Когда немного успокоилась и поняла, что на меня не обращают внимания, стало легче. Копившееся внутри напряжение потихоньку схлынуло. Мне всегда нравилось летать на самолетах. Поэтому я подсела поближе к окну и засмотрелась на захватывающую панораму города, расстилающуюся внизу, в закатных лучах солнца.

Сейчас черный диск корабля находился левее нас, и по темнеющему небу от него в стороны расходились разноцветные всполохи протуберанцы. Все-таки безумно красивое и завораживающее зрелище, еще бы не было таким зловещим.

Вскоре со мной стало происходить нечто очень странное, я отвлеклась от созерцания красот за стеклом, когда по телу огромными табунами побежали мурашки. Потом к мурашкам присоединились тысячи маленьких невообразимо колючих иголочек. Из-за них кожа на всем теле стала какой-то уж очень чувствительной. «Может реакция на близость энергетического поля тарелочки?»

подумалось мне «Вон, какие разряды от него. Должно быть. одна такая штука ударила во флайс. Да, наверное, так и есть. Иначе с чего меня так кроет? Интересно это не опасно?»

Но дальше больше. Не прошло и нескольких мгновений, как прежним симптомам присоединились новые, мне вдруг стало абсолютно нечем дышать, вот совсем.

Кожа теперь уже просто горела. Температура в кабине, по ощущениям, подскочила на несколько градусов. Хотелось содрать с себя всю, имеющуюся на мне одежду и

.. остыть. Окунуться в ледяной прорубь, например. Или упасть в снежный сугроб.

Казалось, сделай я это сейчас, и лед вокруг меня вмиг закипит и поднимется в небо густым непрозрачным столпом пара.

Ткань толстовки и кружевного лифчика, которую ранее я вовсе не замечала, вдруг стала крайне грубой и теперь раздражала чувствительную кожу спины, живота, груди. Соски затвердели, словно два камешка, и встали по стойке смирно. Грудь набухла и отяжелела.

Самое ужасное, что и с нижней частью тела происходила та же беда. От соприкосновений с врезавшимся в промежность швом джинсов, клитор нестерпимо пульсировал. Внизу живота собиралось все больше горячего и влажного напряжения. Любое маломальское движение вызывало острое, как бритва и крайне болезненное возбуждение.