– Мы еще не в сапогах, Казах, – парировал его тост Граф, но на всякий случай тоже влупил полстакана, и жуя пирожное продолжил, – этот тост был за Урку.

– Ну да, – подхватил Сергей, – он сейчас где-то под Владивостоком. Вот только надо было хотя бы бутылок десять «Буратино»* купить, пирожное в горле стало, – как-то не в тему продолжил он.

– Да, без запивона кирдык, давясь сладкой, липучей и в тоже время смешавшись с водкой жгуче-отвратительной субстанцией, – поддержал Сергея Лява. Дело в том, что в то время по общаге ходила байка, что запивать спиртное очень вредно. И пацаны решили сберечь свое здоровье отказавшись от всяких напитков. Почему-то они думали, что пить водку без всякой меры это нормально, главное только не запивать.

– У меня есть брусника в комнате, – продолжил Лява, – сейчас морс бахнем будет полегче. Он тоже был на низком старте: Ему надлежало аккурат через пять дней явиться как говорят с вещами в Ленинский райвоенкомат.

Если считать его, Серегу, Графа и Казаха, то за столом сидело всего девять человек. Все они были такие же мальчишки охочие до сладкого, и как ни странно заварные у них шли под водочку за милую душу, вот только не хватало жидкости чтоб протолкнуть их. Выходит южане не ошиблись с выбором закуски – ни у кого из гостей она вопросов не вызвала, так же как и ящик водки.

Где-то на шестой бутылке на пороге вновь появился Лява по паспорту Слава Фефелов. После брусники, морса, пирожных и пяти бутылок он куда то исчез, и только гости приговорили шестую, как он вновь появился с коробкой в руках. Лява был творческая личность: Он прекрасно рисовал, играл на гитаре и еще ездя через весь город посещал какой-то драмкружок. В общем, что он делал в НЭТИ было непонятно. Возможно он как и Сергей плыл по течению особо не раздумывая куда несет его эта река жизни. Уже заплетающимся языком он предложил:

– А давайте-ка из Графа панка забахаем!?

– В смысле? – не понял Юрка, и уставился на него

– В прямом, – ответил Лява, и продолжил махая коробкой, которую держал в руке. – Вот театральный грим. Ножницы и станок думаю найдутся, я все сделаю по высшему разряду.

– А что Граф, все равно утром на лысо голову брить, давай приколемся, – поддержал идею Казах. И всем гостям уж очень эта мысль понравилась, и полупьяные возгласы начали сотрясать стены комнаты за номером 912:

– Давай Юран!

– А что, чем мы хуже буржуев?! Даешь панков!

– Граф! Делай красиво.

– Давай Лява, исполни натюрморт!…

Здесь надо сделать небольшое лирическое отступление: В 1986 году панков в СССР не существовало в природе. Про них слышали, и даже мельком видели по телевизору, с неизменным пояснением о том как гниющий капитализм растлевает молодежь. Все было обставлено так, что эти самые панки уже вроде как и не люди вообще, что если сделать соответствующую стрижку и макияж, то человек становиться каким-то пресмыкающимся, и ему нет места в обществе людей. То есть, если вы в 1986 году выйдете на улицу с ирокезом на голове, то буквально через пять минут вы будете ехать в каталажке в ближайшее отделение милиции.

И еще одно маленькое пояснение: Середина 80-х – это пост битломанские времена: Брюки клеш уже давно не носили, но длинные волосы на голове у парней – это было круто. Правда далеко не все мальчишки могли себе такое позволить. В больших городах в это время совок* принимал более демократичные формы, и ношение пацанами школьной формы вместе с длинными волосами в принципе не возбранялось. Что не скажешь о периферии. Там еще было не забалуешься, и молодой человек с прической типа «хиппи» на уроке был нонсенс. В 34 школе, в которой учился Сергей, директор лично на утренней линейке проверял стрижки учеников, и если волосяной покров ученика не соответствовал стандарту, то он выгонялся из школы до тех пор пока не подстрижется.

Здесь, в НЭТИ, Серега с Юркой, что называется дорвались до бесплатного и почти весь год не стриглись. В результате, что у одного, что у другого волосы были до плеч. В общем Ляве было где разгуляться, и после недолгих пререканий Граф включил зеленый свет, и вся полупьяная гопкомпания приняла активное участие в преображении призывника. На счет прически всем было понятно, что это будет ирокез, и не потому, что у Юрки был длинный густой волос, а потому, что никто в живую не видел ирокез на голове.

