— Похоже, так вы сделали со мной, — кивнула Татьяна. Все присутствующие подумали, что она быстро делает правильные выводы. — Для того, чтобы прекратить это… Надо, чтобы этим занялись в Москве. Иначе — как..? А для этого нужны, во-первых, доказательства, одних только моих показаний вряд ли будет достаточно. А во-вторых — необходим скандал, чтобы заставить их действовать. Но… как? На телевидение такой сюжет не попадет, это точно…

— Сейчас есть такая штука — сила интернета, — улыбнулся Влад. — Кажется, пять лет назад этого еще не было в такой степени… Но это надо будет делать одновременно с теми же юридическими шагами. Подачи заявления, в том числе в Москве… — Влад сомневался, что все нити организации тянулись туда. Слишком много было «завязано» на Южанск. — Но ты права, твоих показаний может быть недостаточно. Нужны еще доказательства. Нужны еще свидетели. Хотя бы один. Как ты считаешь, кого из тех, кто остался в восемнадцатой, проще вытянуть? Так, как сделали с тобой.

— Еву! — сразу сказала Татьяна.

— Почему?

— Потому что она там недавно, следствие идет. Обычное дело о наркотиках. А самое главное, по ней был… можно сказать, частный заказ. — И Татьяна пересказала рассказ уже бывшей соседки по камере. — Как же она была поражена… Но, если этот заказ… или «перебить» деньгами, или как-то заставить того следователя, его выполняет… он сможет, насколько я понимаю, просто закрыть дело и освободить ее сам. С другими это будет труднее. Дела… не такие простые.

— А еще она тебе симпатична, — вдруг сказала с улыбкой Марьям. Татьяна внимательно посмотрела на нее.

— Симпатична? Может быть… Но главное — мне Еву жалко. Представляете? — Она грустно улыбнулась. — После стольких лет там — мне еще кого-то жалко… Но Ева попала туда… почти по той же причине, что и я. И тоже переживает, что… из-за одного отказа ей сломали всю жизнь. Я, действительно, каждый день думала: если бы не сопротивлялась тогда… Каждый день… — На глазах Татьяны снова появились слезы. — Как мне сказал полковник Недобоженко с самого начала. И он добился своего… А относительно Евы добивается этот… Даже сам сидя в СИЗО…

— Хорошо, мы подумаем, как помочь твоей Еве… А потом и всем остальным. — Влад провел рукой по лысине. — А пока помоги нам. Во-первых, запиши видео. Можешь сидеть спиной к камере, а портативная камера у нас есть. Расскажешь проо восемнадцатую и о том, что там происходит, вернее, что происходит с женщинами в южанском СИЗО. Об этом «бизнесе» руководства. Если знаешь о том, что там руководство еще за деньги делает для заключенных, — тоже расскажешь. Возможно, тебе кто-то говорил. — Влад имел в виду тех самых заключенных-мужчин, которые платили за «услуги», но не сказал этого вслух. И от охраны Татьяна могла многое услышать за столько лет. — Это видео мы пустим в ход… когда придет время. Это можно сделать… хотя бы завтра. Настя, Альфия, вы поможете…? Хотя в видеосъемке, пожалуй, Татьяна разбирается лучше всех нас, верно? — Все, начиная с самой Татьяны, улыбнулись, чего Влад и добивался.

— Хорошо, я сделаю это. А во-вторых?

— А во-вторых — ты говорила, что у тебя хорошая память. Ты помнишь тех, кто… были твоими соседками за это время?

— Да, почти всех. Кроме, может быть, кого-то из тех, кто… задерживался всего на несколько дней.

— Вот и хорошо. Садись и напиши список. Всех, кого помнишь. Кто они — каждая, — откуда, возможно, там были девушки из других стран. Я точно знаю, что были украинки. Таких выдели особо. И о каждой напиши, что известно. За что сидела, родственники, если были, и вообще все, что вспомнишь. Конечно, коротко. Кстати, а куда потом они девались, эти девушки из восемнадцатой?

— Как и все… В основном — в колонии, — ответила Татьяна.

— И что, они, те, кто это устроил, не боялись… что они где-то проболтаются? Что это станет известно? — удивился Искандер.

