Приходит в себя второй, собравший Страйк из первых парт, добирается до меня, и мы начинаем кататься по полу. Не туда ты полез сучёнок, классически вывернувшись, поднялся на колени, а затем на ноги, гомосексуал вцепился в мою шею, не оставляя попыток придушить, опрокидываю его спиной на деревянный пол, захват ослабевает. От злости на самого себя бью противника по лицу, удар, второй, третий, осознаю, что на мне нет кастета иначе я бы давно убил нападавшего, одёргиваю себя и встаю с тяжело дышащего тела. Лицо парнишки похоже на раздавленную вишню, удовлетворённо отряхиваюсь.

— Ненавижу бл..ть пид..расов!

В аудитории остаются три распластанных тела, передвигающихся новой методикой гусениц. Покоя не даёт ещё один вопрос, где же четвёртый фигурант? Не мог же он не слышать такой громкой возни, парты падали, молодецкое хеканье… женоподобные стоны. Выходя из аудитории, пошарил глазами, придурка нигде не было, решил пойти на занятие, потом доберусь до него.

Как говорится, на ловца бежит и зверь! В дверях нос к носу сталкиваюсь с последним. Растерявшись, паренёк что-то мычит мне в лицо, за что и получает лбом в нос. Запинываю его в коридор здания, пока остальные не увидели экзекуцию, прикладываю ещё парочку раз для отведения души, мои рёбра всё ещё болят. Поискал сумку, оставленную на земле, не нашёл, видимо у неё отрасли ноги. Надо идти на урок, месть местью, а поиграть в баскетбол я не против. Изначально не хотел, одет ведь в парадное, но после того, как меня поваляли по аудитории… хоть в игре душу отведу.

Часом позже, вдоволь наигравшись иду промочить горло вслед за парнями. Меня уже стали воспринимать за своего, что заставляет радоваться. Всё-таки человек существо социальное, ему необходимо одобрение, чем общительнее человек, тем больше потребность.

Когда подтягиваюсь в столовую мне уже кто-то из парней берёт кружку морса, вытягиваю ноги и сажусь за стол. Передо мною резко падает моя пропавшая котомка, не вижу добродетели, но потягивает знакомым ароматом, улыбка сама собой появляется на усталом лице.

— Ф-и-и-ли, спасибо!

— Будешь должен. — доносится ответ, мне даже лень поворачиваться назад, чтобы проводить взглядом ладную девичью фигурку.

Домой возвращаюсь под конвоем сестры, после первого раза она не отпускает меня ни на шаг. Развалившись на кровати в своей комнате, мучительно думаю, как быть дальше. Всё это очень хорошо, но не такой жизни мне хочется. Я понемногу завоёвываю авторитет в классе, расправился с негодяями, есть как минимум пара хорошеньких девиц рядом, есть над чем работать.

Провалялся со своими мыслями до самого вечера, за окном начинало смеркаться, а выводы сделаны не были. Появилось несколько вопросов, где взять денег? Чем заниматься в этом мире? Когда же я проснусь?

Снизу послышались возня и пьяные выкрики, видимо снова кто-то из посетителей буянит. Я удивлялся тому, как отец терпит постоянные погромы заведения, неся существенные убытки. Вот и сейчас спустившись вниз застал там безрадостную картину. Стоящий франт, выглядящий более-менее презентабельно, при помощи двух гариллоподобных мужиков вбивал в стол третьего. Свен Доаль, отец семейства, а по совместительству владелец заведения стоял за стойкой, морщился при каждом ударе, но влезать не смел. Незаметно подойдя к нему, спросил.

— И что они не поделили?

— Лэр Карэл, решил, что вон то тело, — отец указал на вбиваемого мужика. — Мухлюет в кости, вот сейчас стребует свой «выигрыш» и пойдёт в другое место, он конечно тот ещё мерзавец, но скоро тут будет стража, он не захочет проблем.

— А что же вышибалы стоят, как комнатные цветочки?

— А что им сделать? Против гражданина из первой сотни не поиграешь, мигом отправят в застенки, что твоё слово, что его.

— Но мы же в праве!

— Им страшно, у них семьи и дети, не всё так просто, мы сделаем новую лавку и стол, а вмешавшегося могут и осудить.

— Нанять других попробуем?

— Попробуем? — отец удивлённо оторвался от кружки и зрелища мордобоя взглянув на меня. — Когда тебе было дело до чего-то кроме своих интересов? Не надо лезть туда, где ничего не понимаешь.

