Глубоко затянувшись и ощутив горьковато-сладкий вкус сигаретного дыма, я принялся распаковывать новую колоду карт, сжимая сигарету двумя пальцами. Все завороженно смотрели на меня, даже Наташка, которая не особо жаловала табачный дым, придвинулась ближе.

– Когда я был совсем маленьким, – медленно начал я, щурясь от едкого дыма. – Лет десять, не больше, мама взяла меня отпраздновать Новый Год в кругу друзей. Прямо как мы сейчас. – Я оглядел напряженные лица друзей и продолжил: – Там было много детей моего возраста и старше. Родители решили нас оставить одних на пару часиков, чтобы квартира была в полном нашем распоряжении, а сами вышли к соседям чтобы, вероятно, выпить, не особо попадаясь нам на глаза. И тогда одному из старших пришла в голову идея.

Я развернул колоду, отложил пленку в сторону и высыпал карты на стол. Перебирая их руками, я внимательно следил за реакцией друзей.

– Какую идею? – первым не выдержал Саня.

– Вызвать Пиковую Даму, – ответил я.

Я поднял нужную карту и повернул ее. Королева черной масти надменно взирала на всех сверху вниз. Никто не проронил ни слова.

Изъяв из косметички помаду черного цвета, я придвинул к себе зеркальце.

– В тот раз, мы все делали так же.

Помадой я начертил на зеркале лестницу из тринадцати ступеней, с дверью на самом верху.

– Нарисовали лестницу, зажгли свечу, и представили пиковую даму, встав в круг, – продолжал я, зажигая свечу. – Долго ничего не происходило. Мы даже забыли об этом, решив, что все это чушь и ритуал не работает. Пока спустя какое-то время, кто-то из нас не обнаружил, что дверь на зеркальце открыта.

– Открыта? – повторил Стас зачарованно.

Серега неуверенно хмыкнул со своего насеста, но, все же поежившись, спустился вниз к остальным.

– А несколькими ступенями ниже стоял черт.

Я замолчал, и комната погрузилась в тишину, нарушаемую шуршанием Наташкиных рук о подол платья.

– Что случилось потом? – спросила девушка.

– Мы нашли потухшую свечу и сильно перепугались. Принялись выпытывать друг у друга, кто это сделал. Но никто не признавался. Все отрицали, что вообще дотрагивались до зеркальца. Мы были детьми, и нас охватила паника. И я начал видеть этот образ.

– Образ? – казалось, это был общий вздох, хотя точно я сказать не могу, так сильно меня захватили воспоминания.

– В квартире было нереально тихо, словно все звуки как отрезало. Мы не слышали пьяные возгласы соседей, и звуки улицы куда-то исчезли. И я начал видеть ее – старуху, что я представлял себе, когда мы вызывали Даму. Она смотрела на меня из каждого зеркала в квартире.

Я прервался на секунду и чуть дрожащей рукой стряхнул пепел с кончика сигареты.

– Мы знали, что если ничего не сделаем, она выйдет из зеркала и задушит нас всех.

Ребята переглянулись.

– Это что, было на самом деле? – недоверчиво спросил Серега.

– Да, – ответил я. – Но было ли все реальным, этого я сказать не могу.

– Поясни, – потребовал Саня.

– Я был совсем ребенком, воображение работало на двести процентов. То, чего не было на самом деле, я мог додумать: тишину, отражение в зеркалах, чертика, спускающегося по лестнице. Реальным был лишь страх. – Я перевел дыхание и затушил сигарету. – А что-то могли и доделать старшие ребята, чтобы подшутить над малышней. Может быть, так они развлекались. Но после этого я не мог нормально спать несколько дней. А сон, в котором за мной гонится ведьма-старуха, снился мне очень долго. Не часто, но с пугающей регулярностью.

– Ты… ты хочешь это повторить, чтобы проверить? – запинаясь, спросила Наташка.

– Если вы не против, – ответил я. – И если вы не боитесь.

Серега хмыкнул и первым придвинулся ближе к столу. Стас немного растерянно взглянул на Саню, а Саня на меня.

– Если тебе это нужно, то давай сделаем, – согласилась Наташка и взяла одной рукой мою правую руку, второй Серегину.

– Отлично, – кивнул я, протягивая раскрытую ладонь своему брату.

