*Взорвать – прикурить (сленг)

*Ацетилка – таблетка ацетиловой кислоты

*Метла – небольшой фильтр из ваты

*Баян – шприц

*Вмазаться – уколоться (сленг)

*Ловит шланги – искать вены (сленг). От частого прокалывания вен, и пускания по ним довольно агрессивных растворов, вены, у наркоманов, со временем исчезают, или как говорят «сгорают». Хотя бывает и в действительности, реально сгорают, от чрезмерно ядовитого раствора.

*С ветерком – быстрое введение в вену инъекции

*Приход – кратковременная эйфория, возникающая на границе перехода от трезвого состояния, в состояние наркотического опьянения.

– Вскрываюсь, сека вольтов*, – сказал Урка выкладывая трясущимися руками на стол три карты. В прокуренной комнате, где можно было смело вешать топор, вместо него повисла гробовая тишина. Напряжение которое все это время росло пропорционально ставкам, достигло пикового значения, и казалось, что сизый дым, который клубами плавал по комнате, от людских страстей сейчас заискриться и рванет нафиг.

Вокруг Урки стояло четыре человека нервно переминающихся с ноги на ногу, и заглядывающих ему через плечо на карты, которые сейчас легли на стол. Его оппонент не имел поклонников, и все еще держал паузу и карты. Ничто в его выражении лица не говорило о том, какую он сейчас имеет комбинацию на руках. Лишь только ели уловимо уголки его губ тронулись вверх, и сразу же приняли прежнее положение. Оппонента звали – Руслан Халилов. В общем то и Урку на самом деле звали не «Урка», а Андрей Воронин.

Андрей Воронин был псевдо студент. В его случае слово «псевдо» означает то, что Андрюха приехал в город Новосибирск еще два года назад из какого-то захолустного Уральского городишки, и поступил как порядочный абитуриент в НЭТИ. Оторвавшись от родительского надзора, Воронин постепенно покатился вниз по учебной лестнице, и в конце первого курса был отчислен: «За неуспеваемость и систематические прогулы занятий» из института. Но Урка домой возвращаться не стал, а остался жить на птичьих правах в общаге, временно кантуясь то у одного знакомого студента, то у другого, попутно подрабатывая где придется чтоб не протянуть ноги с голоду. Но со временем он понял, что разгрузка угля на железнодорожном вокзале – это не его. И Андрюха стал фарцевать по мелочи чем попало, от струн на гитару, до импортных солнечных очков. Воронин вел абсолютно разгульный образ жизни пользуясь как и все фарцовщики в те времена авторитетом в общаге. Помимо страсти пихать импортные безделушки втридорога, Андрюха любил помахать кулаками, и часто участвовал в студенческих пьяных потасовках. Урка особо не заморачивался о своей будущей судьбе: не искал постоянное жилье, работу, в конце концов подругу жизни. Он просто тупо ждал призыва в армию.

* * *

Комната за номером 912, на столе которой было натянуто зеленое сукно, и в которой происходила сия жаркая схватка человеческих страстей по средствам игральных карт, была на девятом этаже 6-го общежития НЭТИ. Хотя, если разогнать сизый дым и присмотреться поближе, то никакого зеленого сукна не было. А была чугунная сковорода с наполовину отломанной ручкой сиротливо стоящая на самом углу стола. В ней небольшими островками намертво прилипнув лежала слегка пригоревшая жаренная картошка с луком, и словно брошенные на поле боя мечи во вражеских телах, в почерневших клубнеплодах торчало пару-троек вилок. Возле сковороды словно бедные родственники стояли два граненных стакана, и судя по темно-бардовым подтёкам на них – их недавно посещал «Портвейн 777», в простонародье называемый «Три топора». Этот натюрморт умещался на одной половине газеты «Труд», которую он слегка подмаслил и подчернил. Вторая же половина газеты являлась тем самым зеленым сукном, на которую легли те самые знаменитые три вольта.

