Расим подвоз Хамзата к месту, где он оставил свой автомобиль. ЕрАЗ они взяли специально, чтобы привезти еще недавно обреченную к ее хозяину, — это слово они между собой употребляли абсолютно серьезно. Не на легковом же «Мерседесе» было ее везти! Теперь надо было отогнать старый фургон туда, где его обычно хранили. Расим делал это, постоянно ругаясь. Как только на этом вообще когда-то ездили?! Удивительно, что он вообще завелся и хоть как-то поехал… ЕрАЗ принадлежал одному местному предприятию, но уже несколько лет почти не использовался.
Поставив его на место, Расим вышел из-за руля. Дверцы не закрывались, и он просто отдал ключ охраннику автобазы. Вышел за ворота, достал из кармана телефон и набрал номер.
— У меня новость, — сказал он. — О нашем друге. Кажется, у него будет приятная ночь…
— Как это? — спросил собеседник.
— Вы знаете наш обычай в отношении преступников..? Вот мы и делали это с одной… Но ее брат захотел ее спасти. И привел неверного, — нашего друга. Тот решил сделать так, чтобы ее не убили. И забрал…
— Это плохо, — услышал Расим в трубке. — Может быть, ты все испортил… Впрочем, может, и нет… Докладывай дальше.
Связь прервалась, и Расим не услышал, как собеседник пробормотал:
— Возможно, эти дураки, эти остолопы, эти идиоты испортили все еще до тебя…
Марьям знала, что ее жизнь зависит от мужчины, сидящего напротив. Кажется, очень странного мужчины. Который не спешит воспользоваться… Она ждала чего угодно, но не этого. И считала, что вынуждена говорить прямо.
— Если я тебе не нравлюсь, то… зачем ты забрал меня оттуда? Что тебе надо было? — Она, кстати, действительно не понимала этого. Как и выражения его глаз.
А Влад пожал плечами.
— Я хотел, чтобы тебя не убили там, прямо у меня на глазах. После всего, что было… Как я мог не спасти тебя? — Он сделал паузу, внимательно глядя на нее. — Но… — И внезапно пропел фальцетом, вспомнив песню, которую слышал по радио, когда ехал в машине, и перейдя с русского на украинский. — «Ти подобаєшся мені[1]…».
Влад не погрешил против истины. Но сделал это намеренно. Ему не давало покоя ощущение, что он где-то уже видел Марьям, но… этого, кажется, не могло быть. Но так, как она пела на украинском в той крепости…
И получил ответ на том же языке.
— Тогда в чем дело?! Ты что, верный муж? Или…
— Нет, я-то разведен. Но — как можно пользоваться? Кстати, может, тебе что-то нужно… сейчас?
— Можешь дать мне попить? — попросила она, потому что после всего в горле пересохло. Влад поднялся и вышел, но быстро вернулся со стаканом в руках. Поднес к ее губам, — сама Марьям не могла этого сделать из-за связанных локтей. Кажется, она хотя бы уговорила не нарушать обычай. Пока что. В стакане была минеральная вода. — Спасибо…
— Так вот, — продолжил Влад, поставив на стол пустой стакан. — Там, наверху, я действительно думал только о том, как сделать, чтобы тебя не убили. На самом деле, ты должна быть благодарна Искандеру, это он привез меня туда. И ты… действительно мне нравишься. Но… я не могу пользоваться… И вообще, я не могу поверить в то, что это происходит сейчас, здесь и со мной. Вот, знаешь, есть такие книги, где герой попадает в прошлое, или в какой-то мистический мир… Фэнтези, что ли… Что-то такое… Вот у меня такое впечатление, что я попал в чужую жизнь.
Марьям внезапно улыбнулась, — кажется, впервые.
— Всего лишь прикоснулся к глубинной жизни хасанийцев! — А потом снова заговорила серьезно — и быстро. — Ты что, не понимаешь, или не веришь? Меня действительно убьют, если ты выгонишь меня. Сейчас или потом. Наш обычай недаром дает… эту ночь перед окончательным решением… И я действительно теперь принадлежу тебе. А ты не сможешь и не захочешь… держать меня просто так. — Встала с кресла и сделал полный оборот, видимо, чтобы Влад мог рассмотреть ее со всех ракурсов. Она точно не стеснялась, возможно, считала, что не время… — А чем еще я тебе могу быть интересна? И благодарной я тоже умею быть. Сделаю все, чтобы быть. — Еще небольшая пауза. — Ты ничем не пользуешься, ты меня уже спас, и будешь спасать дальше. Ты говоришь, что я тебе нравлюсь. Я… хочу жить, и хочу быть благодарной за каждую минуту, что я жива после того, как ты… Как они… И за каждую, которую еще проживу. У тебя никого нет. У меня никого нет. Что же помешает..?
