Мне не хотелось стоять тут в халате, мне хотелось реветь навзрыд пока боль не уйдет, не отступится. И станет легче, хотя бы немного, чтобы было можно дышать.

— Присоединяйся, сейчас будет готов ужин. — Хватит стесняться и обивать проходы.

Если у Ханзи и был голос не таким властным, но в нем все равно что-то присутствовало, что не позволяло ослушаться.

Я села рядышком, поджимая ноги, стараясь сидеть бесшумно, не трогая никого. Мой вид со стороны был более чем трагичен, местами даже театрален. Но у меня не было сил держать марку и казаться сильно, передвигаться с гордо поднятой головой.

Я не жалела, что пошла на веранду, не жалела, что пила вино и не жалела, что говорила так хочу и с кем хочу. Я не изменяла ему, не предавала. Было больно осознавать, что меня не удостоили чести даже объяснить — в чем моя вина, не сказали ни слова, выдворили как собаку.

И даже тот факт, что я была не в холодной яме, а в теплом доме отца Дьявола не сильно меня успокаивало. Что это значит? Почему мы уехали так далеко? Куда уехал Лука? Это как-то связано с Оливером? Захар сказал, что он опасный человек.

Тысяча вопросов на которые я бы хотела получить ответы крутились в моей голове образуя нескончаемый вихрь.

Меня непроизвольно раскачивало на стуле от озноба во всем теле. Стол передо мной поплыл, растягиваясь и оказываясь где-то вдалеке от меня, словно его кто-то двигал. Я пыталась за него ухватиться, чтобы он не ехал еще дальше, но было что-то не так. На ощупь он был рядом. Меня повело. Не могла понять: качает стол или меня. Я удивленно посмотрела на Захара, видит ли он это, но его не было, вместо него было пятно… Я поняла, что падаю только когда моя спина прикоснулась с полом.

Алиса.

Где я? Как я тут оказалась?

Вокруг была светлая комната с незнакомой мне мебелью и чужим запахом, его я остро почувствовала еще до момента пробуждения, до того как открыла глаза и смогла понять, где я нахожусь.

Буквально вскочив на пол стала лихорадочно вспоминать события вчерашнего дня. Бар, Дьявола и дорогу сюда… Сон дал мне несколько часов отдыха и забвения, отогнал черные мысли съедающие меня. Теперь боль вернулась, грубо окутала меня, вонзая в кожу миллионы иголок. Отличие было лишь в том, что сегодня она была ноющая и не такая режущая как раньше. Это не жизнь, существование.

— Как ты?

Оказывается дверь была все это время приоткрыта. В коридоре стоял Ханзи. У него был усталый и озабоченный вид, но глаза излучали только тепло. Под его взглядом я расслабилась, присаживаясь на кровать обратно.

Ханзи мягкой походкой зашел в комнату, оказываясь по другую сторону кровати. На нем была фланелевая рубашка в клетку и джинсы. Даже в такой простой, ковбойской одежде он выглядел, как герой английского романа. Неотразимо, статусно, эффектно. Невольно в моей голове поскользили мысли, что с таким мужчиной можно убежать, но убегают ли от него?

Широкие плечи и достаточно подтянутое телосложение, густые черные волосы и аккуратная борода, едва тронутая сединой, ореховые глаза были почти кошачьими, в них были зеленые крапинки. В этом мужчине было столько силы и грации хищника, что было приято просто следить за его движениями. Было трудно поверить, что он цыган, дитя табора.

Раньше я представляла цыган в яркой одежде, неопрятными и длинными волосами. Ханзи не был похож на типичного цыгана-попрошайку, которого можно встретить на улице. В нем было столько достоинства и мощи, силы и независимости.

— Ты очень напугала нас вчера. Как ты себя чувствуешь. — Он повторил свой вопрос еще раз, мягко и терпеливо, возвращая меня к нему от своих мыслей. Все это время я сидела, повиснув, смотря в одну точку как сумасшедшая, погруженная в блуждания внутри себя.

— Хорошо. — мой голос был очень хриплым, саднящим. Попробовала прочистить горло. — Спасибо большое… Не помню, как выключилась…

— Ты упала со стула. Хорошо, что Захар успел подхватить тебя. — он всматривался в моё лицо, пытаясь определить мои мысли или самочувствие. Мне было очень неуютно под взглядом этих пронизывающих глаз. — Тебе нужно хорошо поесть и выпить крепкого чаю. А потом на свежий воздух. У меня нет женских вещей, поэтому Захар пообещал поискать что-нибудь подходящее в местных магазинчиках.