Секунду поколебавшись, Саня с улыбкой сжал ее, хватая при этом Стаса. И тогда здоровяку ничего другого не оставалось, как сжать свободную ладонь Сереги, тем самым замыкая круг.

– Готовы? – спросил я, и многозначительная тишина стала мне ответом.

На секунду разорвав связь с Наташкой, я положил карту Пиковой Дамы рубашкой вверх рядом с зеркальцем и, подвинув к ним свечу, восстановил круг.

– Думайте о ней, – попросил я, закрывая глаза.

Минуту мы сидели в полной тишине, с закрытыми глазами, старясь даже не дышать. До нас доносились отдаленные звуки улицы, рев проезжающих машин сливался с хлопками петард и криками людей. Дом поскрипывал от редких порывов ветра, где-то далеко капала вода, задавая свой мерзкий монотонный ритм. Казалось, с каждой минутой звуки отдалялись от нас.

Когда что-то замелькало перед глазами – мы видели танец теней через сомкнутые веки, – мы дружно вздрогнули и разбили круг, открывая глаза. Мерно колыхалось пламя свечи на столе.

Я подался вперед и завис над зеркальцем, впившись в него взглядом. Ничего не изменилось: дверь все так же оставалась закрытой, а ступени бесконечно пустыми, не тронутыми стопами мифических чертей.

Я откинулся на спинку кресла:

– Наше дыхание или ветер открытого окна.

Мне не пришлось пояснять, все и так поняли, что я имел в виду свечу. Облегченно выдохнув, все откинулись на спину.

– Ну, ничего, – Наташка похлопала меня по руке, которую только что сжимала. – Не все детские страхи реальны.

Я ей кисло улыбнулся.

– Пусть погорит, – остановила она меня, когда я попытался затушить свечу. – Я приглушу свет, и так будет романтичнее.

– Словно ты на свидании сразу с четырьмя парнями? – съязвил я.

– Конечно, – серьезно ответила девушка. – Вы ведь все мои мальчики.

Мы с пацанами переглянулись и рассмеялись, разряжая накаленную обстановку.

– Я сейчас, – добавила Наташка и, схватив помаду с косметичкой, вышла из комнаты.

Ее не было с минуту, а ее появление ознаменовало собой отключение лишних на ее взгляд источников света. Остался гореть лишь старенький торшер в углу, освещая комнату оранжевым, не отличимым от пламени свечи, светом.

– Так ведь получше? – с улыбкой спросила она, возвращаясь на место.

Я кивнул.

– Тем временем один час и десять минут до Нового Года, – заметил Саня, раздраженно глядя на часы, словно это они виноваты в том, что время течет так медленно.

– Ладно-ладно, – сдался я, наклоняясь к полу и поднимая черный пакет. – Сейчас все исправим.

Пакет громко звякнул, привлекая внимание моих друзей.

Я улыбнулся и пояснил:

– Это подарок из «Зверинца». Последний подарок.

С этими словами я извлек наружу початую бутылку «Джек Блэк» и пять маленьких стопочек, что расширялись кверху. Это была бутылка объемом в один литр, и не хватало в ней от силы на два пальца. Но даже если бы она была пуста на половину, я все равно сомневался, что мы смогли бы осилить такой крепкий напиток. Это сейчас для двоих бутылка старины «Джека» не кажется такой уж непосильной, но в те годы мы только начинали пробовать крепкий алкоголь и еще не постигли все вершины этого мастерства. К счастью.

– Тут не хватает лишь четырех таких стопочек, – смущенно пояснил я, покручивая одну из них в руке. – Это та самая бутылка, что мы пили с… с ней… – я запнулся. – Когда… последний раз были в «Зверинце».

Никто ничего не сказал и мои друзья лишь робко отвели взоры. Я хорошо их понимал, никто не хотел возвращаться к этой теме, тем более в такой день. Но и просто так прогнать воспоминания я никак не мог. Чувства все еще были очень сильны во мне и горечь, горечь от потери было не смыть ничем. И в ту самую минуту мне казалось, что ее не получится смыть никогда, и она навечно останется частью меня.

– Ладно, давайте сюда ваши стопки, – нарочито весело объявил я, откупоривая бутылку. – Так, Саня, держи. Только будьте осторожны, это вам не пивас в подъезде хлебать. Полторашка, держи. Серега. Стас. Так, а это уже мне.