«Но я не могу принять столько денег! Я бы чувствовала, как будто я отнимаю у тебя наследство, пользуясь твoей добротой».

«Большая часть имущества моего отца была вверена мне», - сказал Дориан. «Но он имел полное право распоряжаться остатками по своему усмотрению».

«Остатками!» - воскликнула она. «Ты бы назвал двадцать пять тысяч фунтов остатком?»

«Да», - просто сказал он. «Мое собственное состояние довольно существенно, ты знаешь».

«Но как насчет состояния твoeго брата?» - спросила она. «Ему может понравиться иметь двадцать пять тысяч фунтов. У него гораздо больше прав, чем у меня».

«Состояние Саймона находиться в доверительном трасте со дня его рождения», - сказал Дориан. «Оно досталось ему от нашего деда, лорда Кенельма. Все было прописано в контракте, когда мой отец женился на моей матери. Твое маленькое наследство - мелочь по сравнению с его состoянием».

«Это так?» - сказала она слабо.

«Саймон получит свое состояние, а ты получишь свое. Я не успокоюсь, пока это не будет сделано».

«Я уверена, что твой отец был очень добр, что вспомнил меня в своем завещании, Дориан», - сказала она. «Я действительно тронута этим жестом, но я не его плоть и кровь. Ничего хорошего это не принесет. Твоему брату это не понравится. А твоя мать будет бороться с тобой изо всех сил».

«Она не может остановить меня», - сказал Дориан. «Не теперь. Если я захочу заплатить тридцать пять тысяч фунтов своей подопечной или даже совершенно незнакомому человеку, что она может сказать об этом?»

«Тридцать пять тысяч!» - воскликнула она. «Я думала, ты сказал двадцать пять тысяч!»

«Да», - ответил он. «Я должен был отдать тебе двадцать пять тысяч фунтов десять лет назад. При четырeх процентах за десять лет это составит как минимум еще десять тысяч. И еще есть вопрос ущерба».

«Ущерб!» - слабо сказала она. «Ради всего святого, Дориан!»

«Она выгнала тебя из твоего дома, отправила жить с незнакомцем, заставила тебя вступить в брак в нежном возрасте пятнадцати лет! Да, моя дорогая»,  - мрачно сказал Дориан, «я бы сказал, что ты имеешь право на возмещение ущерба».

«Нет», - твердо сказала Селия. «Я бы не взяла ни пенни ни у нее, ни у тебя».

«Но это от моего отца. Ты былa обманутa все эти годы, и мой брат тоже! Думаю, он достаточно долго танцевал под ее музыку. Знаешь ли ты, что она заставляет его забирать пособие лично? Раз в месяц, как слуге, ему выплачивается его зарплата!»

«Как он должен ненавидеть это».

«И все это время она знала! Она знала, что мой отец изменил свою волю. Если бы я знал об этом, Саймон бы получил свое состояние, когда достиг совершеннолетия. Я бы на этом настоял. Я буду настаивать на этом сейчас. Я встречусь со своими адвокатами в тот самый момент, когда мы вернемся в Лондон».

Селия вздрогнула. «Она будет драться с тобой, Дориан».

«Мне все равно, будет ли она!» - резко сказал он. «Я почти надеюсь, что она будет», холодно добавил он, «но почему-то в этом сомневаюсь. Она не зaхочет, чтобы все это вышло наружу. Конечно, она никогда не допустит дело до  суда. Вдова, сжигающая волю мужа, когда его тело еще не остыло? Даже если это не юридический документ, она наверняка не имела права его сжигать. Она не имела права скрывать это от меня».

«Должно быть, она знала, как ты это воспримешь - как последнюю волю твоего отца».

«Смею сказать! Есть ли другой способ увидеть это?»

«Значит, ты хочешь противостоять ей», - нервно сказала Селия. «Полагаю, этого сейчас не избежать. Ты должен будешь сказать ей, кто я? Она пыталась уничтожить меня однажды. Ей почти удалось».

«Не нужно ее бояться», - сказал он. «Уже нет. Разумеется, ради Саймона мне придется сразиться с ней по поводу завещания».

«Я понимаю»

«Но мне не нужно ей ничего рассказывать о тебе», - добавил он. «Когда мы вернемся в Лондон, я договорюсь со своими адвокатами, чтобы они открыли траст на твое имя. Дело останется полностью конфиденциальным. Моей маме не нужно ничего знать об этом».

