— Эри Эйре сшить наряд для последней дочери из сидха Ану несбыточная мечта для каждой модистки. Не смотрите на меня с таким недоверием. Я говорю чистую правду. Для каждого представителя высокого дома и для людей из низших сидхов отдать за Вас жизнь будет честью. Вы наша надежда! Великая Мать смилостивилась над своими неразумными детьми. Окажите милость и Вы. Примите мой скромный подарок.
Глаза женщины наполнились слезами, и я увидела в них столько непоколебимой веры, что мне стало не по себе. Слова о том, что я не та и что вообще не собираюсь никого спасать застряли в горле словно кость, царапающая гортань. Вежливо поблагодарив нессу, я ретировалась в зал к ожидавшему нас туату.
Мы пили чай и ели маленькие пирожные с белой шапкой из сливок. Бран с нессой Этне, вели непринужденную светскую беседу, а я задумчиво ковыряла пирожное. В голове продолжали звучать слова модистки. Все они ожидают от меня героического поступка или самопожертвования ради благополучной жизни миллионов людей. А если я не хочу становиться ни героем, ни жертвой? Моя жизнь и судьба предопределена древним пророчеством полузабытого бога? Смешно. Появилась трусливая мысль построить портал и сбежать в свой мир, к маме. Сейчас с проснувшейся силой я смогу это сделать, наверное. Но тогда погибнут все те люди, которые стали мне дороги, которых я люблю. Во мне боролись два чувства — эгоистичное чувство самосохранения и ответственность, привитая отцом с раннего детства. Идти до конца, чтобы ни случилось. Мои терзания прервало негромкое покашливание.
— Эйре оставь бедное пирожное в покое. Если не хочешь, есть, то так бы и сказала, зачем истязать ни в чем неповинный десерт!?
Бран смотрел с мягким укором, я перевела растерянный взгляд на десертную тарелку. Пирожное являло собой плачевное состояние, растерзанное на мелкие кусочки. Я поспешно отложила ложку и, опустив глаза на край кружевной скатерти, тихо сказала:
— Простите.
— Не страшно. В следующий раз буду иметь в виду, что печенье вы любите больше.
Я вскинула глаза, на улыбающуюся хозяйку отмечая опустевшую этажерку из тончайшего фарфора. Второй раз за час лицо опалил румянец. Спас положение Бран.
— Несса Этне как не прискорбно покидать вас, но нам с благородной эри пора. — Мужчина встал, подавая мне руку. — Да не оставит вас Великая Ану!
— Эрл Бран, да не оставит вас милость Великой Матери! — Хозяйка поднялась вслед за нами. — Я буду молиться древним богам, чтобы ваши поиски увенчались успехом. Эри Эйре, Великая Ану бережет своих дочерей и не оставит вас в тяжелую минуту.
— Несса Этне, да не оставит вас Великая Ану! — Я натянуто улыбнулась.
Простились мы на дружеской ноте, хотя в воздухе витала напряженность. Я не знала, на что списать возникшее ощущение, возможно, так выражались личные переживания, и со стороны туатов не было скрытых мотивов. На улице я вспомнила последние слова нессы адресованные Брану и не удержалась от вопроса:
— О каких поисках говорила несса Этне?
— Я расскажу, если ты захочешь, но только после обеда. Ты голодна?
— Не особо, — вспомнив пирожное, передернула плечами.
— А я бы не отказался от жаркого из молодого кабана. И от румяных куропаток. По правде сказать, я соскучился по настоящему грогу Киларни, — мечтательно протянул мужчина.
— Уговорил, — со смехом сказала я, желудок подтвердил громким урчанием.
Ресторация находилась в паре кварталов от магазина и вызвала ностальгию. Она невообразимым образом напоминала ресторацию в Шиан. Как же давно это было, словно в другой жизни. Бран выбрал столик в нише под каменной аркой рядом шумел искусственный водопад, который струился по щербатой стене разлетаясь на мелкие брызги от соприкосновения с зеркальной поверхностью бассейна выдолбленного в скале. Пока Бран заказывал еду я подошла к каменистой чаше и погрузила пальцы в прохладную воду, не смогла отказать себе в маленькой прихоти. Наблюдая за стремительным падением воды, я все больше поражалась искусству, с каким был сделан грот. Потрясающе! Подали обед. Мы ели, молча, наслаждаясь вкусом изысканных блюд. И только когда покончили с трапезой и отложили столовые приборы, я вопросительно посмотрела на Брана.
