— В каком?

— Когда просыпается парень после вечеринки и бормочет: «Надо позвонить маме, сказать, где я». Достает мобилку, набирает номер: «Мама! Где я?». — И, услышав смех в трубке, продолжил. — Если ты звонишь именно мне, то полагаю, что ты в Одессе.

— Угадал. И наблюдаю, как твои машины заезжают на автовозы. Здесь мы все, что нужно, сделали. Будем отправляться в Киев.

Раскутенко согласился заняться не только таможенным оформлением, но и доставкой, и постановкой на учет тоже. Влад считал, что будет лучше, если всем будет заниматься один человек. Владимиру так было спокойнее, да и дополнительный заработок… Хотя вообще, это было не совсем его дело. Однако организатором он был хорошим.

— Ну как, без повреждений? — спросил Влад.

— На удивление… Хотя — что им в контейнерах сделается?

— С «Вейроном» тоже все в порядке? — Это, конечно, был самый ценный экземпляр всей коллекции. Можно сказать, бриллиант в короне.

— Да, я его сам на автовоз загонял!

— Ну вот, тебе уже удалось проехать за рулем «Бугатти». — Влад снова засмеялся. — Мой представитель в Каластане тоже уже попробовал. А я буду, кажется, последним.

— Моя профессиональная привилегия! — сказал Раскутенко. — Вот мне что интересно: пока мы будем в Киев ехать, сколько людей сфотографируют «Вейрон» на автовозе и выложат в интернет новость, что он в Украине вообще появился?

— Сейчас попробуем что-то сделать. А номера уже сняли… Итак, доклад закончил, скоро будем выезжать. И завтра начнем, надеюсь, процесс уже в Киеве…

— Ну, тогда до завтра…

Как и надлежало после такой новости любителю автомобилей, домой Влад возвращался, хотя и поздно, но в приподнятом настроении. Но порадоваться вместе с Марьям не пришлось. Она даже не вышла в коридор, как делала обычно, услышав звук ключа в замке. А сидела за столом на кухне и курила. И, не дождавшись даже вопроса, — который Влад сразу хотел задать, — начала рассказывать:

— У нас такой скандал сегодня… Мы же с Лесей в приемной сидим перед кабинетом судьи. — Леся — это была секретарь судебного заседания, уже знал Влад. Они вдвоем с Марьям работали с судьей Наймытовской. По опыту он знал и то, что рабочие места помощника судьи и секретаря часто располагаются рядом, хотя, конечно, они не все время на месте, а секретарь проводит много времени рядом с судьей в судебных заседаниях. — Мне надо было пойти в канцелярию, кое-что выяснить… В это время зашла Дарья, секретарша Павлышева. — Это был еще один судья этого же суда. — Разговаривает с Лесей, документы на мой стол положила… И тут Леся видит, что она руки к моей сумке тянет. Сумку я на стуле оставила. И что-то туда опускает. Подняла шум, из кабинета выбежала судья, вызвали охрану… Те — полицию. Оказалось, что она в мою сумку деньги положила. Две тысячи долларов.

— Ого! — Для Влада это были теперь небольшие деньги. Для Марьям — не то, чтобы капитал, но сумма весомая. А для этой Дарьи? — А дальше что?

— Дальше — все изъяли, мы все дали пояснения. Дарья — отказалась. Но ее и не задержали, вроде как и не за что. Судья сказала, что напишет сообщение о попытке вмешательства. — Это была обязанность судьи, если у него или у нее возникли подозрения, что кто-то хочет вмешаться в его или ее деятельность незаконным способом. Сообщение надо было подать в Высший совет правосудия и Генеральную прокуратуру. — На том и закончилось… Пока. Но… это нервы такие для всех!

Где-то на периферии мозга Власти мелькнула мысль, что Марьям рассказывает о своей работе, — или, как сейчас, о приключениях, которые на работе произошли, и с ней связаны, — так, как и положено юристу. Но в то же время — она ​​серьезно восприняла случившееся в Хасанкале, то, что по обычаям своего народа она «принадлежит» ему. И, кажется, до сих пор не избавилась от такого восприятия полностью. Как это может уживаться в голове одного человека? Возможно, перефразируя старую пословицу, можно вытащить девушку из гор, но нельзя вытащить горы из девушки?

