— Эта проклятая крепость вдруг словно вымерла! — Фермитракс тоже разволновался. Своим широченным носом он со всех сторон обнюхал шахту лестницы, а его взгляд внимательно обшарил все вокруг. — Где-то кто-то должен быть…

— Может, все заняты в другом месте. Например, с Зимним Холодом, — мысленно добавила Мерле.

— Или с Сыном Матери, сказала Королева.

Мерле представила себе эту сцену: в огромном зале собрались сотни сфинксов. Все подозрительно уставились на лежащий на носилках труп. В воздухе звенят песнопения, слышится тихий шепот. Какой-то жрец или предводитель произносит речь. Включаются какие-то странные машины и аппараты. Между металлическими шарами и хитро закрученными спиралями пробегают электрические разряды. В стеклянных колбах кипят жидкости, клубы горячего пара рвутся из вентилей к потолку. И все это десятикратно отражено в высоченных стенных зеркалах из серебра.

И вдруг раздается клич, перебегающий, подобно пламени, от одного сфинкса к другому. Все старательно изображают восторг, широко раскрывают рты, таращат глаза, громко хохочут от радости, от облегчения, но почти не скрывают страха. Жрецы и ученые вьются вокруг Сына Матери, как мухи, слетевшиеся на падаль. Медленно приподнимается темное веко. Под ним — черное глазное яблоко, сухое и сморщенное, как чернослив. А в нем, как проклятие, запертое в душном склепе, все ярче тлеет искра дьявольского ума.

— Мерле! — Голос Фермитракса звучит все настойчивей. — Ты слышала?

Она вздрогнула.

— В чем дело?

— Прислушайся.

Мерле попыталась уловить, о чем говорил Фермитракс. А перед ее внутренним взором стояла картина, подброшенная воображением: древнее темное Око, а в нем пробуждающийся разум Сына Матери.

Теперь она услышала вой. Снова представила себе чудовищное собрание сфинксов. Весь этот шум, пение, звуки ритуала…

Но вой звучал иначе.

— Похоже на бурю, — проговорила Мерле.

И не успела она это сказать, как что-то ринулось на нее из глубины лестничной шахты. Фермитракс далеко перегнулся через перила. Мерле изо всех сил вцепилась в львиную гриву, чтобы не перелететь через его голову, не соскользнуть в пропасть.

Из зеркальной пасти прямо на нее поднималась белая стена.

Туман, подумала она.

Снег!

Казалось, из самого сердца Арктики принеслась снежная буря, обрушив на них непостижимой силы удар ледяного кулака.

Фермитракс взметнул крылья вверх и сложил их над Мерле, как две огромные ладони, крепко прижавшие ее к его спине. Оглушающий вой стал таким громким, что она воспринимала его уже не как шум, но как острое лезвие, кромсающее ее слух и разум. Словно она заживо превращалась в лед, как та мертвая чайка, которую она как-то зимой нашла на крыше сиротского приюта. Птица выглядела так, словно замерзла на лету с распростертыми крыльями и открытыми глазами. Мерле тогда поскользнулась на гладкой крыше, на миг потеряв равновесие, птица выскользнула из руки, и одно крыло обломилось, как фарфоровое.

Буря пронеслась мимо, как рой стонущих привидений. Ветер в шахте утих, слой снега на ступенях стал вдвое выше.

— Это и был Зимний Холод? — смущенно спросил Фермитракс.

Кристаллы льда поблескивали на его шкуре, странным образом контрастируя с жаром тела, которое не выдавало тепла и не могло растопить лед.

Мерле поудобнее устроилась на его спине, обеими руками пригладила волосы и отвела с лица мокрые пряди. Крошечные волоски у нее в носу заледенели, и некоторое время ей пришлось дышать через рот.

— Может быть, — произнесла она, запинаясь, — Зимний Холод был где-то в этой пурге и увидел нас. Не так-то просто было пробежать мимо. Или пролететь. Ну, в общем, промахнуться.

Девочка задумчиво отряхивала запорошенное снегом платье. Она промерзла до костей, и материя на коленях совсем задубела.

— Пора нам отправляться на поиски Летней Жары, сказала она.

— Нам? — встревожилась Королева.

Мерле кивнула.

— Без нее мы замерзнем, и теперь уже не играет роли, проснется твой сын или нет.

