Слезы покатились по щекам Барбриджа. Он замолчал, покачал головой и продолжил:

— Если мы снова, не дай бог, увидимся… я к тому времени уже окончательно стану тем, кого ты встретила в Аду. Человеком, допустившим, чтобы Юнипу лишили живого человеческого сердца. Правителем-деспотом народа лилимов. Тем, кто отдал свою свободную волю Каменному Свету.

Сердце Мерле болезненно сжалось.

— Ты мог бы пойти с нами.

— Я слишком стар, — сказал он, качая головой. — Без той силы, которую дает мне Свет, я умру.

«Но это же то, чего ты хочешь, не так ли?» — подумала Мерле. Но она не высказала свой вопрос вслух. Эта мысль причиняла ей боль, пусть даже ей не хотелось этого признавать. Она не хотела, чтобы он умирал. Но она и не хотела, чтобы он навеки стал тем, кого в нем давно видело все человечество: дьяволом, сатаной.

Казалось, он отгадал ее мысли.

— Свет похитил мою душу. Я слишком слаб, чтобы добровольно умереть. Для этого я слишком много выдержал, слишком долго боролся. Я мог бы попросить тебя убить меня, но это было бы жестоко и…

— Я не могу!

— Я знаю. — Он улыбнулся какой-то мудрой, всезнающей улыбкой. — Возможно, так оно и лучше. Каждому миру нужен свой черт, и этому тоже. Миру нужен дух зла, чтобы мир познал, почему так важно защищать добро. В каком-то смысле я выполняю свой долг… даже Каменный Свет выполняет свой. И когда-нибудь Ад снова будет для людей тем же, что и тысячи лет назад, — фантазией, плодом воображения. Останутся лишь страшные сказки, легенды и мифы, опровергнутые слухи, далекие от повседневной жизни людей.

— Но только если нам удастся остановить сфинксов, — сказала Юнипа.

— Да, это условие. — Барбридж притянул Мерле к себе и обнял ее. Она приняла ласку, не раздумывая. — Здесь, внизу, не твоя история, дитя мое. Ты героиня истории, которая происходит там, на земле. В Аду нет героев. Здесь только те, кто потерпел неудачу. Твой враг — не Свет. Твои враги наверху, это сфинксы и Сын Матери. Если тебе удастся их остановить, пройдет очень много времени, прежде чем Каменный Свет снова захватит власть на земле. Если там, наверху, его слуги будут уничтожены, то он тоже будет уничтожен. В вашей части мира. А эту часть вы лучше забудьте. На несколько сотен или тысяч лет. А у нас в Аду слишком много дел, чтобы еще заботиться о верхнем мире. — Он выпустил девочку из объятий. — Теперь это полностью ваша задача.

Лилимы не будут нападать на людей?

— Нет. Они никогда не нападали. Они — не армия, завоевывающая ваши страны. Были одиночки, которые пробивались наверх, это правда… но это всего лишь хищники. Войны между верхним и нижним мирами не будет.

— Но Свет и дальше будет жить в Аду!

Он могущественен здесь, внизу, но бессилен там, наверху. Без детей-сфинксов ему понадобятся тысячелетия, прежде чем он отважится нанести новый удар. А пока он только то, что проповедует церковь: искуситель, зло, падший ангел Люцифер, и для всех вас, по сути дела, так же безвреден, как гремящее цепями привидение. Если он превратится лишь в часть религии, в пустое понятие, то больше никому не причинит вреда.

— Он прав, — взволнованно подтвердила Королева Флюирия. — Кажется, он действительно прав.

— Уходите, — сказал Барбридж еще раз, на этот раз умоляюще. — Пока…

— Пока не поздно? — Мерле заставила себя улыбнуться. — Где-то я уже читала об этом.

Барбридж рассмеялся и снова обнял ее.

— Видишь, дитя мое? Только история. И ничего больше.

Он поцеловал ее в лоб, поцеловал и Юнипу, потом отступил назад.

Девочки в последний раз посмотрели на него, на Чарлза Барбриджа, на старика, а не на черта, которым он скоро станет опять.

Сквозь зеркала они покинули Ад лилимов и вступили в свой собственный.

— Наши исчезли, — сказала Юнипа.

— Что?

