Даже когда парковала «Мазерати» у приобретенного Владом дома, Марьям не могла до конца поверить, что… скоро будет здесь жить. Это, действительно, было похоже на сказку.

Заехать в ворота она не смогла. Там стоял пикап «Мицубиси», на котором Родион Петрович привез какие-то материалы. С улицы был въезд еще и в подземный гараж на три автомобиля, под самим домом, но она еще не открывала подъемные ворота, и думала, что приехала ненадолго, а потому остановила машину прямо перед ними. Хотя переулок был узенький, но другая машина, кажется, спокойно проедет.

Конечно, у нее были ключи, но возиться с замками желания не было. Тем более, что сейчас точно должны быть открыты боковые двери, выходящие на участок: именно через них входили и сам Луненко, и двое его работников, именно в них они сейчас заносили привезенные на пикапе материалы и инструменты. Одного из них она и спросила:

— А где Родион Петрович?

Тот посмотрел на нее с интересом, — заказчицу он еще не видел.

— Сейчас! — И прокричал куда открытую дверь: — Вас тут ищут!

Марьям сделала несколько шагов, пройдя мимо «Мицубиси», занимавшего почти всю ширину проезда между боковой стеной дома и высоким кирпичным забором. Участок, на котором стоял дом, был узкий, если смотреть с фасада, но шел далеко вглубь от переулка, Владу это было удобно для того, чтобы потом устроить вдоль забора за домом навес, где могли бы стоять автомобили. Это была одна из причин, почему он выбрал именно этот дом. Марьям отошла еще немного, чтобы не мешать рабочим, и стала возле угла дома. Из помещения появился Родион Петрович, подошел, поздоровался, осторожно пожав руку (это было Марьям до сих пор непривычно, у хасанийцев так не было принято). И сказал:

— Я чего вам позвонил? Хотел спросить, как лучше… — вдруг его взгляд метнулся куда-то в сторону и вверх, он завопил:

— Ложись!

Обхватил Марьям и вместе с ней упал, но так, чтобы оказаться за углом дома. И тут же раздался взрыв и крик рабочего, с которым только разговаривала Марьям.

Влад как раз выходил из офиса адвоката, — это тоже было на Печерске, на Лаврской, когда зазвонил его смартфон. Он ответил и услышал голос Марьям:

— Приезжай скорее! Нас тут только что чуть не взорвали!

— Нас тут — это кого и где? — спросил он. Во-первых, нужно было понимать, что произошло, и куда ехать. А во-вторых, ее надо было успокоить. В голосе была паника.

— Нас с Родионом Петровичем. Возле дома, во дворе!

— Ты цела? — спросил Влад.

— Да, но один рабочий ранен.

— Я сейчас буду. А ты вызывай полицию!

— Да они уже здесь. И скорая тоже!

— Я еду!

Ехать было недалеко. Через несколько минут он остановил машину, немного не доехав до дома. У забора, рядом с «Мазерати», стояли несколько машин полиции, на одной была надпись: «Взрывотехническая служба».

Пробежав через ворота, он увидел группу людей. Марьям в грязной куртке что-то взволнованно говорила уже знакомому следователю, тому самому, который занимался делом «активистов», — она ​​уже побывала у него на допросе, а теперь он же приехал на место происшествия, видимо, был дежурным. Рядом стояли еще несколько полицейских, эксперт-криминалист со своим чемоданом. И, конечно, Родион Петрович, — на его одежде тоже была грязь.

Прежде всего обняв подругу, он поздоровался с остальными, и спросил:

— Что случилось?

— Вот, посмотрите! — следователь показал на небольшую воронку и разнесённую взрывом заднюю часть «Мицубиси». Осколками выщербило несколько кирпичей, взрывной волной разбило два окна. А Марьям стала рассказывать, быстро, как бывало, когда волновалась:

— Я только приехала, Родион Петрович хотел спросить, как лучше двери в комнаты делать, и еще там о чем-то… Ты же мне разрешил решать! Ну, я и приехала. Мы тут стояли, разговаривали. И тут… он меня потащил, мы упали он туда. За угол. А тут рвануло! А потом… этот крик…

— С тобой все в порядке?

