Я говорил, а она будто съёживалась от каждого слова, уменьшалась, делалась одинокой и беззащитной.

– Э, слышь! – вмешался Миша. – Поосторожней. Мы тебя, между прочим, по всему городу ищем. Дима? Дима. Жизнь тебе спасли? Спасли. Всё, теперь, как честный человек, обязан жениться! Я бы на твоём месте, кстати, даже не задумывался. Мне вот такие красотки отчего-то на шею не бросаются. Эй, Настя, кстати, рюкзак отдай!

Он подёргал за рюкзак. Печальная Настя покорно сбросила с плеч лямки, но вдруг спохватилась.

– Ну, круто, теперь она меня ещё и грабит, – сказал Миша, глядя, как Настя роется в рюкзаке.

Она достала тетрадку и ручку. Открыла первый попавшийся чистый лист, начала что-то рисовать. Прямо стоя, торопясь и то и дело бросая на меня взгляды. Будто боялась, не убегу ли.

– Так! – воскликнула она, сунув тетрадь мне под нос. – Да?

Я вздрогнул. Она очень похоже изобразила тот самый сундук, что стоял у меня под столом.

– Да? – настойчиво повторила загадочная девушка.

– Да, – шёпотом ответил я.

Тогда она ткнула пальцем в Мишу. Я вспомнил его слова про семь с половиной тысяч, мысленно провёл необходимые параллели и сделал выводы:

– Ну… Пойдём.

Я повёл их к себе домой. Пока шли, спросил Мишу, что за деньги имеются в виду.

– На одежду, – сказал он. – Она, кажется, думала, что тебе понравится. Слушай, ты чего, вообще никогда живой девчонки не видел? Чё ты как деревянный? Она, вон, разревётся сейчас…

Судя по выражению лица Насти, Миша был недалёк от истины. Но что я-то мог сделать? Обнять её?.. Вряд ли это что-то решит, да и страшновато. Хотя рука так и тянется.

Перед пешеходным переходом я пошёл на компромисс со своей застенчивостью – взял Настю за руку. Она вздрогнула и грустно мне улыбнулась. Очень грустно. Что за тайну хранили эти фиолетовые глаза?..

В доме отключили электричество. Подъездная дверь открылась без ключа, лифт не работал. Миша поворчал, что придётся карабкаться на третий этаж.

– Я всегда пешком хожу, – заметил я. – Наполняю сердце верой в то, что занимаюсь спортом. И, знаешь, кажется, добился серьёзных результатов…

Тут я вспомнил утренний зависон перед зеркалом.

– Ха-ха, смешно, оборжаться, – буркнул Миша. – Петросян, ***.

Что я вообще делаю? Веду в гости незнакомых людей. Одна – иностранка, другой – незнакомый парень, которому я, кажется, очень не нравлюсь. Ужас. Трещит по швам мой интровертный рай.

В прихожей я разулся. Настя тут же сбросила свои туфельки. Миша топтался на пороге. Я прошёл в свою комнату, Настя не отставала ни на шаг. Когда мы с ней оказались наедине в моей спальне, меня бросило в жар. Настя смотрела на меня, не мигая. Я, девушка, спальня, наедине…

– Так… Погоди, сейчас, – пробормотал я и опустился на корточки перед столом.

– Так, – согласилась Настя.

Я выдвинул сундук. Настя тут же села рядом, откинула крышку и задумалась. Потом решительно выбрала десяток золотых монет и вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Не знал, что и думать. Она про этот сундук явно понимала куда больше, чем я. Может, это вообще её сундук?

– Ты, случайно, не зубная фея? – ляпнул я.

Что-то прочитав в моих глазах, Настя полувопросительно ответила:

– Да?..

Тут уже я чуть не заплакал. Причина была проста: я вдруг понял, что выглядел точно так же, пытаясь иногда вступать в разговор с представительницами противоположного пола. Как иностранец, наугад произносящий слова непонятного языка, то и дело замирающий в надежде, что одно из этих слов окажется ключиком, открывающим волшебную дверцу.

Увидев золото, Миша икнул:

– Это чё?

Настя потёрла большим пальцем об указательный.

– Да это-то я понял. Но… слушай, я, конечно, не ювелир, но мне кажется, за эти деньги ты могла бы себе ещё парик Сейлормун купить и «Жигули» шестёрку в хорошем состоянии.

– У? – озадачилась Настя и вопросительно показала пальцами что-то маленькое.