Она осталась стоять посреди комнаты. Влад немного помолчал и сказал:
— Логичн говоришь.
— Так что же мне делать?
— Садись пока тут, рядом…
Она села не рядом, а прямо на колени. Приблизила свое лицо к лицу Влада. И дождалась поцелуя.
А когда повернулась так, чтобы левой рукой дотянуться до пуговиц на его рубашке, Влад сказал:
— Подожди. Для всего остального — мы наверх пойдем…
[1] В переводе: «Ты нравишься мне». Слова из одноименной песни известного украинского исполнителя Виктора Павлика, которая часто звучит в эфире украинских радиостанций.
4. Знания и бумаги.
Телу было приятно, этого нельзя было отрицать. Мозг говорил, что они оба просто подчинились логике ситуации. И отмечал каким-то краем сознания: таки старается девочка! Но душа была не на месте. Да, Влад чувствовал себя или в каком-то бреду, или в дурном фэнтези, — или как это можно было назвать? Но эмоции, боролись друг с другом, никак не давали решить: он, погрузившийся в это фэнтези не только головой, но и телом, мерзавецили нет? Марьям была как раз из таких женщин, что ему навились, — лет двадцати пяти, довольно высокая, и, как он иногда говорил, «немного не такая худая, как эти модели». Повлияло ли это на его решения и действия? Там, в старой крепости, и потом…
Она-то никакого неудобства, кажется, не испытывала. Конечно, если ее действительно так хотели убить, на глазах у всех, — но Влад не мог до конца поверить и в это.
Способ разобраться в этом, — и в своем отношении к этому, — был один. И через пару часов, когда, казалось, обоим надо было отдохнуть, сказал:
— Нет, не слезай, так и лежи. И теперь — рассказывай!
Ее лицо было в этот момент как раз над его, длинные черные волосы лезли в глаза, Влад кинул их рукой, чтобы смотреть Марьям в глаза. А она спросила:
— О чем?
— Да обо всем. Ты вспоминала второго мужа. И уж никак я не ожидал встретить здесь девушку, которая по-украински поет и говорит, будто не Марьям, а просто Маричка! — Он улыбнулся, потому что считал: ее следует немного подбодрить и поощрить. — А значит, ты, кажется, — девочка с прошлым. Вот я и хочу знать, как ты дошла… до той крепости.
Марьям понимала, что для него это почему-то важно. И решила с самого начала говорить правду. От этого, считала она, зависела ее судьба и даже сама жизнь. Даже если к последнему Влад не относился так серьезно, как она сама.
— А что ты знаешь о нашем народе? — спросила она.
— Если честно — почти ничего. Перед тем, как ехать сюда, а поездка получилась… немного внезапной, какие-то основные вещи о Каластане посмотрел в интернете. Ну, и за то время, что провел здесь, успел понаблюдать… Но это не знания, я это понимаю.
— Тогда тебе будет трудно понять… Вот ты, когда был маленькии, о чем мечтал?
Влад понял, что она имеет в виду не конфеты или игрушки. И ответил:
— Да о многом. За руль сесть, кого-то побеждать, по миру ездить… Кстати, почти все я сделал.
— А у нас — даже хотеть чего-то невозможно. Мечтать о чем-то, что будешь делать сам, по собственному усмотрению и по собственному желанию. Потому что все решают за тебя. Родители или старшие в семье, а что касается женщины — еще и муж… Кем ты будешь, за кого выйдешь замуж или женишься… Это у нас закон: старшие знают лучше. Никогда не слышала, чтобы кто-то не послушался…
— Что, даже, с кем жить? — удивился Влад.
— Да, прежде всего это. Чаще всего мужчина и девушка до самой свадьбы не знают, кого там приготовили им родители. Об этом договариваются в тайне. Вот так меня в семнадцать лет привезли в Киев. Но я никак не ожидала, что моему мужу будет пятьдесят, и он будет генералом милиции! Это был двенадцатый год… Он тогда начал делать какой-то бизнес с моими родственниками. И поставил такое условие. Он, конечно, был из наших, работал в Киеве со времен Союза. Получил когда-то туда распределение — и остался… За год до этого на него устроили покушение, он был ранен, а жена погибла… Меня просто продали… А потом уехали… Оставив меня там. После свадьбы, конечно.
