Все мы плывем по бурному морю жизни вроде бы и вместе, а по сути, в одиночку. Каждому дано в жизни решать свои задачи, каждому самому принимать решения и держать за них ответ. Последние годы я продирался через буреломы своей души. За плечами был обрыв пропасти, когда в тяжелой болезни я совершенно явственно за спиной почувствовал ледяное дыхание смерти, потом медленное выздоровление и наконец ощущение выхода в какой-то новый для себя мир иных душевных измерений, новых выводов и установок. Все болезни человека происходят от неотданных духовных долгов, нерешенных задач на этом уровне, невычищенных уголков души, куда он, часто того не ведая, не пускает недремлющее око совести. Однако нет худа без добра – со скорбями всегда обретается и новая высота, ощущение радости продвижения вперед, хотя для этого каждый раз надо проходить маленький, но строгий экзамен.

Поехать в Дивеево, где почивают святые мощи великого старца Серафима Саровского, долго было неосуществимой мечтой. Наверное, для посещения этого святого места с пользой для души человеку отводится нужное время, когда он для этого созрел. В августе 1997 года собрались туда ехать мои знакомые монахини и пригласили меня.

Трудно передать красоту этих мест былинной Руси. Речь идет не только о внешних признаках, в значительной степени ныне утраченных. Красота Муромского края Владимирской земли не только в ландшафтах, она висит в воздухе. Чтобы увидеть ее и почувствовать, нужно только чуть приоткрыть душу. То же и вокруг Дивеева. Красота осталась. Ее сохранили соборы.

Я не буду говорить о всех маленьких чудесах, которые сопровождали нас в пути и по прибытии в Дивеево, они достойны отдельного рассказа. Остановлюсь на главном, на кульминации нашего пребывания в этих святых местах.

Вечером мы отстояли всенощную, в половине шестого утра были на полунощнице у раки преподобного, потом часы, исповедь, литургия, причащение. Пять часов пролетели как одно мгновение. Такая была благодать.

У иконы «Умиление» несла послушание сухонькая старушка с очень живыми глазами. Смотрю, мои монахини с улыбкой раскланиваются с ней. О чем-то быстро пошептались и разошлись. Оказывается, это их знакомая по лавре. Теперь живет в Дивееве. Обещала показать нам дорогу на источник Серафима Саровского, совсем недавно еще находившийся в закрытой зоне.

После скромного обеда, который предоставляет каждому паломнику монастырь, мы тронулись к источнику. В машине шестеро. Учитывая практическую невесомость монахинь, надеюсь, что рессоры выдержат. На штурманском сиденье Александра Федоровна. Она показывает нам путь. Милицейские посты миновали благополучно – сзади лишнего пассажира удачно прятали.

Наконец мы у границы Мордовского заповедника. У источника народу сравнительно немного, хотя на площадке стояло несколько автобусов. Одна очередь за родниковой водой, бьющей из обрыва, другая – для омовения в озерке. Температура воды 4–5 градусов, для «моржей», но люди идут в воду и с молитвой погружаются в нее с головой. Александра Федоровна предлагает всем нам не упустить такую редкую возможность исцеления от недугов. Я объясняю, что после тяжелой болезни мне никак нельзя, это равносильно смерти. Старушка смотрит на меня как на неразумного ребенка и молча направляется к воде. Я слышу: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». Александра Федоровна как-то медленно, с достоинством погружается в воду. И так три раза по три. Она не спешит выходить из ледяной воды, приглашает колеблющихся.

Я задумался, говорю себе: «Какая же цена твоей веры, если ты боишься с молитвой переступить через этот смертельный страх? Знаешь ведь, что вера без дела мертва. Докажи, что веришь по-настоящему, и Господь не допустит рецидива болезни, не даст умереть». Внутри заклокотала битва. Тело бурно протестовало, а душа тянула в водоем. Рядом со мной стояла Ольга, староста нашего храма. У нее, видимо, тоже был не меньший накал борьбы. Последнее время она ходила с давлением 240/120, мир временами качался и плыл перед глазами. Когда Ольга засобиралась в Дивеево, а это день пути на машине, дочь ее, медсестра, ложилась на дверь, как на амбразуру, не пускала. Когда же поняла неколебимость матери, насобирала целый мешок таблеток, пилюль, ампул, шприцев.

