— Что ты…? Не подходи! — голос сорвался до писка.

— Ты же сама жаждала общения, — издал он гортанный мурлыкающий звук, такого Дэйма я едва ли слышала, и лучше бы и дальше не слышала, кожа тут же покрылась мурашками. «Заткнись, заткнись, вибратор хренов!»

— Но не с тобой же… — Нервно усмехнулась я.

Его глаза загорелись еще сильнее.

— Это почему же?

— Я тебя и так каждый день вижу! Почти… — а вот нечего на меня так глазами сверкать!

— Придется со мной… — В голосе послышался мягкий рык, от которого сердце стало бить, где то в ушах. — Общаться. Больше ни с кем не позволю!

— Хорошо, как скажешь! Только дай мне сперва одеться, и привести себя в порядок, и мы обязательно поговорим!

— Да кстати, давно хотела узнать, что там с Садистом? — попыталась переключить его внимание и нейтрализовать взрывоопасную атмосферу.

— Убит, — ну да, коротко, по военному. Садиста, мне жалко не было. Слишком много натерпелась из-за него. Да и за Олесю, всех их надо было порешить на месте!

— Пытался мухлевать. — И хищная улыбка. От него не укрылась моя попытка и…Тут же последовала реакция. Тонкий такой намек, на толстые такие обстоятельства.

«Не играй со мной девочка, у нас с тобой разные весовые категории, для меня все твои попытки, пшик… А с мухлежниками у меня разговор короткий».

Он умудрился подойти ко мне на критическое расстояние, пока я переваривала информацию о Садисте.

— Слушай, будь человеком, дай одеться! — отодвинулась вплотную к стене, немного увеличивая дистанцию.

Мягкая хитрая усмешка, и голодный взгляд, поднимающийся от голых щиколоток наверх. — Меня и так все устраивает.

Меня схватили за запястье, и дернули на себя, выбивая из груди дыхание. Роба выпала из ослабевших пальцев, а я оказалась плотно вжата в его твердое тело, соски, прикрытые лишь тонюсенькой тканью кружева царапала грубая ткань кителя, отчего они превратились в два напряженных комочка. В живот упиралась его каменная плоть, отчего внизу живота все стало переворачиваться и сжиматься, снова и снова. Центрифуга, мать твою, с моторчиком… «Заткни-и-и-и-ись! И».

Кажется, я сейчас кончу, от клитора волнами расходилась пульсация.

— Меня не устраивает, слышишь?

Он проигнорировал мои слова. — Долго еще мы будем друг от друга бегать? — хриплый голос, и снова мурашки, мои коленки подогнулись, и если бы я не была прижата к его груди, рухнула вниз.

Я до боли закусила губу, прогоняя наваждение. Помни, чего тебе будет стоить уступка! А если ты залетишь? Внутренний тычок помог в голове немного прояснилось. Наверх вылезла злость. Хотя телу было пофиг, оно пылало, готовясь отправиться в незабываемое чувственное путешествие!

— Я ни от кого не бегаю! Я на эту вашу фигню с софлэй не подписывалась! Ты мне глубоко неприятен как личность! — стояла, сжав кулаки, до боли, раня ногтями нежную кожу ладоней, чтобы не сделать «шаг навстречу» и не впиться в эти жесткие губы, чтобы не совершать глупостей, чтобы противостоять чудовищному соблазну и однозначным желаниям тела.

— Это все я уже слышал. Я от тебя примерно в таком же в восторге. Но устал бороться с собой. Так может, стоит поддаться?! Ко взаимному удовольствию. — интимный шепот на ушко. — Я же вижу твои реакции, не сопротивляйся.

И снова моя ладонь горит огнем, а на его щеке багровеет красный след. Это уже традиция, однако!

— Ты сейчас что сказал? Я тебя презираю, но буду трахать, потому что так хочу? Я по твоему кто? Ну, уж нет, сдавайся на здоровье, на анализы, например, или психиатру! Потому что ты явно не в ладах с головой! — кипело от удовольствия тело, и от возмущения душа.

— Но не смей думать, что поддамся я! От меня взаимности ты не дождешься!

Подчинять и насиловать ваш удел, это лучше всего у вас получается! — стало очень горько. Внутри все сильнее вибрировало, еще чуть-чуть и пойду в разнос, я держалась на тоненькой ниточке самообладания, которая грозилась моментально порваться.