— Сфинксы, — сказал Фермитракс, — они ведь замерзли, правда? Потому-то здесь и нет никого. Холод их убил.

Мерле не думала, что все было так просто. Но иногда судьба любит подшутить. А почему ей на этот раз не подшутить над другой стороной?

Обсидиановый лев снова пришел в движение. Он пробирался сквозь высокий снег, но без труда находил ступени и бежал вперед вполне уверенно. Будь в крепости чуть более влажно, и зеркальные полы Железного Ока превратились бы в ледяные поля; поэтому сейчас снег даже был им на руку, ведь он позволял лапам льва пружинить, а не скользить по оледеневшему стеклянному полу.

— Бурю, во всяком случае, послал Зимний Холод, — сказала Мерле, немного подумав. — Хотя я не верю, что сам он находился где-то внутри. Но этот путь правильный. — И добавила: — Фермитракс, Андрей говорил, куда доставили Сына Матери?

— Если и говорил, то по-русски.

— А ты? — обратилась Мерле к Королеве. — Ты знаешь, где он?

— Нет.

— Может быть, он там же, где и Летняя Жара?

— С чего ты взяла… — Королева оборвала фразу и произнесла другую: — Ты и вправду думаешь, что за исчезновением Летней Жары стоит нечто большее?

Барбридж что-то сказал Зимнему Холоду, подумала Мерле. Поэтому Зимний Холод ищет ее в Железном Оке. А что, если Летняя Жара как-то связана с властью Империи?

Ты думаешь о солнечных лодках?

— Хотя бы. По и о мумиях. Обо всем, что можно объяснить только магией. Почему жрецы не пробудили Фараона уже сто лет назад? Или пятьсот? Может быть, потому, что раздобыли нужную для этого силу только благодаря Летней Жаре! Они называют это магией, но на самом деле это может быть нечто совсем другое. Неизвестные нам машины, приводимые в движение энергией, которую они каким-то образом… не знаю как, воруют у Летней Жары. Ты сама сказала, что Сет не слишком силен в магии. Владеет кое-какими иллюзиями, но настоящее волшебство? Он ученый, как и все прочие жрецы Хоруса. Как Барбридж. Только сфинксы понимают кое-что в колдовстве.

Королева задумалась.

— Летняя Жара что-то вроде живой печки? — спросила она.

— Вроде паровых печей на фабриках. На островах в Лагуне их полно, — сказала Мерле.

— Довольно бредовая идея.

— Такая же бредовая, как история о богине, породившей целый народ благодаря лунному лучу.

На этот раз она почувствовала, что Королева смеется. Тихо и подавленно смеется. Через некоторое время она сказала:

— Подводные царства океана владели такими машинами. Никто не знает точно, как они работали. С их помощью велась война против хозяев Глубины, предков лилимов.

Мерле видела, что кусочки мозаики постепенно складываются в нечто целостное. Может быть, жрецы Хоруса натолкнулись на остатки или письменные свидетельства субокеанических культур. Возможно, с их помощью им удалось пробудить Фараона или построить солнечные лодки. Она вдруг ощутила печальное удовлетворение при мысли, что города подводных царств еще тысячи веков назад превратились в руины на морском дне. Перспектива гибели Империи неожиданно стала намного ближе.

— Кто-то идет сюда! Фермитракс остановился.

Мерле испугалась.

— Снизу?

Львиная грива качнулась в знак согласия.

— Я их чую.

— Сфинксы?

— По крайней мере один.

— Можешь подойти поближе к перилам? Возможно, тогда мы увидим их.

— Или они — нас, — возразил лев, покачав головой. — Есть только одна возможность: пролететь мимо них.

До сих пор он отказывался лететь вниз, так как шахта в центре винтовой лестницы была очень узкой и он боялся обломать крылья, зацепившись за острые края ступеней. А раненый Фермитракс… Этого они не могли допустить.

И все же им пришлось рискнуть.

Они не стали терять времени. Мерле что было мочи вцепилась в гриву, Фермитракс оттолкнулся и прыгнул через перила в пропасть. Один раз они уже совершали такой прыжок, во время побега из Кампанилы в Венеции. Но здесь было хуже. У Мерле замерзло лицо, заледенело платье, снежинки запорошили глаза, сердце прыгало, словно хотело опередить ее в скачке с препятствиями. Она задыхалась.