Вы когда-нибудь вставали не с той ноги? Вот чтоб караул! Когда все ополчается против тебя. Предметы валятся из рук и обязательно разбиваются на мелкие осколки, о которые ты обязательно порежешься. Ты расплескиваешь на последнюю чистую блузку остатки недопитого кофе, рвешь единственную пару чулок, и ломаешь каблук. А апофеозом, некой вишенкой на торте, становится опоздание на автобус под проливным дождем.

И хотя у меня есть своя машина, где-то она даже стоит. Знать бы еще где. Кофе не пила давно, так как нету, а белые блузки с колготками, так уж вышло, в последнее время не ношу. Но все предыдущие недели для меня проходят именно под таким девизом «Не с той ноги».

Это происходит с тех пор, как над нашим городом зависла огромная тарелка, а в наши жизни вторглись непрошенные гости. Тогда размеренная жизнь города резко перевернулась. Хотя нет, перевернулась она немножечко раньше, но гребаная трагикомедия с экшеном со скоростью сверхзвукового, лично для меня, начала разворачиваться именно сейчас.

И я мчусь вверх по лестнице, потому что меня обложили со всех сторон, но во мне еще бьется надежда, что я смогу выбраться из этой передряги.

В голове одна мысль набатом. Бежать! Как можно дальше и быстрее. А следом другая: «Бежать то, некуда! Черти поганые!»

И вот я бегу по лестничной площадке вверх. Первый пролет, второй, третий, четвертый — дверь. Толкаю, и с разбега впечатываюсь во что-то жесткое. Сердце пропускает удар. Я отпружиниваю, как мячик для пинг-понга от стенки и лечу вниз, плюхаясь на пятую точку.

Медленно поднимаю взгляд на мое неожиданное препятствие. Взгляд упирается в массивные, военного образца, ботинки из необычного материала. Выше — длинные ноги в черных армейских штанах с карманами. Под непривычным взгляду, черным с серебром кителем (судя по моим не самым приятным ощущениям от столкновения) скрыты просто металлические живот и грудь. Крупные кисти рук, толстая смуглая шея с выраженным кадыком.

«Да это просто качок какой-то, терминатор!»

Довольно массивная нижняя челюсть, изгиб жестких губ сейчас сжатых в тонкую линию, говорит о том, что этот индивид не умеет улыбаться. Прямой нос с небольшой горбинкой, короткая стрижка, длина волос на макушке длинней, чем на затылке. Прядки жестких платиново-серых волос иглами дикобраза смотрят в разные стороны. Высокий лоб с непокорными прядками иголочками. Широкие темные брови, сведены и образуют хмурую складку на переносице. И серебристо-ледяные, прищуренные глаза, в которых плещется холодная ярость.

Глаза эти вдруг словно туманом подергиваются, и сквозь него начинает просачиваться наружу неоново-синий свет, словно стробоскоп внутри включили.

Меня бросает в жар, потом в холод. И начинает трясти. Поджилки ходят ходуном. В этих глазах обещание скорой расправы, его агрессивная аура давит на меня так, что вызывает дикий приступ паники. Волосы не просто шевелятся на затылке, а кажется, на всей голове встали дыбом. В горле что-то перехватывает, и становится трудно дышать.

Расширившимися от ужаса глазами, наблюдаю, как эта махина делает шаг в мою сторону, и тянет ко мне свою здоровенную ручищу, нависая надо мной холодной скалой.

— Мамочки, — слышу свой придушенный писк. Видимо все-таки включился инстинкт самосохранения.

И крабом начинаю отползать назад. Разворачиваюсь в движении, и из состояния полуприсяд даю низкий старт. Лечу вниз на полных парах. В голове одна мысль, догонит — прибьет! А за спиной грохот погони. А-а-а-а-а.

— Малыш, я дома! — крикнул Влад из холла. — Хотел приехать пораньше, но в городе творится чёрте что. Машины глохнут прямо среди дороги. По-моему, весь город встал в одну сплошную пробку.

— Может вспышка на солнце? Или еще какая-то хрень, типа парада планет. — хмыкнул он, заходя на кухню. — Сам заглох в трех кварталах. Еще и ремонтников вызвать не смог, со связью перебои. Пришлось машину бросить. Точно, какая-нибудь электромагнитная буря.

