– Плачь, малыш, – прошептала она. – Теперь – можно. Ты сегодня была достаточно сильной.

***

Увидев приближающегося к дому огненного дракона, Гетаинир обмочился. Ему уже давно нужно было в туалет, но он всё висел в Воздушной ловушке, которую создал этот треклятый Ямос, и никак не мог вырваться. А когда до него донёсся жар драконьих крыл, мочевой пузырь просто перестал слушаться доводов разума.

Но дракон пролетел мимо. Гетаинир слышал обрывки разговоров из Каменного стража, но ничего конкретного. Понял лишь, что с драконом разговаривает эта так называемая Боргента. А потом верхушка холма вдруг легко оторвалась и полетела вверх. Гетаинир, раскрыв рот, провожал её взглядом. Следом, заревев, полетел дракон, однако вскоре что-то его остановило. Он заметался в воздухе, а «остров» исчез. И дракон, без толку пометавшись, полетел вниз.

Бешено заколотилось сердце. Гетаинир повернулся и забултыхал руками и ногами, пытаясь вырваться.

– Эй, кто-нибудь! – заорал он столпившимся у подножия холма полумёртвым от ужаса горожанам. – Потяните меня! Дёрните за руку, ну?! Я сумею спасти нас от этой твари, мы уйдём через землю!

Несколько человек пошли к нему, но остановились, сделав лишь несколько шагов. Замерев от ужаса, Гетаинир почувствовал нестерпимый жар сзади. Впрочем, он тут же исчез.

– Так-так. – Почтенный Мелаирим обошёл висящего в воздухе мага и заглянул ему в лицо. – Всё ещё тут? Мальчишка сильнее, чем я предполагал. Полагаю, он пока спит. Но мне по силам оборвать те нити, за которые он тебя держит.

Глаза Мелаирима были страшными, чёрными. Глубоко-глубоко мерещились искры огня. Казалось, будто вместо глаз – две бездны, в каждую из которых можно падать вечно, а в конце вечности тебя будет ждать пламя.

– Простите. Умоляю простить за всё, что я вам наговорил. Я не хотел, право! Я… Я понятия не имею, что тут происходит, я совершенно к этому не причастен… – забормотал Гетаинир.

– Хочешь жить? – спросил с улыбкой Мелаирим.

– Да! Очень! Очень хочу! Но меня, должно быть, осудят на смерть…

– Не переживай об этом. Я сохраню тебе жизнь, а ты мне послужишь. Словом. Делом. Душой. Телом.

– Всё, что угодно, почтенный Мелаирим!

Мелаирим взмахнул рукой. Как будто пламя пронеслось над головой Гетаинира, и он, вскрикнув, упал на землю. Свобода! Вот она – свобода!

– Можешь называть меня Двуличным, – сказал Мелаирим, судя по голосу, едва сдерживая смех. – Теперь… Теперь мне нравится это имя. Эй, вы! – обратился он к горожанам. – Я не враг вам, так же, как не враг пыли под моими ногами. Простолюдины не имеют никакого значения. Возвращайтесь к своим жилищам и попробуйте их потушить. Больше я вас не потревожу. Хотя и не обещаю… Ты! – Это опять Гетаиниру. – Встань и пошли за мной. С тобой придётся долго работать, прежде чем выйдет толк.

И Гетаинир пошёл, как привязанный, за Мелаиримом. Если у него и возникала мысль остановиться, он не набрался смелости дать ей волю. Мелаирим приказывал, Гетаинир подчинялся. Мир вдруг стал простым и безопасным.

Звук, который я слышал сквозь сон, казался мне каким-то неправильным. Неуместным. Я просто не верил в него, отгораживался всеми силами. Там, во сне, я что-то забыл, что-то оставил важное. Настолько важное, что даже сам себе не мог объяснить, что это. Будто часть моей души, отчаянно жестикулируя и беззвучно крича, таяла во мраке, а я бежал вслед за ней, не обращая внимания на то, что ноги вязнут в темноте, бежать становится всё труднее. Тратил и тратил силы, стараясь догнать что-то непонятное. Пытаясь сбежать от странного звука, который с каждым мигом становился всё более знакомым, и этого узнавания я боялся, как огня.

Как огня… Хм… А боялся ли я огня?

