Впрочем, мне пришлось быстро вернуться в боевой тонус, как только стало очевидным нападение норканнов на корабль. Я выбежал прочь, приказав Альтарее не двигаться с места, и направился в зону военного столкновения. Почти сразу стало очевидным предательство. Раса безмозглых великанов, не имеющих в широких карманах ничего, кроме возвышающихся грудой мышц гигантских тел с весьма небольшой головой, не смогла бы самостоятельно преодолеть все защитные барьеры подле корабля.
Ситуация оказалась хуже, чем я рассчитывал! Я ругался, понимая, что за игрой с девчонкой я не заметил опасных сигналов… Поддался искушению общения с женщиной, утеряв военное чутье. Необходимо было в кратчайшие сроки остановить наступление, но, прежде всего, найти его… Предателя. Впрочем, в его личности почти не приходилось сомневаться. Мой помощник высший тарантор Эшхар не первый раз вел себя странно, в последнее время я подмечал отсутствие в его указаниях мотивации, сохраняющей жизни наших солдат. Складывалось впечатление, что он готов был отправить всех на амбразуру и подвергать казни за малейшую оплошность. То, что казалось мне деформацией личности вылилось в массированную атаку неприятеля… Нехорошо. Следовало хорошенько пообщаться с Эшхаром еще вчера, но я не успел.
Теперь приходилось исправлять это упущение. Распределив отряды солдат на ключевые защитные рубежи, я решительно направился туда, где система настойчиво сигнализировала о прорыве. Пора было размять мышцы, в которых застоялась кровь. Дерзкая атака норканнов лишь раззадорила меня. Признаться, в глубине души я был даже рад возможности избавиться от скуки простым образом — с помощью развязной и никем не контролируемой рубки на мечах. Но… слабый холодок быстро пробежал по позвоночнику, словно предупреждая. Я отмахнулся, быстро шагая вперед.
Я знал свой корабль лучше себя, а мое сознание мгновенно кристаллизовалось, преобразуясь в абсолютную сосредоточенность и внимание, чистые, словно дикий прозрачный камень аякс, вовсе не имеющий прожилок. Мыслей не осталось и я с легкостью расправился с несколькими норканнами, нелепо взмахивающими короткими мечами и нависающими надо мной вялыми ленивыми грудами костей и мышц, облаченных в поблескивающие металлом доспехи. Так кстати подвернувшимися на пути и сыгравшими роль тренажеров для разминки перед серьезным боем.
И вот, наконец, системный индикатор, интеллект аюстера сообщил мне точное месторасположение Эшхара, несмотря на то, что тот успел отключить систему оповещения. Он не знал, с кем связался, и сколько многоуровневых систем отслеживания, подчиняющихся лишь мне, было вписано в боевой корабль. Я не ошибся, мой помощник был там, где до этого индикатор указал прорыв вражеской расы.
Без промедления я бросился туда, чувствуя, как возникшее на секунду негодование внутри быстро затихает, превращаясь в энергию и решимость быстро изменить ситуацию. Игра. Пожалуй, это слово больше всего подходит для описания того, что я чувствовал. Этот раунд казался не таким простым, но я был уверен, что победа мне достанется не слишком большой ценой.
Как только я увидел перебежчика, воодушевленно застывшего в разговоре с грузным норканном, он, словно предчувствуя беду, резко повернулся ко мне. На вытянувшемся вмиг одутловатом лице промелькнул испуг, граничащий с паникой, который резко сменился торжествующей надменностью, стоило предателю отступить за спины не менее десятка норканнов.
Он ошибся, правильной была его первая, спонтанная эмоция. Испуг. Ему стоило бояться меня, но, видимо, пара лет подле, так и не научила его, что подобные игры со мной всегда заканчиваются плохо. Для зачинщика. Приходилось признать, что мой помощник не отличается сильным умом, раз затеял все это. Да и я… видимо, тоже, раз смог подпустить к себе человека, сгнившего изнутри. Что ж, он забыл о моих возможностях сражаться с несколькими бойцами одновременно. Для кривого торжества, отраженного в изгибе его губ, это была фатальная ошибка.