– Не, тут скорее – во! – Миша широко развёл руки.

– Да, – кивнула Настя. – Так. Миша.

И настойчиво сунула ему монеты.

– Это вообще нормально? – посмотрел тот на меня, сунув монеты в карман ветровки.

– Не знаю. Я сегодня уже стараюсь не вспоминать этого слова.

Миша перевёл взгляд на Настю.

– И чего? Всё? Счастье? Остаёшься тут? Тут? – Он указал пальцем вниз, потом обвёл руками прихожую.

– Тут, – кивнула Настя. – Да. Так.

Что значит, «тут»? Как это «остаёшься»?.. Господи… «Мама, она шла за мной всю дорогу от самой школы и смотрела грустными глазами. Можно мы её оставим? У нас, вон, и „ничья комната“ есть». Полный бред. Завязка аниме для самых невзыскательных.

Мише явно не хотелось оставлять Настю. Даванув на меня мрачного косяка, он скинул рюкзак и присел возле него на корточки. Достал тетрадку, вырвал лист, записал номер телефона и вручил лист Насте.

– На всякий случай, – пояснил он.

Она смотрела с недоумением. Миша достал «айфон», показал на него, на бумажку, на себя.

– Миша, – пояснил он и прислонил телефон к уху.

Настя кивнула, но вид у неё всё равно был озадаченный. Она посмотрела на меня. Я, смекнув, в чем суть её вопросительного взгляда, достал из кармана свой смарт. Настя, удовлетворившись, кивнула.

– «Леново»? – фыркнул Миша. – Ничё так, если денег нет. Звонит хоть?

– Тебе ещё денег дать? – не сдержался я.

– Ладно, забей, ничего личного. Рожа мне твоя не нравится просто.

– Да я сам не в восторге…

– Ну, я, в общем, пойду, наверное…

На прощание Настя его обняла и даже чмокнула в щёку. А когда я запер за Мишей дверь, мы с ней оказались одни. Внезапно – совсем одни.

Несколько секунд Настя стояла и смотрела на меня. Потом, прямо посреди прихожей, рядом с обувью, опустилась на пол, скрестила ноги и о чём-то глубоко задумалась. Задумался и я, глядя на её ноги, сверх приличного выглядывающие из-под короткой юбки. Отчего-то плюсом к смущению и естественному в такой ситуации любопытству шло чувство дежавю. Будто я уже стоял так и смотрел на неё.

– Я что-то забыл этой ночью, – сказал я и сел напротив. – Что-то, кажется, очень важное…

Она молчала. Закрыла глаза, будто не хотела меня видеть.

– Наверное, я забыл тебя? Ты была там? Красное небо, рыцари в доспехах. Дракон… Что это было?

Молчание. Она ровно и глубоко дышала.

– Кто ты?

И что мне с тобой делать, вот вопрос…

– И кто я?..

Увидев, как из-под опущенного века выкатилась слезинка, я перестал задавать вопросы, на которые эта загадочная девушка не могла ответить.

– Дерьмо… – прошептал я, сам не заметив, как меня буквально пронизало злостью, настоящей яростью, подобной которой я никогда прежде не испытывал. – Убью того, кто это сделал! Самое подлое, что можно сотворить с человеком – забрать его память!

Я врезал кулаком в пол, и квадратик паркета треснул. В руку заползла боль, я внимал ей с каким-то мрачным удовлетворением. А когда поднял взгляд, обнаружил, что Настя смотрит на меня и улыбается сквозь слёзы.

– Мортегар, – вновь шепнула она непонятное слово. – Так.

– Что это значит? – спросила Авелла, сама не слыша своего голоса.

– Это значит, что мы оставим их умирать, вот что это значит, – объяснил Лореотис.

Они сидели в гостиной дома Авеллы – вся боевая мощь клана Огня. Сама Авелла, Лореотис, который негласно сделался её первым советником, Алмосая, Зован, Асзар и Денсаоли. Последние двое держались за руки и почти не принимали участия в разговорах.

Ямоса не было. Он с утра пропадал в лечебнице, куда унесли Тавреси и Боргенту. Волей случая рожать им выпало одновременно. Авелла выдержала ещё одну войну против клана Воздуха в лице своей матери, чтобы доказать: Тавреси должна получить точно такой же уход, как Боргента. Многие возмущались: простолюдинка будет рожать в лечебнице магов! Да и вообще, что забыла простолюдинка на Материке, если на то пошло́? Но эту битву Авелла выиграла.