Глория спала. Несмотря на ужасающие условия, в которых ей по воле неизвестного человека пришлось уснуть, снился, скорее всего, приятный сон. Или не снилось ничего.

Сомнительный покой, медленное время. И эта ночь разрешится, иначе быть не может. Так было, так есть и так будет всегда. Она – странный гость в доме Композитора, житель подземного этажа, о присутствии которого никто и никогда, вероятно, не узнает. Оставалось ждать утра, которое обещает пленнице тусклый свет, отсутствие элементарных удобств и новые задачи, не выполнить которые означает навредить себе.

…написанный кровью патент

на неискоренимое благоразумие человека.

Е. И. Замятин

Глории казалось, что люди, имеющие музыкальное образование и увлекающиеся разными жанрами во многих сферах, становятся такими людьми, у которых появляется хороший вкус на хорошие вещи. Это, конечно, не значит, что такие люди – квалифицированные эксперты и к их мнению обязательно надо прислушиваться, но она давно заметила, что большинство её сверстников мало чем интересуются и уж тем более не развиты в музыкальном плане, поэтому если в их разговорах заходила речь о музыкальных новинках на той или иной молодёжной радиостанции, Глория старалась не участвовать в подобных беседах. В отличие от своих подруг, у которых свободного времени было куда больше, Глория плохо разбиралась практически во всём, чем обычно интересуются девочки четырнадцати – пятнадцати лет: новые течения в моде, прически, гаджеты, глянцевые журналы и люди, которым были посвящены целые развороты журналов или рекламные баннеры на улицах. Но она точно знала и была уверена в себе на сто процентов, что увлечение музыкой и усердные занятия научили её если не главному, то очень важному – разбираться в людях. Манера говорить, поведение, темперамент, вредные привычки и остальные особенности – Глория замечала абсолютно всё. Ей можно было не выжигать дырку в человеке, уставившись на него, она умела это делать между делом, даже не особо обращая внимание на собеседника. Часто задавала сама себе вопрос, а зачем ей это нужно. Однако это вошло в привычку, по-другому она уже давно не могла. И как это обычно бывает, Глория редко задумывалась над тем, не анализирует ли её кто-нибудь из их компании так же, как она.

Подруг может быть две-три, может быть десять, и все они такие разные, но всех их что-то удерживает вместе. С годами всё поменяется и то, что нам не нравится в людях, или исчезнет, или приобретёт более ярко выраженные грани, но даже и тут люди пронесут дружбу через года и расстояния.

Так что же нас удерживает вместе? – задавалась вопросом Глория и задумывалась, вспоминая посиделки с подругами.

Глория никогда не считала себя идеальной и никого и никогда не заставляла с ней дружить, тем более, если человек сам этого не хотел. Она была спокойным ребенком. Ещё до музыкальной школы и подумать не могла, что именно своим спокойствием и достаточно взрослым взглядом на окружающее и происходящее будет привлекать как девочек, так и мальчиков.

Музыкальные вкусы Глории были неоднозначные. Она могла неделями слушать электронику или даунтемпо, а за тем перейти на инструментальный рок и психоделию. Её плейлист в телефоне состоял из таких любимчиков, как Эйр²², Бонобо²³, Мэссив Аттак²⁴, Морчиба²⁵, Лэмб²⁶. Если день обещал быть насыщенным по программе и подвижным физически, в её плеере звучали Продиджи²⁷, Кемикал Бразерс²⁸, Роиксопп²⁹, Фэтбой Слим³⁰. Когда по непонятным причинам ею овладевали сплин и хандра, она слушала Пинк Флойд³¹, который по таким же непонятным причинам вдохновлял её сильнее всех других коллективов, вместе взятых.

Проснулась Глория от нежных звуков красивой игры, которую проигрывал Композитор, сидя в своей лаборатории.

Её кресло уже было сложено в вертикальное положение, поэтому некоторое время девочка ещё спала с откинувшейся набок головой. Когда она начала пробуждаться, то сразу почувствовала, как сильно затекли все части её тела, особенно ноги и бедра. Во рту был горький вкус, глаза ужасно слипались. Было странное состояние усталости и сонливости, несмотря на недавний крепкий сон.