Довольно сильно изрезав Графу голову, все же выбрили под ноль обе ее стороны, и на полу валялась целая копна волос, которые так бережно растил Граф. Оставшуюся по середине головы полосу волос при помощи лака поставили вверх в виде сосулек, правда пол общаги пришлось оббегать в поисках этого окаянного лака для волос. Вопрос о макияже тоже не стоял: У Лявы в комнате висел плакат группы «Kiss», и даже тут всем было ясно, что из этой легендарной четверки Юрка будет – «Драконом».

Фефелов как и обещал был на высоте, хотя во время творческого процесса он не один раз подходил к столу, и опрокинув пол стакана жевал очередное пирожное. Когда Лява закончил все уж были вдрыбадан пьяные, но даже сквозь жесткий перепой они видели, что получилось действительно круто, и комнату 912 до селе гудящую словно улей пьяными базарами, начали сотрясать крики восторга:

– Лява, да ты силач!

– Нифига себе! К нам приехал «Kiss»!

– А ну-ка «Дракон», сбатцай нам «I was made for lovin' you»!

Но вместо этого Граф выдал:

– Рабочие работали чтоб прокормиться…

Взрыв смеха сотряс комнату 912… Я вижу дорогой читатель, что у вас снова возник немой вопрос: «Какие еще рабочие? Какой корм?». И снова мне придется сделать небольшой экскурс в предшествующую историю, чтоб разъяснить откуда взялась эта крылатая фраза: «Рабочие работали чтоб прокормиться».

* * *

– Григорян, что было задано на сегодня? – спросил Карман Карманыч, учитель истории, не отрывая глаз и не поднимая головы от журнала. Он уже был в преклонном возрасте, и уж не кто не помнил из ныне учащихся в школе номер 95, кто и за что дал ему такую кличку – «Карман Карманыч».

– Ну, что молчишь Григорян? – так же не поднимая головы после минутного молчания спросил он.

Григорян, Юркин сосед по парте, в это время стоял возле нее и шарил глазами по потолку, очевидно выискивая ответ на заданный вопрос. Но к его удивлению ответа там не было, и обшарив его он перешел на стены, сохраняя мертвую тишину.

– Ну что же ты, Григорян? Что я задавал на сегодня, не помнишь? Ты записывал в своем дневнике? – не унимался старый учитель истории.

Григорян зачем то открыл свой дневник, посмотрел на исписанные учителями красной ручкой страницы, и не найдя признаков синей пасты продолжил ощупывать глазами стены, все так же сохраняя гробовое молчание.

– Хорошо, – еще через минуту звенящей тишины продолжил Карман Карманыч. – А каких ты знаешь зверей живущих в Африке? – неожиданно перешел он к географии и биологии одновременно.

Григорян оживившись снова вернулся на потолок, и через несколько секунд, наверно найдя возле люстры заветное слово, произнес:

– Жэрафа, – и звенящая тишина в один момент улетучилась, гонимая радостным гулом всего класса.

– Молодец Григорян, – одобрил учитель, и тот час добавил. – А еще?

– Слон, – продолжил сражать знаниями об обитателях Африканской саванны Григорян.

– Замечательно, – обрадовался учитель, и как бы подгоняя силача тянущего вагон, подбодрил эрудита саванны, – ну, давай, еще…

И тут Григорян просто ошеломил всех выдав дуплетом:

– Крокодил, бегемот…

– Четыре, – подытожил Карман Карманыч, – еще немного и будет пятерка, – радуясь добавил он, словно это ему она вот-вот обломится.

Вдохновленный победами Григорян снова жахнул дуплетом:

– Леф, жэрафа…

– Молодец! – восторженно крикнул учитель, – правда жираф уже был, ну ничего,… садись – пять…

Вот такие примерно познания в районе Григоряна, как в новой, так и в новейшей истории были у Графа, и стоящая в аттестате пятерка по ней была обусловлена приблизительно такими же ответами. Нет, конечно же не все в классе Юрки имели такие знания по истории. Все зависело от того, хочет ли школьник учиться сам или нет. А вот требовать эти самые знания не всегда получалось у таких добродушный учителей типа как Карман Карманыч. И оболтус Юрка Евграфов естественно по истории был полный ноль. Кстати, Серега Пожидаев был такой же ноль по химии все по той же причине…