Комнату за номером 912 занимали четыре студента: Один – Казах, который был хохлом, просто он был из Казахстана, и поэтому его все знали как «Казах», и который закончил школу с золотой медалью. Второй – Леха Жилин. Парень серьезный, малообщительный, и по причине бесконечной игры в карты практически не живший в комнате. Ну а двое других ее обитателей читатель уже хорошо знает – это Юрка Евграфов и Серега Пожидаев. На момент этой эпической схватки на атласных картах, что Сергей, что Юрка уже были отчислены из института по все той же пресловутой формулировке, что и Андрей Воронин: «За неуспеваемость и систематические прогулы занятий».

В начале конечно же Серега с Юркой пытались учиться, и ходили даже на лекции, на которых честно дрыхли на задних столах в аудитории пуская теплую слюну по ним. Они пытались делать индивидуальные задания, хотя за многолетний опыт списывания в школе совершенно разучились это делать, да и сами задания были гораздо больше и сложнее чем общеобразовательные. Друзья также пытались посещать лабораторные занятия и защищать их. Сергей с Юркой писали курсовые работы, сдавали зачеты, и вы не поверите – ходили на дополнительные факультативы. Но все равно, они день за днем, месяц за месяцем, неотвратимо отставали от программы обучения, и были должны почти по всем предметам как земля колхозу. Причиной тому было регулярные загулы.

Не сказать, что до Новосибирска Серега с Юркой были трезвенники, нет, они довольно часто выпивали, особенно тогда когда не было шмали, но тут в Сибири, они столкнулись с повальным, жестким пьянством среди студентов. Они никак не ожидали, что многие студенты-сибиряки особенно из глубинки, вроде бы с виду ботаники в очках, на поверку оказывались заядлыми любителями зеленого змея. При всем при том это «хобби» нисколько не мешало им учиться в не последнем институте страны, где к знаниям студентов предъявлялись довольно высокие требования, и халява там точно не прокатывала.

Но лицом в грязь упасть было нельзя, и Серега с Юркой засучив рукава, а вернее залудив глотки, принялись с сибиряками опустошать различные емкости содержащие этиловый спирт. Наверное у жителей севера страны сказывалась многолетняя тренировка, а может они как то генетически были более «подготовлены», но факт остается фактом: Кубанские пацаны не выдержали этот спиртовой марафон и стали отставать на дистанции.

Не успев подчистить хвосты к сессии, Серега с Юркой были вынуждены сдавать ее не со всей группой, а уже после зимних каникул индивидуально. Если бы еще со своей группой сдавали, то была бы хоть какая то вероятность, что кто-нибудь из друзей-ухарей помог бы, решил бы какую-нибудь интегральную задачку, а так – без шансов. После множества безуспешных попыток сдачи первой сессии, декан Самолёта-строительного факультета подписал приказ об отчислении студентов Сергея Пожидаева и Юрия Еврафова, с формулировкой: «За неуспеваемость и систематические прогулы занятий».

Но на самом деле сдача сессии было уже чистое отмечалово – никто не собирался ничего сдавать, друзья уже давно решили бросить институт, и просто тянули время. Они точно так же как и Урка решили не возвращаться домой, а дожидаться призыва в армию, и им нужно было где-то перекантоваться. Выходило так, что на момент когда Андрею Воронину фортануло, и к его рукам прилипла сека вольтов, Серега с Юркой тоже были – псевдо студенты. И у них, как и у Урки были точно такие же птичьи права на проживание в 6-ом общежитии, в комнате за номером 912. Просто руководство института закрывало глаза на нелегальное проживание в общежитии отчисленных студентов мужеского пола зная, что весной все они загремят в армию.

Если уж до конца исследовать всю ситуацию сложившуюся около секи вольтов, то зеленая скатерть в виде газеты «Труд», не случайно появилась в комнате за номером 912. Когда «казаки», как прозвали Сергея и Юрку местные студенты заехали в общагу на абитуру, то помимо шестиструнной гитары, необходимого атрибута при сдачи вступительных экзаменов, у них было маленькое дополнение – колода атласных карт. Годами выработанная привычка резаться в карты на ерике, все же дала свои плоды. Правда там на ерике в секу играли на спички, или на край делов на фофаны,* пендали, приседания и прочее. Да и в общаге по началу были те-же ставки, но как-то незаметно параллельно отставанию по предметам двух друзей из Кубани, начала потихоньку проскальзывать мелочь на кону. И чем ниже казаки опускались в учебе, тем выше были ставки в секу.