– Серый вставай! Серега, давай подымайся! – кричал он тормоша мертвецки спящую Звезду.
Но она абсолютно не реагировала ни на звуки, ни на физическое воздействие. Тогда на выручку пришел Казах, и тоже начал кричать и дергать Серегу периодически отпуская пощечины. Результат – ноль… Время все поджимало и поджимало, а Граф не хотел уехать не попрощавшись с другом, да и к тому же он должен был его проводить до военкомата. Хотя как он мог в таком виде не только проводить, а вообще выйти на улицу? Поняв, что ни физическими, ни звуковыми воздействиями ничего не добиться, Юрка набрал полный чайник холодной воды, и одним махом вылил всю ее на лицо Сергея.
Тот открыл глаза, потом молча встал, взялся двумя руками за стол, и рванул так его, что тот аж подлетел в воздух вместе с бутылками, пирожными, гранеными стаканами и тортом. Сделав кульбит в воздухе стол приземлился на пол. Раздался грохот, который сотряс на время притихшую комнату за номером 912. Затем, обернувшись на призывника и «парикмахера», Сергей во все горло закричал:
– Идите на х…й! Козлы вонючие! – Далее опять лег на кровать, и тут же заснул…
Сергей проснулся когда уже солнце садилось на западе, и его лучи слегка окрасили стены комнаты номер 912 в желто-оранжевый цвет. Это первое, что он увидел открыв глаза потому, как лежал на боку лицом к стене. Второе, что он понял, что его подушка почему-то мокрая, и когда он оторвался от нее чтоб посмотреть что с ней, то она еще оказалась вымазана какой-то краской в зеленый и желтый цвет. Некоторое время он рассматривал замысловатые зеленые и желтые пятна на ней пытаясь понять откуда они появились, и почему подушка мокрая. Что-то мелькнуло в его голове, но такое далекое, такое смутное, и Сергей пытаясь уловить это виденье потер рукой лоб… Тут же он понял, что с его волосяным покровом тоже что-то не то…
Но заострять свое внимание на этом Сергей не стал, т.к. почувствовал мощный позыв – вчерашние пирожные требовали свободы. Мгновенно перевернувшись на другую сторону, и опустив свою голову вниз, он стал издавать характерные звуки идущие откуда то изнутри. Слезы градом потекли из глаз,… и только. Сергей понял, что в его желудке пусто как в пересохшем колодце, даже желчи не было… К характерному звуку еще стало примешиваться какое-то рычание, и под этот аккомпанемент, он смутно стал вспоминать как пугал унитаз этими самыми пирожными. Как сквозь сон Сергей увидел туалет полностью заваленный заварными изделиями – видно вся вчерашняя гопкомпания там отметилась…
Это воспоминание навеяло в гудящую от похмелья голову навязчивую мысль, что убирать придется все это художество ему, и Сергей негромко с откуда-то взявшейся хрипотцой произнес:
– Твою мать…
Тут его взгляд скользнул дальше по полу и уперся в разбитую бутылку водки и он снова прохрипел:
– Бл…ть,… кто-то еще разбил бутылку…
Во время этой реплики взгляд продолжил свое шествие по полу, и вдруг застыл на месте. Взору Сергея предстала монументальная картина крушения праздничного стола: Тот лежал на полу, и его ножки торчащие вверх создавали впечатление поверженного гладиатора на арене Колизея. Вместо песка вокруг него были рассыпаны крошки стекла от граненных стаканов, которые в лучах заходящего солнца искрились всеми цветам радуги. Тут же валялись целые и разбитые бутылки из под водки, два графина из которых выбежал морс, разлившись по полу словно кровь. И как и положено на гладиаторских боях, всюду валялись гнилые фрукты, но только в случае комнаты 912, вместо фруктов недовольная публика бросала в состязающихся все те же заварные пирожные. Но квинтэссенцией этой картины был торт, который лежал почти по середине комнаты. И не просто лежал. Кто-то наступил на него, а потом размазал его по всему полу…
– Твою же мать! – уже без хрипотцы вырвалось у Сергея.