— О чем ты хотел поговорить?
Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула. Он задумчиво рассматривал серебряный кубок в своих руках, а через пару мучительно долгих минут перевел взгляд на меня. Его глаза снова стали болотной ряской и затягивали в бездонный омут. В полутьме арки они светились неестественным светом точь-в-точь как у кошки. Туат прикрыл глаза, прерывая контакт, и заговорил:
— Я хотел проститься с тобой без свидетелей. Наше знакомство вышло не совсем таким, каким желал видеть его я. Но я рад, что встретил тебя, узнал ближе. Надеюсь, совместное путешествие сблизило нас и примирило? — Он выжидающе смотрел на меня.
— Не стану говорить, что так же рада этому знакомству. Я бы желала его избежать, — не стала льстить его самолюбию, — но так уж сложилось. Я не простила тебя. Но возможно со временем прощу. В какой то мере я понимаю твои поступки. Ты много раз спасал мою жизнь, заботился, оберегал и многому научил меня. За это я искренне благодарна тебе. Я не считаю тебя врагом. Но не ожидай от меня большего.
— Могла бы на прощанье немного солгать. Я помню, ты за правду в любой ее отвратительной форме, — Бран, горько усмехнулся, — Эйре ты напоминаешь милого пушистого котенка озлобленного и не доверяющего людям, готового в любой момент вцепиться когтями и зубами в гладящую его руку. Жаль, что ты так и не научилась мне доверять. Ты мне нравишься.
— Как маленький пушистый котенок? — Съязвила я и, вздохнув, примирительно продолжила. — Бран не будем возвращаться к этой теме больше. Пустые разговоры. Мы оба, так или иначе, останемся при своем мнении. Что ты намерен делать дальше? О чем говорила несса?
— Помнишь, я рассказывал о недуге, постигшем туатов вследствие введения вакцины? — Я утвердительно кивнула. — У меня появился шанс предотвратить вымирание моего народа. Я знал отца и мать Сета. У них не было детей. Дан был хорошим врачом, ученым. Он много экспериментировал, но должного результата не добился. Много лет назад они покинули Тоингрин. До этого момента о них не было ничего известно. А три дня назад мы встретили Сета, и я узнал, что его мать ждала еще одного ребенка. Тогда я подумал, что богиня тем самым дала мне знак. Планы изменились. Теперь мой путь лежит в сердце пустыни Шудхер. Я не вернусь в австерию. Это последний наш совместный обед Эйре.
— Но я не встретила еще Хаято. — Прошептала севшим голосом.
— Скоро вы встретитесь. Племянник в городе и ему уже сообщили о нашем прибытии. Не знаю, кто или что ему помешало, но несказанно рад этой возможности побыть с тобой наедине лишние пару часов. И лишь одно удручает, что не смог преодолеть пропасть, которая пролегла между нами из-за моих ошибочных действий. Будь счастлива Эйре. Ты сильная и со всем справишься. Я верю в тебя.
— Значит это все. Конец, — в носу защипало, а глаза наполнились слезами, некрасиво шмыгнув, я едва слышно прошептала, — не верю.
— Ты слишком добрая Эйре. С врагами нужно быть жестче. — Бран, ласково улыбнулся.
— При следующей встрече я не дам слабину.
В австерии нас встретил посыльный из магазина нессы Этне. Туат забрал коробку и вознаградив мальчишку золотым, проводил меня до комнаты. Всю дорогу до австерии мы молчали. Я пребывала в странном настроении. Радость от предстоящей встречи с мужем смешалась с горечью расставания. Бран стал для меня строгим старшим братом, со скрежетом я призналась себе, что мужчина завладел частичкой моего сердца и мне грустно и больно расставаться с ним. Но в это я никогда не признаюсь туату. Бран положил коробку на кровать и обернулся ко мне.
— Пора прощаться. Да благоволят к тебе боги Анвна неугомонная маленькая тир ши!
— Да не оставит тебя милость Великой Ану упрямый туат! — В тон ему ответила я, сглотнув горький комок, дрогнувшим голосом призналась. — Бран, ты свободен от клятвы.