Пробуждаясь, Глория с ужасом осознала своё сегодняшнее состояние, она будто никогда не слышала ни одного человеческого слова или звука давно привычного инструмента. Вместо того чтобы что-то сказать или сделать, она молча глядела вниз и совершенно не понимала, что говорит мужской голос. А он произносил её имя, стараясь как можно нежнее привести её в чувство.

– Это вы играете? – наконец спросила Глория, более-менее придя в себя.

– Да, моя дорогая, – ответил Композитор, продолжая играть, словно не обращая внимания на то, что его пленница проснулась.

– Она очень красивая, – заметила девочка.

– Ты разве не узнаёшь своё произведение? – спросил

Композитор, сменив интонацию и на секунду посмотрев на лицо Глории в мониторе.

Глория ещё пребывала в полусонном состоянии и не напрягала память. Ей захотелось потянуться и руки сами собой разошлись по сторонам, но очень скоро их вольное движение ограничили кожаные ремни. Со стороны это выглядело немного комично, а Глорию одолела досада. Ей оставалось лишь выдохнуть с обидой на лице.

– Я хочу пить, – сказала Глория.

Композитор в тот же момент прекратил играть и потянулся к аппарату, дернув тумблер на панели управления.

– Я подаю тебе воду, Глория, – предупредил он. – Это будет обычная чистая вода. Если захочешь, можешь умыться.

Девочка жадно прижалась к ближайшей трубке и большими глотками начала пить. Пальцы рук вцепились в подлокотники. Боль в теле постепенно стала отпускать.

– Странно, что ты не помнишь своей композиции, – как бы напомнил тему недавнего разговора Композитор, пока девочка пила воду.

– Я помню события вчерашнего дня, но я не думала, что вы так переделаете мелодию, – через какое-то время ответила Глория.

– Тебе не нравится?

– Нет, что вы! Я удивлена, что мы смогли сотворить такое.

– Мне очень приятно, что ты употребляешь слово “мы”.

Однако не соглашусь с тобой в этом вопросе. Сотворили эту мелодию не мы, а ты, – настоятельно произнёс Композитор.

Нахмурив брови, Глория уставилась в камеру.

– Мы, – медленно произнесла она.

– Ты. Что-нибудь ещё желаешь? – старался перебить

её голос, чтобы не затевать спор об авторстве сочинённой композиции.

– Мне немного неприятно об этом говорить, но…

– Но, – повторил голос.

– Я хочу в туалет, – со стеснением произнесла Глория, отводя взгляд в сторону.

– Тебя не должно это беспокоить. Просто предупреждай меня, и я буду оставлять тебя на какое-то время одну.

– Что? – удивлённо спросила Глория.

– Я выключу все мониторы и микрофоны, – объяснился Композитор, понимая её недоумение.

– Я поняла, но я так не могу, – перебив его, возразила девочка.

– Глория, других вариантов нет, – стараясь сохранить спокойствие, произнёс он.

– Это неприятно.

– Я понимаю тебя, но ты должна была ещё вчера понять, что некоторые обычные в нашей повседневной жизни вещи тебе придётся делать в таких условиях.

– Разве… Нельзя изменить для меня условия пребывания?

– Боюсь, что нет. Ты же сама это прекрасно понимаешь.

– Но ведь это все сказывается на работе! Что в этом плохого, если я буду жить рядом с вами, иметь под рукой все удобства? – стала перебирать варианты девочка, немного запутываясь в словах.

Ответа не последовало.

– Эй! Я с вами разговариваю! – занервничала Глория.

И снова тишина. Лишь через несколько секунд её монитор неожиданно погас и что-то хрустнуло в динамиках.

«Как так? – подумала про себя девочка. – Вот как легко можно уходить от проблем?»

Просидев несколько минут, она поняла, что её действительно оставили одну, не уточнив, правда, на сколько.