Пока мы с Ольгой воевали каждый сам с собой, мои монахини уже устремились к лесенке. Первая Варвара, за ней Людмила. Я ведь знаю, не блещут они здоровьем, хвори постоянно одолевают, то одно, то другое, а тут такая спокойная решимость. При виде их у меня наступил перелом, появилась какая-то легкость, уверенность. Но то была не та уверенность у обреза двери, когда отделяешься от самолета, встаешь на поток, падая, выполняешь комплекс фигур и потом раскрываешь парашют. Там присутствует расчет. Уверен, что правильно уложил парашют, что умеешь владеть телом в падении, когда воздух струится меж пальцев, как вода, знаешь, как соблюдать правила безопасности, если вдруг закрутит. У источника это чувство шло только от веры, от глубокого осознания своей защищенности Тем, Кому принадлежит мир.

Когда спускался по лесенке и щупал ногой дно, тело стянуло, сдавило ледяным панцирем. Последним усилием произнес: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь» – и окунулся. Сил хватило только на три раза. Многие паломники после омовения говорили о последующем комфорте, тело, мол, горит огнем. Я этого не почувствовал, но ощутил какое-то сладостное обновление.

Последней решилась Ольга. Она геройски выдержала испытание, и сердце не лопнуло.

Александра Федоровна, которая деликатно не присутствовала при нашем испытании, увидев мою мокрую голову, вся засветилась, молча вынула свой синодик и предложила мне вписать туда всех, кого пожелаю. Ежедневное поминание о здравии на литургии у мощей преподобного – это, конечно, была высшая награда.

По возвращении я замер. Прошло три дня, контрольный срок при простуде. Никаких признаков. Минуло еще несколько дней. Самочувствие нормальное. Я понемногу стал смелеть, позволяя себе расширять границы дозволенного врачом. Примерно через месяц я наконец понял – по великой милости свершилось чудо.

У Ольги то же самое. Давление нормализовалось. Она полностью отказалась от лекарств и почувствовала себя вполне здоровой.

Где же границы чудес? А их, наверное, и нет. Вся наша жизнь – сплошное чудо, только надо научиться его видеть, пропускать через себя и благодарить Создателя. Это изначально дано без исключения каждому. Но если в душу напущен туман и ты падаешь в пропасть, надо осознать это, остановить падение, раскрыть парашют и ощутить необыкновенное счастье.

Сейчас Россия находится в глубокой черной яме, куда она попала если не по своей воле, то по своим делам. Честный, трудолюбивый, доверчивый народ поддался злому искушению бездуховности, своими руками лишил себя высшей поддержки, и сейчас нужно полностью откинуть чуть приоткрытый люк у этой ямы, чтобы туда хлынул живительный воздух Православия. Без этого Россию не спасти. А без спасенной России многих и многих ждет погибель. Православие без русских тоже ослабеет. Спасение только в единении. Русским надо проникнуться Православием. Наша сила в этом особом сплаве, который должно содержать в полноте, чистоте и непрестанно лелеять. Все в наших руках и вполне по силам. Православие – наше спасение, единственная надежда, которая всех объединит, Духом всех пропитает, насытит, поможет подняться и даст необходимые силы. Пока каждый из нас не осознает, что именно он в ответе за все, пока не встанет в полный рост, пусть даже зная, что уже взят на мушку, дело с места не сдвинется.

Многие спросят: с чего начать? Пойдите в ближайший православный храм, выберите себе священника по душе, доверьтесь ему, и он вам все расскажет. Надо всем нам очистить себя покаянием, просветленные ручейки помыслов и дел направить в одну сторону, чтобы получилась полноводная река, которая со временем станет могучей. А помощь, верьте, обязательно придет.

Август 1997 – июнь 1998 года