«Траст? О, я бы хотела, чтобы ты не делал этого, Дориан. Ты дал мне так много. Было бы неправильно брать твои деньги тоже».

«Это не мои деньги», - твердо ответил он. «Разве ты не понимаешь? И никогда не были».

Глава 17

На следующее утро после завтрака Селия попрощалась с Ашлендом. Дориан нашел ее на лестничной площадке. Ради приличия герцог спал в западном крыле, оставляя весь восточный фланг, включая розовую комнату, своей гостье. Селия не хотела уезжать из дома своего детства и в то же время очень хотела вернуться в Лондон, чтобы поработать над новой пьесой.

«Саймон будет рад», - сказал Дориан, глядя на портрет своего брата. Он был нарисован в тот год, когда Саймон вступил в армию, и изображал худого, дерзкoго корнета с юным лицом, прислонившегося к своей лошади. Зеленые глаза молодого лорда смотрели на мир с абсолютным аристократическим высокомерием. Портрет в натуральную величину висел на площадке у восточной стены.

Вздрогнув, Селия подняла глаза и, проследив за его взглядом, слегка улыбнулась. «Я ожидаю, что он будет доволен», - сказала она, «если твоя мать окажется такой податливой, как ты говоришь. Но если она решит сражаться с тобой - нет, он не будет доволен».

«Она не будет сражаться со мной», - сказал Дориан со спокойной уверенностью. «Это бой, который она не может выиграть. Она не может помешать Саймону заявить о своем наследстве. Если она посмеет попробовать, она потеряет все. Я разоблачу ее. Как ты думаешь, что высшее общество может думать о ее поведении? Она будет подвергнута остракизму».

«Что она на самом деле сделала? Она сожгла лист бумаги, недействительное завещание».

«Если оно было недействительно, зачем его сжигать? Почему бы не показать его мне? Нет, она была не права, и она это знает. Она сделает так, как я ей скажу, или она пострадает».

Селия все еще смотрела на портрет Саймона. «Тогда он будет богат. Хорошо».

«Он будет очень богат. Я скажу это моей матери: она хорошо попользовалась его счетами».

«Я рада. Он был такой смелый, красивый мальчик», - пробормотала Селия. «Хотела бы я знать его тогда. Но он не очень хорошо повзрослел, я должна сказать. Его лицо стало злым и грубым. У него холодный и твердый рот, как и его сердце».

Дориан усмехнулся. «Очень хорошо, что и он никогда не видел тебя в те дни, Салли. Ни одна симпатичная девушка не была в безопасности от него. Он был ужасом горничных».

«Ты имеешь в виду, что он не был верен дочери хозяина в Итоне? Возмутительно!»

«Когда разразился скандал, были разговоры о бракe, как я припоминаю. Семья была неплохой, но в конце концов мой отец решил, что они не достойны чести».

В глазах Селии промелькнуло удивление. «Он любил ее, ты думаешь?»

«Саймон? О, я так не думаю», - ответил Дориан. «Он казался более расстроенным из-за необходимости покинуть Ашлендс, чем из-за Итона. Однажды он сказал мне, что в Итоне нет ничего, о чем он мог бы пожалеть. Не пора ли нам, моя дорогая?» - добавил он, предлагая ей руку.

«Я прекрасно понимаю, что не хочу покидать Ашлендс»,  - сказала Селия, когда он вел ее вниз по лестнице. «Это самое красивое место во всем мире».

«Тебе не нужно покидать его, если ты не хочешь, Салли», - сказал он ей серьезно. «Ты можешь остаться навсегда, если хочешь. Это твой дом».

Селия вздохнула. «Я не хотела бы ничего больше, чем остаться, но нет! Нет, я должнa вернуться. Я не могу всех подвести. Новая пьеса - полный хаос. Что-то надо делать с Белиндой. Не искушай меня!»

«Но я говорю серьезно», - сказал он. «Ты можешь остаться здесь навсегда. Пусть кто-нибудь еще переживает за пьесу, за Белинду и за все остальное. Позволь мне присмотреть за тобой».

«Дориан, ты очень добр. Но мне не место здесь. Я должна вернуться».

Внезапно он схватил ее за руки. «Выходи за меня замуж, Салли! Тогда ты будешь здесь на своем месте. Ты была бы хозяйкой в Ашленде. Все это будет твоим - нашим. Мы бы состарились здесь вместе. Ты была бы герцогиня Беркшир».