— Мой ответ тебе неизменный, можешь сколько угодно пытаться меня подчинить, но добровольно ты меня не получишь! — на последних словах вибрации достигли апогея и меня накрыла волна мучительно-короткого, но острого оргазма. Я осела к его ногам, пытаясь совладать с собой, в то время как меня жестоко колотило.

— Проваливай, пока не передумал! — сказал он, как выплюнул, отойдя от меня на приличное расстояние. С таким отвращением в голосе, что меня передернуло.

Я медленно поднялась и вышла из гостиной, спина горела от его взгляда, в то время как в моем теле продолжали гулять отголоски только что пережитого оргазма. Сейчас я чувствовала себя одновременно лгуньей, потому что, уж себя-то не обманешь, физически мне понравилось то, что сейчас произошло, и не только сейчас. И изнасилованной, потому что все это, происходило со мной против моей воли.

Самое убийственное для меня заключалось в том, что маленькая часть души, не смотря ни на какие доводы разума, сейчас обливалась горючими слезами, и сожалела о сказанном, она тянулась к гаду, и хотела продолжения. Всех тех вещей и импульсов, которые я так старательно в себе подавляла. Наброситься, открыться и получить еще больше наслаждения.

Я прикоснулась лбом к стене, почему все так? Короткие моменты удовольствия и я все чаще залипаю на нем. Ведь я не покривила душой, сказав, что он мне глубоко неприятен как личность, как представитель своей расы. А тело жаждет близкого общения, и с каждым разом все сложнее себя остановить, все сильнее хочется поддаться.

И тогда что? Да конец тогда, просто конец! Они не ценят, они пришли как хозяева, только и умеют ломать. Нельзя подчиняться, нельзя позволять, даже если очень хочется. НЕЛЬЗЯ СДАВАТЬСЯ, Юль! Иначе ты просто перестанешь себя уважать.

Иначе ты просто смирилась, с отведенной тебе ролью! А ты смирилась? Ответ один — НЕТ! А глупое сердце трепещет…

Осмелилась выйти только после его ухода, подобрала с пола изгвазданную робу, и пошла приводить себя, и вещи в порядок. А с полом пусть сам разбирается!

Все-таки что-то изменилось в его голове, после нашего разговора. Хочется верить, что все это к лучшему, что он понял что-то.

На следующий день после памятного разговора он пришел и объявил мне, что договорился о работе для меня. Да не на весь день, только на три часа, и да под охраной. Но какое это было облегчение и счастье для меня! Знать, что я имею возможность просто выходить за пределы чертовой каюты. Чуть не прослезилась от его сдержанных и холодных, но самых лучших слов. Это было лучшее, что я когда-либо слышала от него. Первая маленькая победа. Может, если лед стронулся с места, у меня получится получить и новые послабления, надо просто знать, куда и как давить? Может я даже смогу попасть на землю, хоть ненадолго. Одернула себя, Юлька не гони коней, настроение и поведение Дэйма, вещи крайне непредсказуемые. Сегодня он благосклонен, завтра опять рычит и все запрещает. А с другой стороны, почему нет? Когда это ты разучилась мечтать? Нельзя себе запрещать думать и планировать, иначе скоро можно превратиться, в смирившуюся серость. Как известно, о чем думаешь, то и притягиваешь!

В общем, в первый день работы, я летала как на крыльях в ожидании охраны, которая должна была проводить меня до места. Я немного нервничала, потому что практически ничего не знала, помимо того, что я буду работать вместе с землянами.

Ни где, ни чем я там буду заниматься я не знала. Поэтому когда я оказалась в центре изготовления пайков для землян, слегка ошалела от масштабов увиденного.

Да уж, не хилое такое производство.

Меня отправили в отдел сортировки. Коллектив здесь был исключительно женский.

Каждой сотруднице отдела выделяли на проверку по шесть-семь случайных пунктов выдачи в день, всего в помещении было примерно пятьдесят сотрудниц.

Меня же посадили ответственной всего за два. Работа была не сложная, но требовала определенной внимательности и сноровки, нужно было сверять предоставленные с земли списки, передаваемые каждый день со старыми.