Но тут он услышал неопределенные звуки вроде как человеческого происхождения. Сергей поднял голову и уперся взглядом в соседнюю койку на которой тихо посапывая спал Граф. У него непроизвольно открылся рот: Он прекрасно помнил, что они вчера его провожали в армию, и что его не должно быть на кровати по определению. Но эта картинка удивления начала растрескиваться, под напором того, когда в общей панораме, в желто-оранжевом свете, стали вырисовываться конкретные детали. Лицо у Юрки было какое-то грязное, толи серое, толи белое, а под глазами черные круги. Затем взгляд Сергея скользнул там, где был ирокез – на его месте, во всю длину, была полоса каких-то невысоких клочков из волос… Он еще какое то время рассматривал своего друга, пока удивление не сменилось приступом смеха…
Сергей все смеялся и смеялся покатываясь на кровати и никак не мог успокоиться, настолько комично теперь выглядел Граф-дракон. Очередной беглый взгляд на Юрку каждый раз сопровождался приступом смеха. Он вспомнил как Лява бахнул, и как круто выглядел Граф, а теперь это было жалкое зрелище. К тому же Сергей подумал, что Юрка проспал армию, и ни в какой военкомат не ездил… И это еще больше смешило его, и он никак не мог остановиться…
Пока Серый смеялся, проснулся и Граф. Теперь настало его время поржать. Также некоторое время рассматривая Сергея он молчал, собирая пазлы увиденного в кучу, и как только картинка сошлась, Граф показывая рукой на его лицо покатился со смеху. Да, там тоже было над чем посмеются: Желтый грим почему-то весь стерся, и Серега походил на зеленого человечка с побритой на половину головой. Правда почему смеялся Юрка Серый никак не мог понять – он совершенно не помнил, что вчера он был Звездой.
Насмеявшись Граф спросил:
– Зачем ты меня утром послал вместе с Казахом?
– В смысле? – удивился Сергей.
– В прямом, – с обидой ответил Граф, – я хотел с тобой попрощаться, а ты стол перевернул, и послал меня. Сказав это Юрка надувшись подошел к зеркалу, и стал рассматривать себя.
– Да к ты же все же был в военкомате?
– Да, был. Да вот только вернули обратно. Сказали если еще раз в таком виде появишься, поедешь прямиком на КПЗ. Да ладно, не твое дело…
Все таки Юрка обиделся. Но как ему было объяснить, что у Сереги была нажата «кнопка», что он вообще всего этого не помнил? Что для него это были непреодолимые обстоятельства?… А вот Казах опять попал. Он тоже проспал защиту курсового, да и вряд ли бы он там пару слов связал после таких проводов в армию…
* * *
*Трешка – три рубля
*Буратино – газированный, сладкий напиток.
*Совок – Советский Союз
*История КПСС – история коммунистической партии Советского Союза, которую проходили во всех высших учебных заведениях.
Глава VI
Вот вы говорите, что Алексей Маресьев – герой. Вернее не говорите но то, что вы так скорее всего думаете – это сто процентов. Я ничуть не хочу умолить его подвиг: ползти с перебитыми ногами на одних руках несколько дней по замершей тайге – это действительно сильно. Ну а потом еще и вернутся в строй, начав вновь летать без обоих ног на боевом самолете, без всяких сомнений – респект и уважуха. В случае Алексея был внешний враг, который напал на Родину, и тут вопрос не только в патриотизме и спасения своего дома, своей семьи. Маресьев конечно же сражался и за свою жизнь.
К чему это я вспомнил за героя Великой Отечественной? Просто не всегда враг бывает внешний, находящийся в нашем физическом мире с хорошо обученной и вооруженной армией. Бывает и невидимый, которого не пощупаешь руками даже если очень захотеть. Вздрогнув, вы не обернетесь услышав за спиной у себя его осторожные, тихие шаги. Даже если смотреть во все глаза абсолютно не моргая при самом ярком солнечном свете – все равно вам заметить ничего не удастся. Однако он уже вовсю ведет с вами войну, и причем вы уже окружены со всех сторон. Имя ему – алкоголизм…
Враг будет вас поджидать не только дома, когда вы возитесь со своим авто: Сами того не замечая, вы плюнув на разобранный карбюратор полезете в заветный тайник, в очередной раз отложив починку своих стареньких «Жигулей». На работе он тоже не дремлет, и вы психанув, что не сходиться годовой отчет в сердцах хлопнете коньячку. И как нарочно словно из под земли вырастит шеф, который сделает вам последнее китайское предупреждение, а бонусом лишит премии. На отдыхе с любимой женщиной он не зримо будет стоять за вашей спиной шаг за шагом забирая те участки души, которые были предназначены для нее. В путешествии он спрячется в новых знакомых, и за бесконечными тостами и возгласами радости, он будет работать над деградацией вашей личности, сузив кругозор до баров и закусочных, оставив за бортом окружающий мир. И даже в больнице от него не укрыться. В самый казалось бы опасный момент жизни, когда врачи категорически запретили прикасаться к спиртному, он рукою близкого друга протянет сто грамм поставив жирную точку в вашей жизни.