Видимо принимать решения за других людей было еще одной их семейной чертой. Я уже по инерции кивнула, соглашаясь с ним. Какой смысл сопротивляться при том, что я и сама хочу есть? И от прогулки бы не отказалась. Последний раз я гуляла свободно на Бали в присутствии Дьявола по рисовым полям.

— Пошли. Хватит дрожать, как котенок. Я не ем молоденьких девушек.

— Извините, просто для меня было неожиданностью оказаться здесь и познакомиться с Вами таким вот образом. — я произнесла это все на одном дыхании. — Я еще немного переживаю за Вашего сына…

Мне нужно было сказать это вслух кому-нибудь, чтобы стало легче. Мне вообще хотелось бы выговориться, но не отцу же Дьявола, в конце концов, я вижу то его второй раз. Но мне хотелось, губы так и складывались, чтобы начать исповедь. Он к себе.

— Давай на ты, пожалуйста. Не люблю это Выканье. Сначала завтрак, потом все остальное. — Ханзи улыбнулся мне и я пошла за ним на кухню.

Его дом был деревянным и пах деревом. Это было необычно. Все было обставлено в стиле кантри с сочетанием минимализма и самого необходимого. Все было в бежевых и коричневых оттенках.

На кухонном столе была каша с клубникой и бананом. Рядом лежала нарезка домашней буженины и сыра, а также еще теплый хлеб. Я не удержавшись, тут же соорудила себе бутерброд и отправила его в рот, смакуя каждым кусочком. Только увидев всю эту красоту поняла как сильно я голодна.

— Сыр и буженину я делаю сам, а хлеб с молоком мне утром приносит сосед. Он подрабатывает у меня, помогает ухаживать за животными. Все домашнее и натуральное. — Ханзи налил мне крепкого чая с мятой в изящную голубую кружку, не вписывающуюся в интерьер его дома. Она была словно припасена для особых случаев, если изящная половина общества забредет в эту берлогу. Хотелось бы узнать историю, как она попала в этот дом.

— Очень вкусно. — пробубнила я, сладко уплетая свой завтрак. Все было так по-домашнему. У меня складывалось впечатление, что я знакома с Ханзи всю свою жизнь. — Если честно, никогда не ела домашние продукты, только магазинные.

— Ешь, тебе нужно хорошо питаться. — на мгновение я замерла, обдумывая его слова. Мой обморок можно было по-разному истолковать, как нервное истощение, но так же как и беременность. О чем подумал он? Я стала жевать медленно, вспоминая когда у меня в последний раз были месячные и стараясь не выдать свое переживание по поводу его слов.

Признаков беременности у меня не было: ни тошноты, ни других ощущений, которые обычно испытывают девушки на первых порах. Только обморок, но он был скорее всего на нервной почве.

— Доброе утро! — Захар со своим приходом принес запах свежести и елок. Он стоял на пороге в джинсах и легкой куртке. В его руках был пакет с цветами; такой рыночный пакет, который обычно дают на вещевых и продуктовых базарах. Деревенский, без шика. — Я нашел тебе вещи, не Прада, но думаю сойдет для сельской местности.

Я заглянула в пакет. В нем были джинсы и пара однотонных футболок. Весьма достойный, ничего лишнего. Еще бы найти обувь, а то у меня только туфли на каблуках. В них по местному бездорожью особо не разгуляешься.

— Я утром также перенес из машины твои кеды и кожаную куртку, которые лежали в багажнике. — он сел рядом, мастеря себе тоже бутерброд. Снимая костюм Захар также снимал с себя всю это холодность и официоз, без него он мне нравился намного больше.

Меня сейчас интересовала не моя укомплектованность вещами, а совсем другое. Звонил ли он, если звонил — что говорил? Это было обо мне? Он переживал? Ему сказали, что мне стало плохо? О чем подумал Лука? Он теперь тоже думает, что я беременна?

Снова погрузившись в свои мысли даже не заметила, что замерла с полной ложкой каши у моего рта. Со стороны, наверное, смотрелась как больная. Но никто из мужчин ничего не сказал, не показал даже взглядом своей озабоченности.