От его слов на душе всколыхнулся настоящий ужас, а на лбу, кажется, даже испарина выступила. Все волоски на теле встали дыбом. Я прикусила язык и попыталась скрыть свое волнение. В это время в моей голове огромной красной надписью вспыхнуло одно единственное слово «НАЧАЛОСЬ!»

— Действительно очень странно, — отозвалась я, дорезая айсберг на салат.

— Ничего, прогулялся. Зато успел заскочить в «Сладости мадам Моро», буквально перед закрытием, купил твой любимый вишневый пирог.

— Отлично, ты лучший, — слова прозвучали вяло и насквозь фальшиво, но я ничего не могла с собой сделать, эмоции, бушевавшие внутри буквально орали «Спасайся, кто может» вперемешку с «Мы все умрё-ё-ём!» С трудом заставила себя стоять на месте, а не наматывать судорожные круги по кухне. Возникло подспудное желание собрать чемодан, и бежать без оглядки. Да вот только куда? Кто бы мне ответил! Но снаружи я постаралась остаться все такой же невозмутимой.

— Я как раз на днях набрела на новую чайную лавку. Мне там продавец посоветовала самый вкусный сорт чая. Учитывая его стоимость, я склонна ей доверять, — выдавила из себя довольно правдоподобный смешок.

— Ну, привет, красавица. Я скучал! — шепнули мне на ушко, заключая в жаркие объятия. В нос ударил знакомый, терпковато-резкий запах его парфюма. Влад перекинул мои распущенные волосы на левое плечо и поцеловал в шею. Его правая рука поползла вверх по бедру, приподнимая миленькое домашнее платьице и оголяя мою ногу.

В голове раздрай, по телу медленно, но верно разливается безмолвный ужас, от страха трясутся поджилки, и тошнит, а меня хотят разложить на кухонном столе.

Говорят, в стрессовых ситуациях у людей просыпается инстинкт размножения, не правильный я человек. Усмехнулась про себя. Единственное, чего сейчас хочу, это забиться под столешницу и сидеть там тихо-тихо.

Крепко зажмурившись, закусила нижнюю губу. «Дыши ровно, Юля, давай, ты же умничка. Вдох-выдох, вдох-выдох». Как ни странно, самовнушение немного помогло, в голове прояснилась. Перехватив руку Влада, уже подобравшуюся к моим трусикам, я развернулась к нему лицом и уперлась руками в грудь.

— Влад, давай не сейчас, все остынет. Иди, мой руки. Ужин почти готов.

— У меня разыгрался зверский аппетит, — послышался тихий, рычащий ответ Влад отступил назад, заглядывая в мои глаза. В глубине его стальных с поволокой глаз, сейчас бушевали такие эмоции, что если бы я была в более адекватном состоянии, уже оплавилась воском и медленно оплыла к его ногам горячей лужицей. Влад предпринял очередную попытку обнять и поцеловать меня в губы, но в последний момент я слегка развернула голову и подставила ему щеку. Возникла неловкая пауза.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец отступил он от своих намерений, его голос был хриплым и очень низким. Мои щеки окрасил румянец смущения, вперемешку с досадой.

Чувствовала я себя не важно. Нет, физически со мной было все ок. Но постоянное чувство тревоги и ощущение надвигающейся катастрофы, с каждым днем сковывали мое сознание все сильнее и сильнее. Стальным канатом, оплетая мою грудь. не позволяя дышать полной грудью, мешая мыслить и нормально жить. Я не подозревала, откуда ждать беды, но точно знала, она неизбежна. И дело пошло уже не на месяцы или дни, на часы. И я ждала…

В любом случае признаваться моему без двух недель мужу в том, что с утра, как впрочем, и с конца прошлой недели или даже прошлого месяца, когда для меня все это началось, ровным счетом ничего не изменилось.

В его рациональном мире просто нет такого понятия, как паранормальное. Когда твоим кредо по жизни является выражение «Если все пошло не так, ищи в себе».

Там, где все поступки и эмоции тщательно анализируются и все разложено по полочкам, необъяснимому места просто нет. И тут опять я, со своей «абсурдной паранойей».