— В укрытии их больше нет. — Взгляд Юнипы пронзил серебряную завесу Зазеркалья и проник в Железное Око, в ту кладовую, где она оставила своих спутников. — Никого там больше нет, — сказала она печально.

— Куда же они делись?

— Не знаю. Буду искать.

Мерле было чертовски досадно, что она сама не может ничего рассмотреть через зеркало. Там, конечно, были размытые формы и краски, но никаких четких изображений.

В данный момент она не могла вообразить даже зеркала, за которым находился тайник.

— Там… там произошло сражение, — сказала Юнипа. — Эти сфинксы — они их обнаружили.

— О нет!

— Трое мужчин лежат на земле… три шпиона. Они мертвы. Остальные исчезли.

— А Фермитракс?

— Я его не вижу.

— Но его нельзя не заметить.

Юнипа повернула голову, и в ее голосе послышалось волнение — может быть, впервые за все время их с Мерле знакомства:

— Потерпи немного, хорошо? Мне нужно сосредоточиться.

Мерле замолчала, кусая губы. Колени у нее дрожали. Юнипа выпустила ее руку, оглянулась вокруг и завертелась между зеркалами.

— Железное Око такое большое. Здесь слишком много зеркал. Наши могут оказаться где угодно.

— Тогда отведи меня назад, в убежище.

— А ты не боишься? Вдруг там опасно?

— Хочу увидеть это своими глазами. И вообще, все такое… такое нереальное.

Юнипа кивнула.

— Держись рядом. На тот случай, если нам вдруг снова придется исчезнуть.

Она снова схватила Мерле за руку, прошептала Стеклянное Слово и прошла вместе с ней сквозь зеркало, как сквозь занавес из лунного света.

Дверь убежища была разбита на сотни зеркальных осколков. Они валялись на полу, как разбросанные повсюду бритвенные лезвия. И настенные зеркала пошли трещинами. Стена справа от девочек была полностью разрушена — значит, именно этим путем Фермитракс сбежал от сфинксов. Каменная кладка под остатками стекла напоминала открытый рот, в котором не хватало многих зубов.

— Должно быть, их было великое множество, — задумчиво произнесла Юнипа. — А то бы он не сбежал. Он ведь сильнее, чем они.

Мерле присела на корточки возле трех мертвых тел. Она сразу поняла, что этим людям царя уже ничем не поможешь. Андрея среди них не было. Мерле вспомнила, что был еще пятый шпион — рыжий детина, переодетый мумией. Его тоже не было среди мертвых.

— Мерле!

Она подняла глаза сначала на испуганно вскрикнувшую Юнипу, потом на дверь. На нее со страшной скоростью несся сфинкс, а она стояла, не в силах пошевельнуться, словно под гипнозом.

Но Юнипа уже подскочила к ней, схватила за руку, произнесла Стеклянное Слово и рванулась с ней сквозь первое попавшееся зеркало. Вслед им раздался вопль ярости и удивления, затем громкий скрежет и звон, когда огромный сфинкс врезался в стекло. Внутри Зазеркалья на какой-то миг появилась трещина, но тут же исчезла, как карандашная черта, стертая кем-то сверху вниз.

Мерле едва могла дышать. Только теперь она начинала понимать, как близка была к гибели. Сердце колотилось в груди тяжело и больно, как молот.

Зеркальные глаза Юнипы смотрели холодно, но, судя по выражению лица, она была в ярости.

— Говорила же я тебе, держись рядом! Мы чуть не погибли!

— Я думала, что смогу кому-нибудь помочь.

Юнипа хотела рассердиться, но потом прежнее мягкое выражение вдруг засияло на ее лице.

— Да. Конечно. — Она подняла глаза на Мерле. Во взгляде читалось ободрение. — Прости.

Они робко улыбнулись друг другу, потом Юнипа взяла Мерле за руку, и они побежали дальше.

Мерле сразу поняла, что не чувствует направления, и ей пришлось положиться на Юнипу, которая отлично ориентировалась в пространстве. Время от времени они останавливались, Юнипа осматривалась и вроде бы даже принюхивалась разок-другой, как хищный зверь, выслеживающий добычу, прикасалась к какому-нибудь зеркалу и снова устремлялась вперед.

— Здесь! — сказала она наконец, указывая на одно из зеркал.

Мерле показалось, что оно немного ярче, чем остальные, мерцает желто-красным, огненным светом.

— Это он! Это Фермитракс!