Наревевшись, спрашиваю ее.

– И что? Как же вы дальше-то будете?

Голос моей новой хозяйки чуть дрогнул, но тут же вновь наполнился уверенностью.

– Я решила, что нельзя его бросать там одного. Я должна пойти к королеве и просить ее о великодушии, ведь он раскаялся и готов добрыми делами искупить свою вину.

– Правильно, – у меня аж загорелись глаза, – пойдем к королеве. Она справедливая и сумеет оценить настоящую любовь. Говорят, у нее самой был роман с истмари… Ой! – Я прикусила язык. Говорить такое про королеву, это оскорбление. Можно и без головы остаться.

К счастью, она меня не расслышала и продолжила говорить.

– Сначала надо пойти к грандессе Элинии, заручиться ее поддержкой. Она мой сюзерен и без ее разрешения идти к королеве было бы непорядочно. К тому же, если честно, то без ее помощи вряд ли я вообще смогу попасть в королевский дворец.

Ну, в этом я уже не разбираюсь. Тут ей видней, и я просто поддакиваю.

– К грандессе, так к грандессе.

–

Просыпаюсь от того, что солнечный луч разбудил наглую, жирную муху, и она, не переставая, жужжит у меня над ухом. Когда и как я заснула, не помню, и на чем мы остановились тоже. Помню лишь, что собирались к грандессе, но не с утра же ведь. Закутываюсь в одеяло с головой и пытаюсь вновь заснуть, но короткого куска шерстяной ткани не хватает на все тело, и мои торчащие голые ноги предстают перед той же мухой в виде чудесного утреннего подарка. Пытаюсь не думать о вальяжно прохаживающейся по моим ногам мухе, но не получается. К тому же поднятая пыль забивается в нос, и не выдержав, я вскакиваю, с наслаждением чихаю и луплю по своей ноге. Мухи, конечно, там давно нет, она возмущенно жужжит где-то под потолком, но это уже не важно. Я окончательно проснулась и вздрогнула, вспомнив весь вчерашний день. А где же моя новоявленная хозяйка? Смотрю на пустую смятую постель и слышу ее твердый спокойный голос.

– Мара, раз ты проснулась, принеси воды. Мне надо умыться и одеться.

Мать Всех Ветров, я же теперь служанка, – взлетаю на ноги и упираюсь взглядом в стоящую у окна баронессу.

– Все, Ваша милость, уже бегу. – Хватаю с покосившегося стола большой глиняный кувшин и несусь к двери.

Уже в дверном проеме оборачиваюсь и вижу смеющиеся голубые глаза.

– И вот еще что, Мара, зови меня Луиза. Думаю, так нам обеим будет проще.

– Хорошо, Ваша милость… Ой! – морщу от неловкости нос и тут же поправляюсь, – хорошо, Луиза.

Закрываю дверь и скатываюсь по лестнице. Где же у них здесь вода? – Стою в полутемном коридоре между залом и кухней.

– Эй, чего ищешь?

Верчу головой на звук и вижу здоровенного молодого мужика в белой, длинной рубахе с веревкой вместо пояса.

– Мне бы воды набрать для хозяйки. – Для убедительности поднимаю повыше зажатый в руке кувшин.

– А! – Мужчина расплывается в улыбке. – Это здесь, в кладовке.

Он протягивает руку и открывает скрипучую дверь рядом с собой.

– Я, Оли, сын хозяина, а тебя как зовут?

Несмотря на широко распахнутую улыбку, я просто кожей чувствую неприятности. Поэтому не тороплюсь отвечать, а подхожу и заглядываю вовнутрь. Там темно и пахнет плесенью. Поднимаю вопросительный взгляд.

– Здесь?

– Там у стены бочка стоит. – Хозяйский сынок радушно открывает дверь пошире.

– А что, света там нет? – Спрашиваю так, на всякий случай, потому что лезть в эту темень мне совершенно не хочется. А что делать, не могу же я вернуться с пустым кувшином в первый рабочий день. Зачем ей такая служанка?

– Не-а, – Взрыхлив вихры, парень скалится еще больше, – свечи только вечером зажигаем. Да ты не бойся, бочка здесь рядом, зайдешь сразу увидишь.

Видимо, придется идти, – кошусь на улыбчивого и бочком протискиваюсь в кладовку. Зайдя сразу же начинаю шарить рукой у стены в поисках бочки. Ничего. Зато слышу звук захлопнувшейся двери и чувствую жаркие, потные руки, лезущие мне под подол.

– Ты чья будешь-то, красотка? – Мокрые губы слюнявят мне ухо.