Но основная часть мозга анализировала произошедшее.

— Это… закончится ничем. Ничего они этой Дарье не сделают. — Он тоже затянулся сигаретой. — Но все это мне не нравится… Я так понимаю, она тебе никаких денег должна не была, так?

— Нет, конечно. Никогда ей ни копейки не одалживала…

— И чего твоя судья испугалась — тоже понятно. Опасается, что кто-то под нее «копает». Скажи, а она… берет?

Марьям задумалась.

— Знаешь, я почти уверена, что… да. Но, если и берет, то очень осторожно, не у всех, и не по всем делам. И уж точно не через меня! Мне никто даже не предлагал в таком участвовать. Может, знают, что мне есть на что жить. — Она слабо улыбнулась. — А может, потому, что я там недавно работаю.

— Не нравится мне это, — повторил Влад. — Какие-то игры, к которым ты не имеешь отношения, а пострадать можешь… Я бы на твоем месте подумал, не уволиться ли оттуда. Серьезно подумал.

— Думаешь, все… так плохо? — спросила Марьям, которой нравилась ее работа, к тому же, ей не хотелось сидеть в четырех стенах. Деньги не были решающими для нее, но… не были и лишними.

— Пока что нет. Но может стать…

Она скептически покачала головой.

Но на следующий день, после того, как встретился с риэлтором Анастасией, и лично проверил документы на дом на Печерске, Влад заехал в некогда родной офис. Сам он, когда работал адвокатом, мало занимался уголовными делами. А вот его коллега, Григорий Фертель, как раз занимался, причем в основном — делами о коррупции. Опыт у него был большой, Грицю[1], как полушутя называли его коллеги[2], было уже под пятьдесят, начинал он когда-то в милиции, в подразделениях по борьбе с экономической преступностью, но уже лет двадцать работал адвокатом, и все это время специализировался по делам о коррупции. Говорил, что коррупционеры платят хорошие гонорары, и явно не нуждался. Вот с ним и решил поговорить в свободное время Влад: Григорий знал его историю лишения профессии, был возмущен, понимая, что с таким может столкнуться каждый принципиальный адвокат. И помогал, чем мог, в борьбе за возвращение в профессию. Но сейчас был удивлен, когда Влад сказал, что зашел посоветоваться по другому вопросу.

Его мысли Григорий поддержал. И, прощаясь, процитировал известный мультфильм:

— Ну, ты заходи, если что!

Влад тоже ответил цитатой:

— Уж лучше вы к нам

Но сам он знал, что выглядит более уверенно, чем чувствует себя. Потому что его не отпускало ощущение: все это — часть какой-то большей картины, о существовании которой не знает Гриць, не догадывается Марьям, но даже он сам не может пока понять, что на ней изображено.

[1] Гриць (Грыць) — одна из форм уменьшительного имени от «Григорий» в украинском языке.

[2] Юмор в данном случае — в сочетании сугубо украинского уменьшительного имени с не украинской фамилией.

9. Тюрьма и сума.

Уважаемый Владлен!

Задача: установить прошлое и историю замужества Вашей сестры оказалось сложнее, чем я думал.

Как Вы знаете, Злата Бурсак родилась в 1993 году в Санкт-Петербурге. Мать умерла при родах, и они с отцом через год переехали в Южанск. Причиной, скорее всего, было то, что там жила сестра покойной матери, она могла, вероятно, чем-то помочь отцу… Последний умер, когда девочка была подростком. Тетя с мужем оформили опекунство, и Злата жила у них.

Мне пока не удалось установить, имел ли она свое жилье. Получить доступ к документам того времени трудно (тем более — в провинции). А свидетелей, которые бы помнили такие подробности, пока найти не удалось. Но идет работа в этом направлении. Судя по всему, Злата имела характер довольно замкнутый, была «закрытой» личностью. Например, с одноклассницами особенно подробностями жизни своей семьи не делилась, хотя, конечно, те знали, что она росла без матери, а потом осталась и без отца.

Как бы там ни было, но после школы Злата поступила в Южанский университет, на биологический факультет. Но не доучилась.