Корабль выровнялся, отбросив всех на правый борт. Затем он начал медленно крениться назад, вода стекала по корпусу и била в иллюминатор. Нос корабля поднялся из воды, а железный корпус завизжал от напряжения, для которого он никогда не был предназначен. Заклепки начали трещать, и они услышали треск ломающегося дерева. Несмотря на все усилия шефа Портлоста, дюжина бочонков с зерном вырвалась на свободу и покатилась на корму с грохотом, похожим на гром, среди которого они услышали внезапно оборвавшийся ужасный крик.

Но больше всего то, что они увидели через иллюминатор переднего мостика, наполнило их таким ужасом, какого мало кто из них когда-либо знал. Дракон обхватила когтями нос "Несокрушимого" и подняла его в воздух. Это была обычный красный дракон Кринна-если таких монстров можно назвать нормальными-а не один из гигантских новых драконов вроде Пиротракса и Малистрикса, пришедших после Войны Хаоса. Но этот дракон также защищала свое яйцо, и в аду нет такой ярости, как у наседки, обезумевшей над своим выводком.

Дракон продолжала поднимать нос корабля из воды. Тем временем ее мощные когти пробивали зияющие дыры в железном корпусе и даже пробивали деревянную обшивку. Ее сверкающие красные глаза горели смесью любопытства и ненависти, когда она поворачивала корабль туда-сюда, чтобы изучить его испуганное содержимое через иллюминаторы, возможно, ища способ вытряхнуть сочные кусочки изнутри. В то же самое время она оборвала швартовы, которые угрожали гибели корабля.

Наконец, собравшись с мыслями, Коммодор Бригг осознал всю степень их опасности. В любой момент дракон мог разорвать корабль на части или испепелить их своим огненным дыханием. Бросившись вверх по наклонной палубе мостика, он ухватился за рычаг, освобождающий атакующий таран, и изо всех сил потянул его на себя.

Стальное острие тарана выскочило наружу, содрогнувшись во всю свою длину всего в нескольких дюймах от грудной чешуи дракона. Чудовище от неожиданности отпрянуло назад, едва не выронив "Несокрушимый". Но затем ее красные глаза сузились, а крылья распростерлись по обе стороны тела, дрожа в предвкушении, когда она втягивала воздух через сверкающие клыки цвета слоновой кости, разжигая огонь в своем животе до жужжащего Рева.

- Сэр Грумдиш!- крикнул коммодор почерневшему от огня воину-гному. “"УАЭПами! Огонь!”

Сэр Грумдиш еще мгновение смотрел на него в зачарованном ужасе. Затем, подняв руку над головой, нажал две большие красные кнопки. Дракон раскрыл пасть, чтобы вдохнуть алую смерть над кораблем, и Несокрушимый, казалось, отшатнулся в страхе.

Затем, с глухим шумом, из носа корабля хлынули две струи воды, заставив дракона разрыдаться, вылив несколько сотен галлонов морской воды в его зияющую пасть. Он опрокинулся назад с силой брызг. Падая, дракон отбросил "Несокрушимый" в сторону, и корабль с громовым грохотом рухнул в вылизанную огнем воду.

И тут же корабль начал тонуть.

Зеленая вода струилась сквозь многочисленные раны Несокрушимого. Экипаж поднялся и поспешно вытащил различные герметичные затычки и устройства для крепления переборки, изобретенные в течение многих лет Гильдией морских наук. Одно за другим эти изобретения потерпели сокрушительную неудачу. Один из герметичных затычек разбухла так быстро, что расколола дерево, которое она должна была починить, и в камбуз хлынул огромный поток воды. Шефа Портлоста и доктора Ботхи вымыло в коридор, но повар, все еще в бинтах, ухитрился ухватиться за край водонепроницаемой двери. Он захлопнул ее и заперся внутри, тем самым обрекая себя на гибель и, возможно, спасая Несокрушимого от водной могилы. Водонепроницаемые двери на "Неуничтожимом" можно было запечатать только изнутри-досадный недостаток конструкции, едва не доказавший гибель корабля.

Несмотря на героизм кока, остановившего самую большую течь, в корпусе корабля все еще оставалось достаточно дыр, чтобы потопить его быстрее, чем они могли надеяться произвести ремонт. Коммодор Бригг оглядел свою промокшую команду, и отчаяние закралось в его сердце. “Мы не можем бросить корабль в этом Драконьем логове, - сказал он.

“Если бы ты послушался меня и отправился в Бездну, мы бы не оказались в такой ситуации, - сказал Сэр Танар.

