Ущипните меня, дайте мне проснуться от этого кошмара! Прошу!

Потому что это все не может быть правдой! Я не верю! Не хочу верить. Вой и гул вокруг меня нарастают, так что ушам больно.

Я падаю к его ногам, пытаясь вспомнить, что нужно делать в таких ситуациях.

Судорожно проверяю его дыхание, не понимаю. Есть? Проверяю шею, пытаясь нащупать пульс.

Пожалуйста, пожалуйста! Ну, пожалуйста, МА-А-АТЫ!!

Пульса нет! Нет пульса…

— Уведите ее! — как из-за толщи воды слышу голос Влада. — Пойдем милая, ему уже ни чем не поможешь, с такими ранами не живут.

И стеклянные глаза моего Дэйма устремленные в темные небеса.

А сегодня такие красивые, яркие звезды.

За окном серый хмурый день, под стать моему настроению. Дождь льет как из ведра, бьет барабанной дробью в большие окна моей спальни. Будильник прозвенел пятнадцать минут назад, скоро нужно вставать. Начинать новый день. И не имеет значения то, что не хочется. Не встану сама, вытащат насильно.

Раскисать нельзя. Есть такое слово — надо. Я проводник воли элитэ, я не могу себе позволить расклеиться. Я нужна людям. Кто еще если не я.

Встаю с кровати. Паркет холодит голые ступни, пока иду до ванной, долго принимаю душ. Горячие струи массируют кожу, с силой бьют по ней, согревая озябшее тело, но не могут добраться до куска льда внутри моей груди. Тот лед не растопить горячей воде.

Одеваюсь в теплые вещи и спускаюсь на первый этаж в столовую. Мама уже на месте, пьет свой любимый чай ройбуш, это ее обязательная утренняя процедура. Я подхожу к ней со спины, кладу озябшие кисти рук на ее плечи и слегка притрагиваюсь губами к родной щеке. Мать улыбается, встает и накладывает в мою тарелку завтрак с сервировочного стола. Ей приятно за мной поухаживать, а я устала от ежеутренних баталий.

Отца не видно, он говорил за ужином, что сегодня у него важные переговоры. Он, как и многие, помогает городу пережить последствия вторжения.

— Как ты милая? — Слова мамы разрывают гнетущую тишину столовой.

— Я в порядке. — отвечаю на чистом автомате, жую какую-то бурду не разбирая.

Только мысль о ребенке помогает зачерпывать каждую новую ложку, подносить ее ко рту и глотать, практически не жуя. У этой каши привкус картона. Плевать.

Ребенку надо!

— Милая, может все-таки одумаешься? Поговоришь с Владом? Я уверена, он примет тебя обратно.

Да, для моих родных новость, о нашем с ним расставании стала настоящим потрясением. И поводом образумить дитятко бестолковое, в аргументы шла даже моя беременность. Но я уже не та.

— Не начинай, — произнесенное сухим надтреснутым голосом кладет конец ее попыткам поговорить по душам. Дальнейший завтрак проходит в гробовом молчании. Кашу до конца так и не осилила. А мать обиделась.

— Спасибо, — очередной дежурный поцелуй в щеку. — Буду вечером. Когда не знаю.

Не провожай.

Я выхожу на улицу, под проливной дождь, сопровождающий открывает огромный зонт над моей головой. Теперь у меня персональный телохранитель, он всегда будет следовать за мной по пятам. Папа постарался. Истерики не помогли. Пусть.

В офисе, шум. Все куда-то бегут, торопятся. Это хорошо, это жизнь. То, чего мне так не хватает сейчас. Немного отогреваюсь в этой кутерьме, толпа помогает отвлечься от глыбы льда внутри.

Ноги в высоких кожаных ботинках промокли насквозь. Не страшно. На этот случай в кабинете есть несколько пар сменной обуви. Переобуваюсь и слышу стук в дверь.

Влад заглядывает внутрь.

— Уже пришла? Как ты малыш?

— Я в порядке, — осипшим голосом.

И снова тишина между нами. Прокашлялась. Только бы не заболеть.

— Ты выяснил, что я просила?

Влад на мгновение замялся. — Да. Сегодня принесли копии протоколов допроса.

— Мне они нужны.

— Может не надо, малыш? Зачем себя мучить?!

Упрямо мотаю головой.

— Надо.

— Ну как знаешь.

Через десять минут, сижу за столом, читаю протокол, передо мной на столе кружка с горячим чаем и аппетитный с виду кекс, помощница старается накормить. Но в горле ком, по щекам слезы, вряд ли мне удастся что-нибудь в себя запихнуть.