Pan-pan punch mind, pan-pan-pan-pan panchi maindo…

Ну вот, узнал. Опенинг какой-то третьесортной анимешки про девочек, которые учились быть счастливыми. Нет, это не тонкий намёк на интимные отношения, всё там, помнится, вполне прилично было. Только анимешка всё равно шлак ещё тот, а вот опенинг мне понравился. Настолько, что я подумал: было бы неплохо поставить его на…

– Будильник, – пробормотал я и открыл глаза.

Глазам было непросто поверить. Кажется, давно я не видел ничего более удивительного, просыпаясь. Моя комната, залитая утренним весенним солнцем. Компьютерный стол, чёрный дисплей монитора, спинка кресла, книжная полка…

– Дима! – Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла женщина в халате и с полотенцем, наверченным на голову. – Выключи немедленно этот кошмар, у меня с утра голова болеть начинает, клянусь, ещё раз оно так заорёт – я твой телефон в унитаз смою.

– Да, мам, – прокряхтел я, шаря рукой по полу.

Так, вот он – телефон. Свайп вверх, будильник заткнулся. Несколько секунд я тупо смотрел в глаза Рюгу Рене из аниме «Когда плачут цикады». Потом заблокировал экран.

– Завтрак почти готов, отец уже ушёл, давай поднимайся, в школу опоздаешь, осталась-то пара недель, ещё не хватало… – Говоря, мама уходила в глубь квартиры, и остатка монолога я уже не расслышал. Да там, честно говоря, вряд ли было что-то интересное.

В школу опоздать было бы сложно. Школа – через дорогу, а будильник я ставил на семь утра. За час можно не то что позавтракать и в душе ополоснуться, но и полежать почитать чего-нибудь. Куда спешить-то? Предстать пред светлы очи одноклассников, для которых я то не существую, то они меня презирают? Такая себе мотивация в школу спешить, честно говоря.

Я сел на постели, потряс головой. Странный сон всё не отпускал. Что же там было?.. Я напряг память, и первыми пришли запахи. Смердело так, что меня чуть не вырвало от одного воспоминания. Сгоревшая плоть… Кажется, какой-то человек сгорел живьём прямо у меня на глазах. Какой человек? Где? Почему?..

Теперь и у меня начала болеть голова, но я всё равно упрямо старался вспомнить. Что-то важное, что-то незаменимое осталось там, во сне, и так хотелось отыскать туда дорогу…

Вдруг вспомнился вчерашний день. Ярко, отчётливо. Я прихожу домой из школы, поднимаюсь по ступенькам и… Запах. Тот самый запах, или похожий. Как будто что-то горит. Ключи. Дверь открывается, а за ней…

Я с воплем повалился на пол, держась за голову. Вспышка боли пронзила меня насквозь. Ничего не получилось вспомнить. Только огонь. Как-то всё это было завязано на огонь… Но что «всё это»?..

– Дима! – Мама снова возникла в проёме, теперь полотенца на голове не было, спутанные влажные волосы спадали на халат, а в руке она держала неподключенный фен. – Что с тобой? Ты что, упал?

– Угу, голова закружилась, – промямлил я, поднимаясь.

– Потому что не надо мультики свои дурацкие до трёх часов ночи смотреть, вроде взрослый парень, а всё как ребёнок малый, я не знаю, у других дети как дети, вон, у Семенковой сын в прошлом году…

Голос матери опять плавно утих, улетая вслед за своей обладательницей, а я втащил себя в кресло и перевёл дух.

– Аниме – не мультики, – буркнул я, повернувшись к столу.

Монитор, клавиатура, системный блок, несколько тетрадей, ручки, шнуры, скомканные наушники. Всё вроде было обычно, кроме, разве что, чёрного ящичка из полированного дерева. Не припомню, чтобы у меня такой был. Что за утро, полное странностей?..

Я открыл ящик и несколько секунд смотрел на круглые чёрные камни с нанесёнными на них узорами. Что это? Откуда? Один из камней приглянулся мне больше других. На нём была вырезана простейшая стрелка, но одно её «крыло» как будто было побледнее, так что при беглом взгляде символ мог показаться обыкновенной единицей.

Я повертел камень в руке. Он тоже вёл куда-то туда, в позабытый сон, и от этого вновь начинала болеть голова. Я, морщась, выронил камень в ящичек и раздражённо дёрнул ногой.

– Ай, ***! – вырвалось у меня. В глазах потемнело от боли, под столом брякнуло. Там-то ещё что за хрень загадочная таится во тьме?

Я встал, отодвинул кресло, опустился на корточки и замер.