“Прежде чем мы вынырнули, я заметил несколько проходов, ведущих наружу, - сказал Конундрум.

“У нас мало времени, - сказал Коммодор Бригг. “Указывай путь. Мы попробуем это сделать. Шеф Портлост, нам понадобится все, что у него есть. Если мы сумеем проникнуть в другую пещеру, то, возможно, сумеем сбежать. Мы еще не погибли.”

Он подошел к пульту управления и крепко сжал рычаги управления. Конундрум вытер иллюминатор рукавом своего белого халата, затем посмотрел сквозь стекло на зловещую зеленую воду.

“Вон там, сэр” - сказал он, указывая пальцем. “А вот эта выглядит достаточно большой.”

“У нас будет только один шанс. Надеюсь, Вам повезет и дальше. Шеф Портлост?”

- Готово, сэр!- донесся ответ снизу. Глянув вниз по трапу, сэр Грумдиш увидел, что нижняя палуба плавает в беспорядке среди бочек и сломанных ящиков. Член экипажа в красном комбинезоне-его звали Фальдартен-проплыл мимо, лицом вниз, ударившись о трап, а затем закружился на корме, оставляя за собой кровавый след. Сэр Грумдиш отвернулся.

Несокрушимый пьяно рванулся вперед. Коммодор Бригг боролся со штурвалом, пытаясь удержать корабль на курсе, но с сотней галлонов воды, плещущейся по нижним палубам, и с зияющими прорехами в корпусе он управлялся немногим лучше, чем бревенчатым плотом, плывущим по бурной реке. Сначала в одну сторону, потом в другую, потом снова назад, корабль качнулся, его спасательный коридор становился ближе с каждой секундой, но, казалось, никогда не был на одной линии с носом корабля. Команда мостика ухватилась за что-то крепкое, готовясь к столкновению со стеной.

В самый последний момент в поле зрения появился выходной проход. Коммодор выругался, как карлик, и тогда они закончили только с одним ударом-Пирупитскопом. Она с треском ударилась о скалу над головой. Свежий поток воды вырвался из смотровой площадки и ударил сэра Танара прямо в грудь,отбросив его назад в каюту.

И вот теперь началось такое головокружительное путешествие,какого никто из них никогда не совершал. "Несокрушимый", все еще на полной скорости, мчался по темным извилистым проходам, крутым крутым поворотам, едва не задевая сталактиты и сталагмиты, которые теснились в этом затопленном туннеле. Вдалеке они увидели еще один мерцающий красный свет, более тусклый, чем пещера, из которой они только что бежали, но все же видимый.

“Только не в логово другого дракона!- Закричал сэр Грумдиш.

“Я думал, ты хочешь убивать драконов” - прорычал коммодор, сражаясь с колесом.

Еще два крутых поворота, последний из которых они проделали не без того, чтобы сначала не поцарапаться так, что зубы у них заскрежетали, и они оказались в другой пещере. Эта, как и предыдущая, была освещена сверху красным свечением и тоже оказалась частично затопленной. Они выскочили из коридора и тут же наткнулись на темную наклонную стену.

Коммодор Бригг резко бросил штурвал влево и в тот же миг закричал: “Allstopengageascendingflow-pellarsemergencyblow! "

Но было уже слишком поздно. Нос корабля нанес оглушительный удар, который поднял корабль так внезапно и сильно, что было удивительно, как он не сломался пополам. Несокрушимый с содроганием остановился, выброшенный на крутой берег, и его экипаж метался, как абанасийская лопающаяся кукуруза на сковороде.

Доктор Ботхи очнулся с твердым убеждением, что он мертв. В конце концов, он же врач, так что должен знать. Он отбросил свое продолжающееся дыхание как несущественное временное состояние. Он был уверен, что это лишь вопрос времени. Тело не может так болеть и не быть мертвым. Смертная оболочка не была рассчитана на то, чтобы выдержать такое наказание. Он оценил свое нынешнее состояние здоровья как очень тяжелое, не имея реальной надежды на выздоровление. Он страдал от многочисленных ушибов и рваных ран на голове, плечах, ребрах, руках, ногах и ступнях. Даже пальцы у него болели, потому что он ударил их все одновременно о основание своего смотрового стола, когда корабль пережил свое самое впечатляющее несчастье. Он обнаружил, что ослеп-или же все огни погасли, и в ушах у него раздавалось раздражающее нытье. Более того, время от времени он испытывал острый спазм мышц верхней брюшной полости, что приводило к резкому, болезненному вдоху. Вскоре эта повторяющаяся болезнь оказалась настолько неприятной, что, несмотря на лучшее медицинское заключение, он был вынужден сесть.