы над планами операций. Кое-кто относился к этому иронически. Но Верховный Главнокомандующий ценил эту черту характера генерала армии и уважительно называл его «хитрым ярославцем». Почему? Да потому, что испокон веков ярославские мужики славились на Руси своей обстоятельностью и смекалкой. Ни одного дела не начинали они, не узнав предварительно, что, зачем и для чего. Так и Кирилл Афанасьевич, прежде чем принять окончательное решение, обязательно связывался со Ставкой, с Генеральным штабом, зондировал, какие средства усиления может он при проведении той или иной операции получить, можно ли рассчитывать на помощь соседей и т. д. Поступать так подсказывал ему опыт, приобретенный за время работы начальником штаба Московского и Белорусского военных округов, начальником Генерального штаба.

Так было и при подготовке третьей операции с целью соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным коридором. Она получила кодовое наименование «Искра». Первые две — Любанская и Синявинская — не принесли желаемого результата. Однако были развеяны и мечты гитлеровского командования взять штурмом Ленинград. Не смог враг осуществить и запланированную им переброску своих войск на другие участки фронта, испытывавшие большую нужду в резервах.

Деблокировать город Ленина — вот мысль, которая пронизывала все дела Волховского и Ленинградского фронтов. Того же требовала и Ставка Верховного Главнокомандования. Этого ждала вся страна. Детально обсудив предстоящую операцию с представителями Ставки Маршалами Советского Союза К. Е. Ворошиловым и Г. К. Жуковым, командующий Волховским фронтом выехал в Ленинград, чтобы встретиться с командующим Ленинградским фронтом, в деталях согласовать с ним взаимодействие фронтов.

— Наш фронт и Ленинградский — это две руки, которые должны сомкнуться и задушить немецкую группировку. Одной рукой не задушишь, так что роль правой и левой одинакова, — говорил он товарищам. Поэтому, встретившись с Л. А. Говоровым, спросил:

— Какое участие сможете принять вы в предстоящей операции?

— Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, — ответил Леонид Александрович.

После размышлений полководцы пришли к выводу, что прорывать блокаду следует на самом коротком направлении между Шлиссельбургом и Липками, где фронты разделяет всего двенадцатикилометровая полоса. Направление сложное, насыщенное мощными вражескими укреплениями. Зато и гитлеровцы меньше всего ожидали здесь наступления.

Согласовав предварительные сроки операции, рубежи встречи двух фронтов, генерал армии К. А. Мерецков возвратился в свой штаб. Началась кропотливая подготовка к наступлению. Командующий понимал, что атаковать вражеские узлы сопротивления в лоб — неразумно. Это вызовет большие потери. Но и полностью их обойти не позволяли специфические условия местности.

Нужно особо подчеркнуть, что все без исключения сражения, которыми руководил Кирилл Афанасьевич, были, по словам маршала Василевского, «невероятно тяжелыми по условиям выполнения».

Войскам фронта приходилось вести боевые действия не труднопроходимой, неудобной для маневрирования местности. Сложнейшей борьбе с врагом здесь сопутствовала не менее трудная борьба с природой. Чтобы воевать и жить, войска вынуждены были вместо траншей строить деревянно-земляные заборы, вместо стрелковых окопов — насыпные открытые площадки, на протяжении многих километров прокладывать бревенчатые настилы и гати, сооружать для артиллерии и минометов деревянные платформы.

Без устали напоминал Кирилл Афанасьевич подчиненным особенности театра военных действий, требовал учитывать, что леса, бездорожье, ограниченная видимость, глубокие снега, холода, заболоченность требуют от солдат сноровки, повышенной выносливости, умения действовать небольшими отрядами и в одиночку, быстро приспосабливаться к изменчивой погоде. Так поступил он и в этот раз. Разведчики, операторы, все сотрудники штаба фронта во главе с его начальником генерал-лейтенантом М. Н. Шарохиным по заданию командующего тщательнейшим образом изучали позиции противника, чтобы организовать наступление с максимальным эффектом, а нашим войскам понести наименьшие потери. Такова военная действительность. Планируя операции, военачальники не только понимают, что будут человеческие жертвы, но и предусматривают возможные потери. Конечно, все это определяется примерно. Но важно не просчитаться, чтобы потом в результате недооценки ряда факторов не понести еще большие потери.

А факторов, обусловливающих успех в бою, множество. Один из главных — подготовка личного состава войск. И Мерецков приказал:

— На основе данных аэрофотосъемки создать в тылу наших войск учебные городки по примерному образцу тех узлов обороны, которые доведется затем преодолевать.

^{Волховский фронт. Разбор проведенной операции. В центре — генерал армии К. А. Мерецков.}

Инженеры быстро возвели подобие ледяного вала, дотов на болоте и различных полевых укреплений. Целый месяц войска, отрабатывая одновременно и вопросы взаимодействия, штурмовали эти городки. Репетировали гармоничное сочетание артиллерийского наступления с авиационным. Командующий фронтом регулярно проверял готовность частей и подразделений к наступлению, добиваясь, чтобы буквально каждый боец знал свой маневр. А командирам рот при каждом удобном случае говорил, как вспоминает начальник политического управления фронта генерал К. Ф. Калашников:

— У нас до сих пор считается проявлением храбрости, когда командир, увлекая бойцов, выбегает вперед с криком «За мной!». Слов нет, это мужественный поступок. Но прибегать к нему надо в исключительных случаях, если нет другого выхода. Такое руководство боем нередко приводит лишь к напрасным потерям. Командир должен быть там, где ему удобней управлять своей ротой.

^{Генерал армии К. А. Мерецков беседует с бойцами и командирами. 1942 г.}

Учились все, используя опыт предыдущих боев, извлекая уроки из успехов и неудач. Но о сроках, месте и целях готовящегося наступления знали только те, кто участвовал в планировании и разработке документов. Пришло время, и командующий фронтом в общих чертах сообщил ближайшим своим помощникам все необходимые сведения. Водя указкой по карте, он рассказал, как тщательно выбирался участок прорыва. В обеих крупных операциях, которые фронт предпринимал до этого, целью было не только прорвать кольцо блокады, но и захватить магистральные дороги. Считалось: какой же прорыв блокады без освобождения транспортных узлов, через которые пойдут поезда на Ленинград! Но именно железнодорожные станции враг превратил в мощные узлы своей обороны и держится за них, можно сказать, зубами. Между тем жизнь убедила: дороги — далеко не главная проблема. Лишь бы разорвать вражеское кольцо, а дорогу везде проложить можно.