— Кажется… Мы же за углом были, нас не задело. А вот Сергей…

— Что с ним? — спросил Влад. — И куда его повезли?

— В семнадцатую. Врач сказал, множественные осколочные, скорее всего, будут оперировать, — ответил Луненко. — Но угрозы жизни вроде нет…

— Ну, хоть что-то хорошее… Спасибо вам! — Влад понимал, что строитель спас Марьям жизнь. И себе тоже: граната разорвалась в шаге от места, где они стояли за секунду до того. — У вас хорошая реакция!

— Опыт. — Родион Петрович поднял руку с татуировкой. — Афган… Некоторые вещи замечаешь и делаешь на автомате.

— Еще раз спасибо. Узнаете, что с Сергеем, — скажите. Если деньги нужны на лечение…

— Хорошо, мы будем осмотр делать, — сказал следователь. — Олег, — обернулся он к одному из оперативников, — объяснения у всех возьми! — Он имел в виду самого Влада, как владельца дома, Марьям и Родиона Петровича, как непосредственных свидетелей — на кого-то из них, очевидно, и было покушение, и еще одного рабочего, — хотя тот в момент взрыва находился в доме и ничего не видел. — А вы двое пойдите посмотрите, может, здесь где-то видеокамеры есть! — В районе, где стояли дорогие частные дома, наличие видеокамер на доме кого-то из соседей было более чем вероятным.

Влад сначала хотел запротестовать: никакого отобрания пояснений Уголовный процессуальный кодекс не предусматривал. До открытия уголовного производства следователь имел право только осмотреть место происшествия, а все остальное, включая допрос свидетелей, можно было делать только после внесения сведений в Единый реестр досудебных расследований. Но тут же «придушил» в себе адвоката, — которым, напомнил в который раз себе, уже не был, — потому что мозг сразу подсказал, как использовать ситуацию.

И через несколько минут оперативник по имени Олег сказал:

— Если кого-нибудь подозреваете, — пишите!

Влад написал, что каких-либо конфликтов на работе, в результате которых его могли бы захотеть убить или запугать, у него нет. Но есть конфликт по поводу нападения на него, по факту которого расследуется уголовное производство, и как раз сегодня друг подозреваемых, журналист Василий Котов, разместил в соцсети клеветнический пост о нем и Марьям, который, к тому же, содержит завуалированные угрозы, поэтому он, Владлен Бурсак, считает (хотя утверждать и не может), что к взрыву может быть причастен или сам Котов, или кто-то из сообщества «активистов» под названием «Стафф» и «Антимажор».

Он не считал версию об «активистах» такой уж невероятной. С его точки зрения, это были люди, которые нарушали закон и моральные нормы во всем, к чему прикасались, оправдывая это благородными целями. К тому же, они были склонны к насильственным действиям, — в этом Влад убедился сам… В любом случае, если полиция начнет их «трясти», это хорошо: пусть не думают, что они выше закона! А что касается Котова… Вряд ли он сам бросал во двор гранату. Но мог быть причастен к этому или знать, кто это сделал. К тому же, упомянуть его как лицо, которое он подозревает в нападении, имело двойной смысл. За клевету Влад в любом случае намеревался подавать на него в суд. Но, чтобы подать в отношении лица иск, необходимо знать, где это лицо зарегистрировано и живет. Без указания адреса иск не примут, но официально получить адрес постороннего лица сложно. А теперь Котова уже наверняка захочет допросить следователь. А потом он, — или Марьям, если его потерпевшим не признают, — ознакомится с материалами дела, в том числе и с этим протоколом допроса. Где и будет указан, среди прочего, адрес будущего ответчика. А еще лучше было то, что в суде потом никто не спросит, где же он этот адрес ответчика взял. Все это его мозг принял во внимание мгновенно, для него было естественно построить такую ​​схему и сразу реализовать ее, выразив версию, которая, кстати, действительно вовсе не была нереальной. «Активисты» были приметой времени, но и гранаты в карманах подобных людей, — тоже.

Олег прочитал все это, как и то, что написали остальные. И понес следователю. Тот как раз описывал в протоколе повреждения задней части пикапа, и сказал кому-то из полицейских, чтобы те вызвали эвакуатор. Влад, который тоже вышел на улицу, услышал, как Родион Петрович спрашивает: