Юный пират был как дьявол богат и не в меру жаден.

И вот он узнал про таинственный клад, что был еще не найден.

Команда славных, отважных ребят с ним в путь отправлялись вскоре.

И каждый с таким капитаном был рад делить капризы моря.

Йо-хо, йо-хо грянем вместе братцы

Йо-хо, йо-хо — за славой и богатством!

(Спасибо Марко Поло за вдохновение, без их текста я бы так и не отважился начать=3)

Опять этот сон. Монументальный шпиль, уходящий за пепельно-серные облака. Сотни снующих горожан, спешащие на рейс. Мать, что обнимает ребенка и целует на прощание супруга. Громкий плач, по той, кого любило наивное детское сердце. Пронзительный низкий гул капсулы с людьми, поднимающейся ввысь. Тогда он видел ее в последний раз.

***

Ранма лежал в полумраке комнаты, тускло освещаемой уличной неоновой вывеской, и смотрел в потолок, периодически вытирая края глаз.

— Опять этот сон, давно я не плакал, словно мальчишка. — Улыбнулся он. — Пора бы с этим завязывать, не пристало шестнадцатилетнему парню лить слезы, отец засмеет. Надо будет проведать старика.

Часы на прикроватной тумбочке показывали 5:34. Ранма решил не лежать полчаса до подъема, хотя желание понежиться в постели и не выползать из-под одеяла манило, словно запретный плод. Стряхнув с себя дрему, встав и заправив постель, юноша повис на перекладине в дверном проеме. Полчаса он потратил на две сотни подтягиваний и небольшую растяжку, разогретый и покрытый потом, парнишка спустился на один лестничный проем, дабы принять ионизирующую ванну. Наткнулся он на запертую дверь и мерзкую песенку за ней.

— Крид, сволочь, сегодня моя очередь идти первым! — Принялся колотить он в дверь кулаком. — Имей совесть, чтоб тебя дэва побрали!

— Карман шире держи, братишка! — Послышался ответ. — Кто первый встал, того и душевая кабинка. К тому же ты опять опоздал, тупая ты кочка, я перед дверью отстоял почти пять минут, надеясь, что ты придешь вовремя.

— На часах 6:03, какие пять минут? — В ответ послышалось журчание воды. — Крид, ты совсем крышей поехал?! Дед нам головы оторвет, если узнает, что ты воду тратишь на утреннюю помывку.

— Верно, оторву.

В прохожей показалась коренастая загорелая фигура, на которой было столько мышц, туго перетянутых канатами сухожилий, что они были похожи на вяленую колбасу в авоське.

— Если этот дуралей вздумал мыть свою шевелюру, то, клянусь, я обкарнаю его под ноль. Будет как пушечное ядро сиять. — Он усмехнулся, погладив свою лысину и напушил седые усы и бороду.

— Не мыл я никакой головы, старый ворчливый хер. Решил немного попить. Из своей доли воды. — Процедил сквозь зубы вышедший из ванны юноша.

— Поговори мне тут, на улице спать будешь. — Повысил голос старик.

— И буду. — Огрызнулся парнишка. — Уже приходилось знаешь ли. И без твоей помощи прекрасно обойдусь.

Пацан быстро сбежал по лестнице на первый этаж. Ранма бросил неодобрительный взгляд на своего деда, осуждающе покачал головой и зашел в уборную.

***

Семья, если так можно было назвать трех мужчин, живущих под одной крышей, собралась за столом, молча поедая завтрак, состоящий из густой похлебки, грибного хлеба и крепкого чая со сладкими сухарями.

Ранма сидел по левую сторону от главы стола. Рельефный и стройный, с широкой спиной, крепкими руками и довольно низкорослый, он лишь отдаленно походил на своего деда, коренастым парнишку никак нельзя было назвать, да ростом он был выше деда на голову — целых 162 сантиметра. Гномью кровь в нем выдавали лишь кожа, цвета молочного шоколада, и алые глаза — редкость даже среди чистокровных гномов. Сам Ранма был полукровкой, на четверть гном, на три четверти — человек. Поседел он рано, лет в десять, что было свойственно всей их расе. Бороду правда парнишке придется ждать еще сотню лет. С юных лет он помогал в кузне, хоть природа и обделила его талантом творца. Тем не менее, на тусклых улочках Рязани сложно было сыскать столь хорошего бойца, особенно его возраста. Не раз он вступался за друзей в беде, порой получая на орехи. Единственной его слабостью, как считал сам Ранма, была типичная для гномов тяга к золоту и драгоценностям. Парня не особенно волновала ценность денег, он, словно птица, любил сам факт обладания блестяшками, а их ценность лишь придавала этому еще большие масштабы бедствия. Пару раз Ранма едва не погиб из-за своей страсти и до настоящего времени упорно работал над собой, не позволяя этой слабости возобладать над ним. Следствием контроля эмоций стала некая флегматичность, но сам парень не особо переживал на этот счет, полагая, что эта черта делает его более взрослым и рассудительным.

Напротив, сидел Крид Дамаск, как он себя любил называть. На год старше Ранмы и на голову выше, он был хрупок и худощав, с тонкими пальцами и острыми чертами лица, из-за которых его порой путали с девушкой. Работу он презирал. Русая, почти золотая, шевелюра, которую он укладывал каждый день на новый лад, была предметом его гордости. Как и едва начавшая пробиваться щетина, которая так же была поводом для насмешек над Ранмой. Полукровка очень придавал значение растительности на лице. Жил Крид в их жилище давно, сам позабыв обстоятельства, при которых в нем оказался. Они с дедом терпеть не могли друг друга, юноша частенько сбегал из дома, мотаясь по злачным местам, вроде доков или квартала красных фонарей, но неизменно возвращался. Обычно с парой синяков под глазами или кровоподтеками на теле. Дед настойчиво предлагал ему заняться тренировками вместе с ним и Ранмой, чтобы научится защищать себя, но Крид каждый раз лишь отмахивался, заявляя, что это — пустая трата сил и что проливать пот не стоит, даже когда ты зарабатываешь деньги. Сама идея физических упражнений вгоняла его в панику.

Во главе стола сидел хозяин дома — гном Магни Васар. Его кузнечная лавка была известна на всю Рязань, часто гостями в их доме были именитые фехтовальщики и знаменитые каперы. Пиратов Магни недолюбливал и не брал от них заказы на мечи, даже если награда была баснословной по любым меркам. Это неимоверно бесило Крида, сидящего за прилавком и считавшего каждый кредит.

Дед доел свой завтрак и, поглаживая бороду, произнес:

— Крид, я погорячился. Ты хороший помощник и я не хочу выгонять тебя на улицу.

— Все нормально, дед. — Махнул рукой блондин. — Я пойду, открою лавочку. Ранма, сегодня твоя очередь мыть посуду, ты ж в душе первый был.

— Наглая ложь, хитрожопый ты упырь!

Но Крида уж след простыл.

— Ну хотя бы у одного из вас нос по ветру. Вдвоем не пропадете. — Рассмеялся Магни.

— Его бы таланты, да в нужное русло. — Тяжко вздохнул полукровка. — А то вечно приходится выручать бедолагу из неприятностей. В последний раз даже пришлось вырубить пирата. — Ранма посмотрел на свой сжатый кулак. — Благо, что рука у меня тяжелая…

— Ладно вам, ребятня. Я пойду, раздую меха, а ты пока домой посуду.

— Я подойду чуть позже. К отцу хочу сходить.

Повисло секундное молчание.

— Да без проблем. Передавай привет от меня. — Бросил через плечо дед.

Юноша собрал тарелки и кружки, оттер их виброщетками и поставил под облучающие, обеззараживающие лампы. Смахнул крошки со стола. Уходя, погасил за собой свет. Проходя мимо главного коридора наткнулся на Крида, переодевающегося из домашней растянутой майки с рекламными слоганами в потертый, но все еще презентабельный, костюм-тройку.

— Ты куда намылился? — Удивился он. — Дед уже в кузне, а ты решил пофилонить? На тебя не похоже.

— К бате иду. — Спокойно сказал Ранма.

— А… — Крид на секунду замолк, пытаясь подобрать слова. — Ну ты это, привет передай от меня, скажи дядьке, что у меня здесь все хорошо, дед конечно тот еще старый маразматичный пердун, но кормят неплохо и крыша над головой есть.

— Без проблем, дружище. — Флегматично ответил полукровка.