Хорошо, что додумалась выгнать Влада из кабинета.

Ну Дэйм мать твою Эйрис. Вот значит оно как.

На самом деле в доносе ничего криминального: Пьяный вдребезги Дэйм, ну кто бы сомневался, напоролся на работающих в ресторане Аню с подружкой. Пригласил их за стол. Та и рада, думала, наконец-то заарканит давно интересующего ее мужика.

Только вот он на интимное свидание так и не явился. А потом она узнает про мою беременность, и про то, что он снова умотал на землю за мной. Это стало последней каплей для стервы Анечки. Кто по ее мнению во всем виноват?

Правильно, Юлька. А она агнец пушистый, чистый и непорочный, несчастная, влюбленная девочка. Всего лишь спасти Дэйма хотела, от монстроузлого демона в моем обличии.

Задрав лицо к потолку, заставила себя успокоиться, сидела так пока влага не перестала катиться из глаз. Нужно переставать столько реветь. Гребанные гормоны в этом мне не помощники.

Стерла остатки слез с мокрых щек. Вовремя. Снова голова Влада в дверном проеме, боятся надолго оставлять меня одну. Взгляд, устремленный на меня, преисполнен тревоги.

— Я в порядке, — как заевший механизм, кручусь вокруг одной фразы. чтобы не сорваться. Хочу верить, что если буду произносить эти слова достаточно часто, все образуется. Как-нибудь.

— Уже решили, что ее ждет?

— Да, айрэн Дирх был на связи, попросил передать ее под их юрисдикцию.

— Наши не возражали. Они все равно не знают, какое обвинение ей выносить. В нашем законодательстве не прописаны законы, касающиеся прав эррианцев. Ну, ты знаешь. Теперь же ее будут судить по их законам. Ее уже переправили на корабль, сегодня утром, — закончил свой доклад Влад.

Я задумчиво кивала на его ответы, крутя в руках шариковую ручку. Что же худшего наказания, пожалуй, я и сама придумать не смогла бы. уж эррианцы найдут максимально подходящий способ, чтобы ее наказать. Опомнилась лишь тогда, когда дверь в кабинет начала закрываться.

— Влад…

— Что?

— Спасибо тебе!

— Глупости Юль.

Поднимаю глаза от продовольственного отчета. Шум за дверью отвлекает от работы. Что там такое? Открываю дверь кабинета, вход в который, от неопрятно одетой, зареванной женщины, пытается загородить моя помощница.

— Юлия Владимировна, тут к вам посетительница рвется. Я говорила, что вы заняты.

— Вы проводник? — Орет женщина из-за спины Ольги.

Я выгнула бровь, из землян, не связанных с кораблем, пока мало кто наверняка знает о проводниках. По городу в основном ходят отрывочные слухи и домыслы о нас.

— Ну, допустим.

— Помогите мне, пожалуйста! — взмолилась та.

— Все хорошо Оленька, я приму Спасибо, — обращаюсь к своей помощнице, и уже смотря на женщину. — Ну, проходите, рассказывайте что у вас стряслось.

Женщина сперва мнется, но быстро берет себя в руки. — Я к вам пришла за справедливостью!

— И?

— Моего ребенка похитили сегодня утром! — женщина начинает причитать, бормочет что-то неразборчивое себе под нос.

Внутри что-то всколыхнулось, невольно прижимаю руку к плоскому еще животу.

— Вам в полицию нужно. Я, к сожалению, ни чем, ни смогу вам помочь. Если только… Есть у меня один хороший сыскарь. Минутку.

— Вы не поняли, — женщина мотает головой так, что, кажется та, сейчас оторвется. — Полиция мне не поможет. Отец моего ребенка эррианец. Я не знаю, куда мне еще с этим идти!

Мысли беспорядочно хороводят в моей голове. Та-а-ак. Очень интересно.

— Постойте, как такое возможно. Сколько вашему ребенку?

— Почти восемь месяцев.

Но как? Я не задаю этого вопроса вслух, но женщина видимо прочла его на моем лице.

— Я одна из первых украденных женщин, насильно увезенных на этот чертов корабль.

Насколько я помню, все женщины, которые подвергались насилию, и хотели уйти с корабля, имели беспрепятственную возможность покинуть его. Эррианцы никого не удерживали насильно, слишком напуганными на тот момент были. Да и сейчас, тоже. И среди покинувших корабль женщин, точно не было никого из первого потока пропавших. Они все предпочли остаться на корабле, так что изменилось?