— Ладно тебе Свен, — тут из кухни вышла моя мать. — Ты же видишь, он старается, он сильно изменился.

— Сделанного не воротишь.

Оставалось только уйти, оставив родителей выяснять кто прав. По дороге в комнату мне попалась Кэли, которую я не преминул спросить.

— Почему отец злится на меня? — знаю, вопрос выглядел глупо, но меня насторожила холодность Свена, тут должна быть причина, которую глупый Курт не помнил, а скорее всего и не знал.

— А ты сам не догадываешься? — сестрёнка прислонилась к стенке коридора, я повторил её позу.

— Ты старше Сэди, вы близнецы, но в ратуши сделали старшим тебя дубина!

— Это что-то значит?

— Какой же ты бываешь глупый Курт, — она тепло улыбнулась мне. — Я люблю тебя братик, но вот порою ты меня удивляешь…

— Я разочаровываю отца, ведь не веду себя как мужчина? — перебил я.

— Почти, — пожала плечами сестра. — Ты должен был унаследовать это место, а Сэди, как младшего сына призовут на службу на границе, хоть он и больше схватывает! Отец воспитал в нём истинного мужчину, и жалеет, что тот скоро оставит дом.

— Призыв обязателен?

— Да, каждый год на всю зиму каждого юношу, достигшего шестнадцати лет, призывают на границу, там проходит подготовка. Редко встречаются нападения великанов, но последние годы их никто не видел, только изменённые животные приходят с равнин, но их быстро отстреливают лучники или сжигают маги.

— Теперь я многое понял, но ещё больше запутался, могу сказать одно, теперь я ненавижу себя больше всех в этом доме. Но я изменился, скоро ты всё поймёшь.

— За это я тебя и люблю, ты никогда не ищешь простого пути.

— Спасибо сестрёнка.

— Не за что братик, не за что.

Теперь стала понятна такая неприязнь отца, он хотел мальчика, а получился Курт. Чувствовал я себя паршиво, каким бы я не был циничным и взрослым в душе, я понимал, что занял место сына в этой семье, теперь их проблемы — это мои проблемы, ведь это меньшее, что я могу для них сделать.

В тот же вечер я наведался в комнату сестры и забрал у неё крупную стопку бумаги, решение пришло неожиданно. Что я умею лучше всего? Конечно же писать истории, кажется, пришло время вспомнить то, чему я так долго учился.

Слова сами по себе складывались в предложения, с приходом чистого листа не сравнится самая крутая дурь. Я работал с образами, ходил по краю, срывался вниз и взлетал, снова и снова, строчку за строчкой.

Придумывать что-то новое не стал, взял излюбленную всему тему любви. Ночь отмерялась часами труда, они летели вниз, рассвет гнал меня, заставляя писать быстрее и быстрее, я снова был в своей стезе, такой непонятный и огромный мир выстроился в цепочку действий, предлагая изучить его.

В моей истории любовь переплеталась с предательством, коварство с чистой и незамутнённой злобой, сюжет петлял и ворочался огромной змеёй, прятавшей свою голову в тени, отбрасываемой хищными кольцами своего тела.

Как-то незаметно потухла свеча, я остался в темноте.

Сам по себе ожил вестник, мягкий синий свет озарил наполовину исписанный лист, осветил лежащую стопку грязной бумаги. Я продолжил писать, самозабвенно, повесть должна быть закончена.

На заре, когда солнце уже настойчиво стучало сквозь приспущенные веки, я закончил свою первую в этом мире повесть.

В ней говорилось о юноше, что рос в обычной крестьянской семье, дружил с девочкой из деревни, любил её. Затем судьба их развела по разные стороны баррикад, он ушёл на войну, она обещала его ждать, вернувшись он застал разрушенную и выжженную землю, парень впал в отчаяние, он присягнул местному лорду, стал его разящим клинком, карал нападающие на границы племена дикарей.

В это время лорд решает женится на первой красавице в замке, спасённой из огня девушке, но герой войны, простой деревенский парнишка не может видеть чужого счастья, он уходит в рейды и бьётся, заливая свою печаль кровью врагов. Так проходит год, пока, однажды возвращаясь в замок с очередной битвы за земли лорда, его не приглашают ко двору для вручения награды. Парень приходит в церемониальный зал, встаёт на колени, и видит выходящую к нему супругу лорда, в которой узнаёт свою первую и единственную любовь.