— Нет. Во-первых, в основном их отправляли в колонию в Светлом, это тоже Южанский край. То есть, они… оставались под властью Недобоженко, — объяснила Татьяна. — А это значит, что с ними там могли сделать что угодно. Их и предупреждали, чтобы никто ни слова… А во-вторых, кто же захочет о таком рассказывать? — Она снова грустно улыбнулась. — Думаете, мне будет приятно? Но… я это сделаю. Спиной к камере.

— Хорошо, но это — завтра. А сейчас… нам нужен список…

— Я поняла. — Татьяна встала. — Можно, я это буду делать… у себя в комнате? Чтобы никто не мешал вспоминать… И еще, у вас есть бумага?

Через минуту она уже поднималась по лестнице, а другие остались и начали обсуждать, — впервые все вместе, — план второй спасательной операции. Правда, операции редко идут по плану, но среди них не было ни одного военного или разведчика, который объяснил бы им это.

Что бы ни думал Влад, а Марьям, находясь в Каластане, чувствовала себя в безопасности только в его доме в Хасанкале. Она не боялась нового покушения, или боялась не больше, чем в Киеве. К тому же, не могла понять, почему целью этих нападений могла быть именно она. Деньги-то, большие деньги, — у Влада… Ее имущество, остатки наследства генерала Аева, вряд ли могли кого-то интересовать до такой степени, чтобы… Кроме того, кто наследники, Хамзат и Искандер? Оба не беднее нее, к тому же, именно Искандер сделал все, чтобы спасти ее тогда, в крепости. И Влад, конечно… Признание его бывшего друга ее поразило, но не дало ответа на вопрос: кому и чем она может так мешать? В суде? Но она не судья… Что от нее там зависело? К тому же, она там уже не работает. Тогда… что?

Однако эти проблемы она оставила позади, сев в самолет. Но здесь… Каждый из соседей, каждый, кого можно было встретить на улице, знал, что с ней произошло, что ее поставили перед людьми, но она выбрала… И кому она принадлежит, тоже знали. Единственное, чего Марьям не знала, — понимает ли Влад, чего стоило ей приехать сюда? Хотя и понимала, почему он так хотел этого. Сегодняшний разговор с Татьяной ее окончательно убедил. И в обсуждении плана операции она принимала активное участие. Как бы то ни было, в доме ее никто не видит, это их с Владом пространство. Никому нет дела до того, что происходит здесь, и кто здесь есть.

А теперь они уже сидели в гостиной, которую Влад называл «комнатой с волком» из-за ковра из волчьей шкуры, и курили. Оба считали, что делать это в присутствии тех, кто не курит, не нужно, а если относительно Татьяны уверенности не было, то Настя, Альфия и Искандер курящими точно не были. Так что пришлось воздерживаться — и не только во время разговора, но и на обратном пути, потому что Искандер ехал с ними.

— Как ты считаешь, получится? — спросила Марьям.

— Не вижу, почему бы и нет… С нашей Таней это было сложнее, — сказал Влад.

— Она все-таки молодец! Она… сохранила себя, правда? Такая сила воли… После всего, что с ней происходило столько лет…

— Я тоже удивлен, откровенно говоря. Там можно было с ума сойти. И как же она нам уже помогла! — Список гражданок Украины, которые прошли через восемнадцатую камеру за пять лет, Влад уже отправил по электронной почте Полынному. Теперь у оперативников СБУ будет много работы: установить их всех, узнать, в связи с чем были арестованы в России или других странах (несколько женщин были выданы в Россию), — некоторые сведения в списке Татьяны были, но обо всех (запомнить все это за пять лет было невозможно), — и где находятся сейчас. Часть из них должна была уже освободиться, возможно, кто-то вернулся в Украину. Тогда их можно было допросить официально. А если окажется, что не вернулся никто, — это тоже будет важно узнать. И ничего хорошего такая новость не будет означать. Как бы то ни было, в СБУ были согласны с выводом Влада насчет того, что восемнадцатая камера Южанского СИЗО — часть чего-то гораздо большего. А Марьям спросила о важном для нее:

— Ты еще долго собираешься здесь оставаться?

Он посмотрел на нее с сочувствием.

— Не знаю… Даже не в бизнесе дело, хотя кое-что надо здесь сделать. Как мы уедем, пока… не закончится все это? Хотя бы с этой Евой. Тогда можно будет составить план… и пусть наши люди здесь его выполняют. Если мы обеспечим все. А сами уедем. Кто бы ни занимался всем этим, пусть им станет не до нас. Я понимаю, почему ты спрашиваешь, поверь. Но… так будет лучше.