Ах ты, паскуда такая! – У меня от злости аж лицо перекосилось. – Я с ним как с человеком, а он, тварь…

У меня в подобных делах опыт большой, много их таких было, тех кто бесплатно, на халяву хотел попользоваться. Тут первое правило, сразу не орать и не дергаться. Он этого ждет и готов применить силу. Мужик, какой бы он не был, все равно сильнее, а уж этот гигант и подавно. Поэтому, засовываю злость поглубже и, не сопротивляясь, позволяю ему лапать себя. Пусть успокоится и расслабится.

Чувствую его сопение над ухом, его слюнявые губы на своей шее и терплю. Пока он за моей спиной ничего с ним не сделаешь. Надо развернуться, но этот гаденыш зажал меня так, что не шевельнешься. Хуже того, он уже задрал подол и давит всей массой, пытаясь меня нагнуть.

– Подожди, красавчик, – шепчу горячо и страстно, – давай по-другому.

– Что? – Он, не разбирает слов, но интонации ему нравятся, и хватка на мгновение ослабевает.

Поворачиваюсь к нему лицом. Я уже практически голая, туника висит на талии, собранная в узкий поясок. Даже в темноте ощущаю, как расплывается в сальной ухмылке рожа напротив, а жадные руки тискают мою грудь.

– Вижу тебе понравилось. – Мужская ладонь спускается вниз и впивается мне в зад.

Вот теперь пора, – моя рука с зажатым кувшином взлетает вверх и что есть силы обрушивает глиняную посудину на голову негодяя. Удар прямо в висок.

Хрясь! Грохот, осколки и короткий вскрик человека, теряющего сознание. Со злым удовлетворением слежу как сползает с его лица сальная улыбочка, и как он валится ватным кулем к моим ногам. Жив, мертв, не знаю и знать не хочу. В таких случаях у нас есть только один удар. Только один и в него надо вложиться по максимуму. Заменжуешься, подумаешь не о том и пиши пропало. Тут как с быком, если его не свалить, то он тебя затопчет.

Перешагиваю через лежащее тело и открываю дверь. Прежде чем выйти, одергиваю подол и натягиваю на плечи бретельки. Тут только до меня доходит в каком виде я все еще шляюсь. Прозрачная рубашка, чуть прикрывающая ягодицы. Мать честная! Неудивительно, что на меня первый же мужик бросился. Если застукают в таком виде рядом с этим, – бросаю взгляд на лежащее без движения тело, – то никто и слушать не станет, приговор очевиден – чокнутая шлюха убила приличного человека.

Выглядываю в коридор. Никого. Выскакиваю и тут же бросаюсь вверх по лестнице. Взлетаю на второй этаж и толкнув дверь врываюсь в нашу комнату.

– Что случилось? – Луиза резко разворачивается на шум.

Захлопываю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Сердце все еще бешено колотится. Делаю глубокий вдох, выдох и поднимаю глаза на свою хозяйку.

– Кажется у нас проблемы.

– Что с тобой? – Взгляд баронессы уперся в мою разорванную тунику и вывалившуюся наружу грудь.

– Тут такое дело, – не знаю, с чего начать и выдаю то, что тревожит меня больше всего – кажется я хозяйского сынка прибила.

Глаза моей хозяйки наливаются холодом и мне кажется, что сейчас она врежет мне по первое число, но через мгновение гнетущей тишины Луиза лишь отрывисто бросает.

– Платье!

Кивком головы показывает на две свои объемистые седельные сумки и добавляет, подстегивая мою нерасторопность.

– Уходим немедленно!

Кидаюсь к ее не распакованному багажу и быстро вытаскиваю аккуратно сложенный сверху наряд, благо ничего другого там нет.

Длинная шелковая рубаха, батистовые нижние юбки, еще одна из чудесного, нежного бархата и лиф с шелковой шнуровкой на спине.

– Быстрее! – Моя хозяйка уже стащила с себя сапоги и штаны.

Стянув через голову рубаху, она бросает мне охапку одежды, которая только-что была на ней.

– Одевайся.

Я в замешательстве, что делать в первую очередь. Одевать хозяйку или одеваться самой. Поскольку Луиза стоит совершенно голая, то решаю все-таки начать с нее. Опыта возни с таким количеством дорогой одежды у меня никакого. Да и откуда, мое тело кроме одной суконной рубахи никогда ничего не знало. Аккуратно расправляю платье, боясь порвать. Все такое тонкое и нежное, что хочется прижать эти ткани к лицу и замурлыкать. Наконец, разобралась и пошло быстрее. Чулки, юбки, затянула корсет и довольная выдохнула.