– Четыре, – поправил я брата. – Просто нас тогда было только трое.

– Да, трое. И мы играли очень долго.

– Пару лет, – Стас задумчиво почесал подбородок. – Ну, может больше. У нас даже помните, был мобильный телефон?

– Ага, только это был не телефон, а калькулятор в форме телефона. Где ты его достал?

– Купил у китайцев на рынке за сто рублей, – ответил я.

Серега переводил возмущенный взгляд с одного на другого и злился все больше. Наташка смотрела на нас с милой улыбкой, присущей скорее матери, нежели нашей подруге.

– Так, стоп! – взорвался Серега. – А где я был в этом время?

Мы переглянулись. Теперь это получалось намного лучше. Раньше это могли делать только я да Саня, теперь и Стас и даже Наташка проделывали это вместе с нами с такой точностью, словно сценку поставил сам Станиславский.

– Да не было тебя тогда, – растерянно отозвался Стас.

– Как это не было?

– Да вот так, ну, не было и все.

– Ты тогда еще с нами не общался, – сказал я.

Серега запустил руки в волосы и несколько раз встряхнул их, словно пытаясь вручную завести мозг.

– Мы тебя знали, но ты не был в нашей тусовке, – расставил все точки над «и» мой брат.

– А где же я тогда был?

Саня безразлично пожал плечами:

– Какое это имеет значение?

– Просто… просто мне кажется, что мы были вместе всю нашу жизнь.

Внезапное Серегино откровение тронуло нас и заставило наши лица расплыться идиотскими улыбками. Действительно, мы были так крепко связаны, что казалось, родились в один день в одном роддоме, да так с тех пор и стали дружить, как только наши крики впервые заполнили помещения этого старого здания.

– Эх, мальчики, это так мило. – Наташка прижала ладошки к щекам и просияла.

Серега моментально изменился в лице и принял свою извечную позу: взгляд сверху вниз из-под запрокинутой головы, несмотря на то, что ростом был ниже. Пронзительные серые глаза смотрели надменно.

Стас, Саня и я улыбнулись. Мы никогда не говорили Сереге об этой его особенности. Не говорили ранее, не стали этого делать и сейчас.

– Ну, так и что вам там дали? – спросил Стас.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что именно он имеет в виду.

– Рисунок.

– Рисунок? – переспросил он.

– Рисунок, – ответил я.

– Рисунок? – удивилась Наташка.

– Рисунок, – кивнул я.

– Рису-у-унок? – изогнул брови Саня.

– Рис… да мать вашу, завязывайте! – взорвался я. – Я же сказал – рисунок. Рисунок, мать вашу, самый обычный гребанный рисунок. – Я перевел взгляд на Наташку. – И ты, Брут?

Девушка только с улыбкой развела руки.

– Э… эй! – Серега ошарашенно хлопал глазами. – А как же я! Я всегда был вторым!

– В большой семье, друг мой, хлебалом не щелкают. – Я перегнулся через стол и несколько раз иронично похлопал его по плечу.

– Ура-ура, – радовалась Наташка. – Я снова вклинилась в вашу фишку.

– Точно, – согласился Саня. – И не пришлось придумывать тебе свою фразу.

– Так проще, – поддержал их Стас.

– Э-э-э, а как же я! – не унимался Серега.

– Ну, ниче, будет и на твоей улице праздник, – успокоил я его.

– Так, ну это, рисунок, – напомнил Стас.

– Да, рисунок, – я постучал пальцами по подбородку. – Рисунок. Рисунок. В общем, чушь это, а не рисунок.

Я оттолкнулся от спинки кресла и навис над столом.

– Поймите меня правильно, нарисовано все очень круто, для маленькой девочки. Я в ее возрасте так не мог. Но сам рисунок – это нечто. Сборная солянка из Чужого, Хищника, Протасов и бог знает чего еще.

– Подделка? – спросил Серега.

– Да какая там подделка, – махнул я рукой. – Тут два варианта: либо и Чужой и Хищник и Протосы имели за собой реальный прототип пришельцев и это именно наш парень, а их создатели кое-что скрывают, либо все это туфта и простое желание привлечь к себе внимание.