Я знал до скуки, что превосхожу их всех. Моя концентрация ума без преувеличения делала меня смертельно опасным противником. Я был лишен эмоций, они не загромождали сознание лишними деталями, пронзительными страхами, навязчивыми надеждами, пустыми ожиданиями. Я сам шагнул навстречу, понимая, что когда враг яростно несется с активированным оружием, брызгая слюной от желания нанести мне сокрушающий удар, время для меня словно останавливается и я вижу его медленный бег. Движения окружающих становятся плавными и замедленными, за это время я успеваю нанести несколько смертельных ран своим противникам, попутно разрывая чье-либо сознание силой ментального воздействия — проклятием моей юности.
Так было и сейчас. Несколько уродцев-норканнов упали почти сразу, нелепо сотрясаясь грузными телами, не издав и звука и даже не понимая, что успели оказаться на том свете. Следующие ринулись гурьбой, намереваясь перехватить инициативу, в то время как их жалкий главарь корчился от раздирающей мелкий череп головной боли, а мой помощник, которому я ранее доверял, все больше бледнел от страха.
Что ж, достойное наказание для предателя — осознавать, какая участь постигнет тебя в ближайшее время. И все же… я чуть было не пропустил смертоносный удар, когда мое сознание на миг заполнилось… страхом. За нее. Я вдруг подумал, где на самом деле находится Альтарея и нет ли угроз поблизости от нее. Эта маленькая заминка дала возможность боевому норканну, ряженному в переливающуюся броню из перотерса, подобраться ближе обычного, оставив досадную царапину на моем боку.
Впрочем, эта странная мысль быстро сменилась другой, наполняющей меня огнем и решимостью. На мгновение пришло осознание, что станет с Альтареей, стоит погибнуть мне. Если до белокурой девицы доберутся грубые норканны… Все же эмоции были мне не чужды окончательно. Ярость моментальной вспышкой, словно от взрыва большого снаряда, разнесла всех оставшихся в живых неприятелей, превратив их в горы неестественно лежащих биологических останков. Я почти не помнил, как так вышло, что предводитель отряда врагов, ряженый в забавные доспехи с блестящими камнями и пестрыми лентами, оказался на полу с чрезмерно ярким красным лицом и вытаращенными глазами. Он был мертв.
Однако на своего бывшего помощника я не стал тратить ментальную силу. Ярость ослабла и больше не беспокоила меня. Эшхар умолял не трогать и перешел на угрозы, стоило мне приблизиться, но я почти равнодушно скользнул мечом вдоль его тела вниз, оставляя рану не глубокую для мгновенной смерти, лишь заставляющую почувствовать всю агонию постепенного разложения. Он так и остался лежать там, шокированный происходящим и до сих пор не верящий в то, что жить ему предстояло не слишком долго. Отброс.
Следом я намеревался удовлетворить свое любопытство, удостоверившись, что девчонка на месте, попутно помогая подавить рассеянные группы врагов. И снова интуиция подвела меня, заставив думать, что норканны проиграли как всегда. Контур аюстера внезапно треснул, выдавая массированное импульсное воздействие на оболочку корабля. Успели, подумалось мне… Эти выродки успели активировать точечно установленные снаряды, разрушающие геометрию судна. Заранее подготовленная операция — хорошая операция. Все-таки мой помощник, старший тарантор Эшхар был не слишком глуп, пытаясь сломить меня, запоздало подумалось…
Необходимо было срочно эвакуировать солдат, разрыв контура грозил возгоранием и разгерметизацией части помещений. Важно было сохранить как можно больше жизней, попутно уничтожая оставшихся на корабле норканнов. Я был бы не против взять их в плен, лишь они сами сломали этот путь для себя. Тупоголовые норканны всегда сопротивлялись до последнего, не давая себе усилия размышлять, на чьей стороне им действительно пристало находиться. К тому же, плен потребует более кропотливой битвы с применением обездвиживающих технологий, а на это при разрыве контура совсем нет времени…
Острый укол в сердце почти не побеспокоил меня. Я уже достаточно хорошо разбирался в собственных ощущениях и знал, что таким образом проявляет себя тревога за чужую. Теперь ситуация действительно стала угрожающей, поэтому несмотря на все мое самообладание, тело давало знать, я не спокоен. Ашер, да я просто двинулся умом, позволяя себе так переживать за девчонку! И все же… Надо было как можно быстрее отправить ее на безопасную станцию — мысль, красным сигналом светившаяся у меня в голове. Уже становился заметен крен судна, а значит, в его центральной части происходили необратимые разрушения.
