— Фермитракс, — крикнула Лалапея, — ты сможешь выдержать еще одного всадника?

Хоть двоих или троих, только бы хватало места. Но разве это поможет?

— Посмотрим. — И не успела она договорить, как с ней произошло какое-то изменение.

Мерле смотрела на нее во все глаза, открыв рот от удивления. Серафин взял ее за руку и прошептал:

— Не бойся. Это с ней часто бывает.

Казалось, из отпечатков ее львиных лап на снегу вдруг забили желтые фонтаны песка. На секунду они скрыли ее из виду, как будто она вдруг растворилась, как будто ее тело взорвалось, превратившись в песчаную пыль. И так же быстро крошечные пылинки снова соединились, и из них вынырнула Лалапея. Ее тело до бедер осталось прежним, а ниже бедер она стала человеком. Женщиной с длинными стройными ногами, босыми, несмотря на холод. Меховая куртка, подаренная пиратами, прикрывала бедра, но ноги по колено увязали в снегу.

Серафин отпустил Мерле и немного отодвинулся назад.

— Быстро, сюда!

Лалапея выбралась из снега, и Мерле и Серафин усадили ее между собой верхом на льва. Она не могла пользоваться своими израненными руками, а если бы она еще немного простояла босиком в снегу, она отморозила бы и ноги. Серафин придвинулся к ней как можно ближе, обхватил ее плечи руками, дотянувшись до Мерле, и крикнул:

— Поехали!

Фермитракс встал с земли, стряхнул с лап снег и понесся надо льдом, всего в нескольких метрах от купола. Стены были тесноваты для его огромных крыльев, но ему как-то удалось не зацепиться, не застрять и благополучно пронести своих всадников над снегом. Преследователи отстали, увязнув в снегу уже после нескольких шагов.

С торжествующим ревом Фермитракс вырвался из туннеля. Они очутились в высоченном зале, где все еще шел снег. Под потолком клубился серый туман, откуда, как из настоящего зимнего облака, сыпались крупные снежные хлопья. Они мгновенно засыпали Фермитракса и его всадников, залепили им глаза. Жар, источаемый львом, создавал впечатление светового занавеса. На расстоянии нескольких метров ничего нельзя было различить.

— Я ничего не вижу! — Фермитракс заметался, теряя ориентацию, и чихнул так сильно, что Мерле чуть было не свалилась с его спины. Похоже, что купание в Каменном Свете не застраховало его от простуды.

Обсидиановый лев с трудом удерживал высоту. Буран слепил его, снег тяжелым грузом ложился на крылья.

Я должен приземлиться, — крикнул он наконец, но все и так уже давно поняли, что этого маневра не избежать.

Они спускались все ниже, но земля не приближалась. То, что они приняли за высокий холм, на деле оказалось огромной шахтой, бездонной пропастью.

— Там, впереди, мост! — крикнула Мерле с набитым снегом ртом.

Через бесконечную пустоту была перекинута узкая, как гитарная струна, полоска зеркального стекла, шириной не больше метра и без перил. Оба конца перекладины терялись в снежной круговерти.

Фермитракс устремился к ней. Он вполне доверял строительному искусству сфинксов. Перекладина слегка вздрогнула под его тяжестью, но устояла, С краев сорвались снежные канты пяти-шестиметровой длины и исчезли в белой глубине.

Фермитракс качнул крыльями, стряхивая с них слой наледи, мешавшей ему в полете, Серафин попытался прикрыть полами своего плаща голые бедра Лалапея, но та возразила:

— Я спущусь. Здесь я снова могу бежать. Все равно Фермитракс здесь не полетит.

— Но как ты спешишься? Перекладина слишком узкая, — сказал Серафин. — Если ты ступишь на нее сбоку от Фермитракс а, то сорвешься вниз.

— А если позади него?

Серафин и Мерле одновременно оглянулись. С обеих сторон от перекладины разверзалась жуткая пропасть. В Венеции, где он считался лучшим вором города, Серафин совершал чудеса ловкости, убегая по крышам. И никогда не думал об опасности. Но здесь все выглядело иначе. Если он оступится в липком снегу, если сорвется вниз, то его не спасет ни удача, ни ловкость.

— Я попробую, — сказал Серафин.

— Нет! — заупрямилась Мерле. — Даже не думай. Это нелепо.

Избегая смотреть на Лалапею, он взглянул на Мерле:

— Она отморозит ноги, если не совершит обратного превращения.

Мерле и сама это понимала. Но она боялась и за него, и за Лалапею. При этом мысль, что сфинкс на самом деле была ее матерью, после недавнего превращения показалась ей еще более невероятной, еще более абсурдной.

— He дрейфь, — сухо прокомментировала Королева Флюирия.

— Да остановись же! — крикнул Серафин Фермитраксу. Его голос звучал сдавленно.

Мерле затаила дыхание.

— Не беспокойся, ответил лев, замедляя шаг.

Казалось, даже его сердце перестало биться, а ведь Мерле все время ощущала его пульс своими икрами.

Серафин очень осторожно по бедрам Фермитракса заскользил назад. При этом он ухватился руками за хвост льва, что помогло ему удержать равновесие, когда подошвы его сапог коснулись рыхлого снега. Стараясь не глядеть ни направо, ни налево, в эту жуткую бездну, он дал знак Лалапее. Казалось, он едва держится на засыпанной снегом перекладине. Одно неверное движение — и он рухнет вниз вместе с огромной глыбой снега.

Он отпустил хвост, чтобы освободить дорогу Лалапее. Она осторожно соскользнула со льва назад. Мерле чуть не вывернула шею, следя за их акробатикой.

— Они справятся, сказала Королева.

— Тебе легко говорить, — подумала Мерле.

— Отступи еще на шаг, — попросила сфинкс Серафина. — Только осторожно.

Он очень осторожно отодвинулся назад, стараясь не заглядывать в пропасть.

— Хорошо, — сказала Лалапея. — А теперь сядь на мост. И подопри себя руками.

Серафин так и сделал. Ему было худо, голова кружилась. Воровских дел мастер, нечего сказать! Все-таки он кое-как уселся в снегу и перевел дух.

Лалапея превратилась в песчаный смерч, из которого стремительно сформировалось ее туловище, грива и кости. Сфинкс вернула себе прежний облик. И попросила Серафина залезть к ней на спину. Он подчинился. Его бледность исчезла, он немного успокоился. Ведь теперь Фермитракс и Лалапея снова стояли на четырех лапах, а это позволяло им уверенно сохранять равновесие. Им обоим была неведома боязнь высоты, и никогда они не делали неловких или лишних движений.

Мерле с облегчением перевела дух, снова увидев Серафина верхом на Лалапее. Она даже забыла на миг о ледяном холоде. Но мороз снова напомнил о себе. По-прежнему шел снег и дул жесткий ветер.

— Что теперь? — спросил Фермитракс.

— Идем по мосту, предложила Мерле. — У кого-нибудь есть идея лучше?

И восемь львиных лап зашагали вперед. Никто не знал, что ожидает их по ту сторону плотной снеговой завесы.

Но через несколько минут Фермитракс снова остановился. Мерле в тот же миг различила препятствие.

Кто-то сидел на мосту, скрестив ноги.

У человека были соломенного цвета волосы и очень светлая кожа. Человек казался вылепленным из снега. Голова откинута назад, закрытые глаза устремлены вверх. Костлявые руки сцеплены вокруг коленей, на руках явственно проступают синие жилы.

— Он медитирует, — поразилась Лалапея.

— Нет, — тихо сказала Мерле. — Он ищет.

Зимний Холод опустил голову и устало взглянул на них.

Казалось даже, что он их ждал.

— Мерле, — сказал он, это прозвучало ни радостно, ни сердито. — Она здесь. Летняя Жара здесь.

— Я знаю.

Фермитракс был в двух шагах от него.

— Не подходи ближе, — сказал Холод. — Вы все обледенеете, если прикоснетесь ко мне.

— Ты убил сфинксов, — сказала Мерле.

— Да.

— Сколько их еще осталось?

— Не знаю. Их недостаточно, чтобы противостоять мне.

— Ты знаешь, где они спрятали Летнюю Жару?

Холод кивнул и указал на пропасть.

— Там, внизу? — Мерле с трудом вытягивала из него каждое слово.

Еще один кивок. Только теперь она заметила, что плотный снег лежал вокруг него полукругом. В его волосах не застряла ни одна льдинка, к одежде не прилипли хлопья. И даже дыхание не выходило облачком изо рта. Получалось, что сам Зимний Холод вовсе не был частью того времени года, которое он воплощал.