– У Ульяны половина семьи в коме, – обижено сказала Наташка.

– И я ей очень соболезную в этом плане, правда, – ответил я, не без доли яда в голосе. – Но это не повод привлекать к себе внимание глупыми выдумками о страшных тварях в ночи. Это только отвлекает внимание врачей от работы и добавляет им разумную долю скептицизма, что может им позволить сделать неверные выводы, например в сторону какой-либо психологической болезни. А с тварями лучше вообще не шутить, ведь они шутить не любят. – Я осмотрел сосредоточенные лица друзей. – Нам ли этого не знать?

Наташка стушевалась от моих слов и опустила голову. Саня кивнул с серьезным видом:

– Тут я согласен. Шансы на то, что девочка видела именно такое существо – ничтожно малы. Ведь вряд ли иные цивилизации могут выглядеть как плод фантазии людей.

– Верно, – подхватил я, ударив ладонью по столу. – Если во вселенной и есть другая жизнь, в чем я ни капли не сомневаюсь, то вряд ли она будет похожа на нас. Или привычна нам. Она может выглядеть как угодно. Понимаете меня? Как угодно?

Все как-то неразборчиво и неуверенно кивнули.

– Ну, например она может существовать в форме газа, – предположил я. – Или в форме какого-то разума, что мы не можем постичь. Да, Боже, они уже могут быть среди нас, просто мы этого не можем понять, потому что мы не можем понять того, чего не может постичь наш разум. Мы ведь мыслим образами из нашего прошлого опыта, образами прошлого всего человечества. Мы не можем себе представить что-то, чего мы никогда не видели. А если и сможем, то это представление будет основано на пережитом нами опыте. Что если прямо сейчас в этой комнате, рядом с нами существую и иные формы жизни? Просто мы не можем этого постичь?

В комнате повисла тишина. Ребята только мельком переглядывались, чтобы понять, заметил ли кто-нибудь эту самую «жизнь» или нет.

– Но как это возможно? – нарушил тишину Серега.

– Может они движутся так медленно для нас, что у нас проходят сотни лет, а они только начинают движение? Вдруг они воспринимают время совсем по-другому? Или, нет, вдруг они движутся так быстро, что мы их попросту не видим. Или они живут в ином, квантовом мире.

– А возможно, – разгорячился я, как всегда вплывая в привычные для меня воды, – мы их просто не можем увидеть. Ведь человеческий глаз различает только семь основных цветов светового спектра. А что если их намного больше, но мы просто не можем увидеть их, в силу ограниченности нашего глаза? Вот вы можете придумать новый цвет?

– Ну-у-у, – задумался Саня.

– Например, – Наташка вскинула палец в воздух.

– Не смесь знакомых цветов, а абсолютно новый цвет, – опередил я девушку и ее палец медленно опустился.

– Кто-нибудь? – я перевел взгляд с Сереги на Стаса, прекрасно понимая, что ответ на мой вопрос может быть только один.

– Нет, – наконец прервал я общее размышление. – Мы не можем себе представить того, чего не существует. То, чего мы раньше не видели, о чем у нас нет никакой информации. Так почему бы нам не представить, что и иные формы жизни мы не сможем узнать, даже если увидим, потому что попросту не можем их постичь. Наши способности крайне ограниченны, чтобы там не говорили ученные, и только бесконечное человеческое самолюбие и завышенное самомнение позволяет нам считать, что мы знаем все и можем все.

– Огнетушитель? – предложил Саня.

– Да пошел ты, – рявкнул я.

Ребята рассмеялись. Даже Наташка их поддержала, так как уже успела привыкнуть к моим воспламеняющим самого себя речам.

– Да что с вас взять – варвары, – отмахнулся я. – Читайте книжки. Научную литературу, учебники по физике для высших учебных заведений, а в перерывах хорошую художественную литературу. Не для того, чтобы получить огромный багаж знаний – для многих это непосильная задача. – Я заметил ироничный взгляд Наташки и, сморщившись, продолжил: – В том числе и для меня, да. И нечего скалиться, Полторашка, я все вижу. Я не имел в виду получения степеней и банального бесящего всех всезнайства, а для простого поднятия уровня общего образования, никак не связанного с аттестатами и дипломами.