Сон не шел. В голову лезли всякие мысли. Сначала я корила себя за поспешность, затем страдала от уколов совести, а под конец совсем раскисла. Я металась по комнате как загнанный зверь. Успокоится, не удавалось. Накинув теплую шаль на плечи, вышла на террасу. Убывающая луна светила, безмолвно окутывая сад таинственным серебристым сиянием. Вздохнула полной грудью пьянящий аромат тягучий, словно мед и такой же душистый. Села на теплые доски, прогретые за день солнцем. Босые ноги окунулись в прохладную и мокрую траву. Тишина и покой, нарушаемая шелестом листвы. Зашуршала трава. На тропинке показалась остроносая мордочка с длинными усами, принюхалась и скрылась из виду. Вдалеке прокричала сова. Я слепо таращилась в одну точку. Мысли из головы выветрились. Эмоции притупились. Накатила смертельная усталость. Пошатываясь, встала и вернулась в комнату. Завтра будет новый день.

Утро наступило внезапно. Кажется, я только сомкнула глаза, как предательские лучи солнца коснулись лица. Перевернулась на другой бок, накрывшись с головой одеялом. Но тут, же подскочила, вспомнив, что сегодня последнее занятие, а завтра решающий экзамен. И чуть не взвыла в голос. После обеда прогулка с туатом по городу, а я даже не набросала план экскурсии. После занятий заскочу в библиотеку. Цзи Ма джин не откажет в помощи. Быстро собравшись, побежала на кухню. Баяр агы собирался на базар. Полусонный поваренок вытаскивал из кладовой, огромную бамбуковую корзину. Повар удивленно заморгал и остановился в дверях. Громко откашлявшись, спросил хриплым басом:

— Юкари? Вы сегодня что-то рано.

— Не спалось. Немного прогуляюсь перед занятиями. — Ответила я, заглядывая под хлопчатобумажную салфетку. — А вы на базар?

— Да, новый гость будь он неладен, — повар сплюнул и угрюмо продолжил, — принесли вирги на нашу голову чужака. Видите ли, не нравится ему наша кухня. Ему подавай изысков.

Я понимающе кивнула. Баяр агы досадливо махнул рукой и, ворча себе под нос, тяжелым шагом направился на выход. За ним засеменил, таща за собой корзину, зевающий мальчишка. Когда они скрылись, сделала бутерброд с козьим сыром и запила тонизирующим чаем с лимонником.

Ветер дул с моря — влажный с солоноватым привкусом и насыщенным запахом водорослей и рыбы. Он забавлялся, взлохмачивая аккуратно собранные волосы, и раздувал подол платья, словно парус. Мне приходилось постоянно поправлять его.

— Будет шторм, — внезапно за спиной раздался мужской голос, я подпрыгнула, сердце испугано колотилось, прижала руку к груди, — простите. Не хотел пугать. Да благоволит вам Немайн госпожа Юкари!

— Ли байсе у меня чуть сердце не выпрыгнуло. Не подкрадывайтесь так незаметно. Да благоволит вам Безликий.

— Вы сегодня рано. — Охранник пошел рядом. — Туат, что поселился вчера в «Красной ветви» правда, друг вашей семьи?

— Знакомый, просто знакомый. Я обещала показать ему город. После обеда. — Я рассеянно наблюдала, как горизонт заволакивают темно сини тяжелые тучи, урча они, извергали в море змеевидные разряды.

— Я должен доложить Хаято тайсе.

Я не ответила, побежала под гору к ближайшему мосту. Так даже лучше. Хаято разберется с этим туатом. А я вздохну спокойно. Завтра экзамен вот о чем я должна думать, а не о зеленоглазом чужестранце и не об опасности которую он может представлять. Уже на мосту я все же набросала план экскурсии. Я согласилась на предложение и не в моих правилах отказываться от обещания. Плохая черта, не раз подводившая, но переделывать себя поздно. И отец не одобрил бы. Он всегда говорил, что нужно нести ответственность за слова и поступки. Противоречивые мысли. Я не хочу расстраивать Хаято, но и с таинственным представителем народа Тоингрина желаю пообщаться. Желание, зародившееся из маленького семечка недосказанности Конола и разросшееся в несгибаемые стебли от встречи с Браном. Бабушка родом с островов «вечной молодости» и мне хочется узнать о них как можно больше. Я не могу вспомнить бабушку, сколько не пыталась. Пустота. И она расползается в душе липким, черным пятном. Период до десяти лет я помню бессвязными обрывками. Это пугает. Поэтому я стараюсь не вспоминать детство, и все что с ним связано. Но иногда мне снятся сны странные, вязкие словно паутина, попав в которую не вырваться.

Маленькая девочка с медными кудрями сидит на коленях призрачного фантома. Она радостно улыбается ему. Она верит и любит его. Он склоняется к ней и что-то говорит. Он бестелесное существо, от которого веет холодом. Я кричу. Но звуков нет. Он поглощает их. Картинка сменяется. Сад до боли знакомый и запахи в них волшебство ночи из реальной жизни. Из той последней ночи с Хаято. И все та же самая девочка. Она задорно смеется, убегая от прозрачного мальчика, сотканного из воды. Из-за дерева выскакивает второй мальчик. Нет лишь смутная тень. Он ловит девочку. На них налетает первый, и они падают в высокую траву. Она, плотоядно причмокивая, смыкается над ними. Темнота. Звонкий детский смех утопает в ней.

После этих снов голова раскалывается. Я еще несколько дней хожу как чумная. Забытые воспоминания прорываются из заблокированного подсознания в виде кошмаров. Отчего мне становится горько. Я хочу вспомнить. А Конол не расскажет. Поэтому встреча с туатом мне кажется знаком судьбы. Может от него я смогу узнать Тоингрин лучше и хотя бы так понять, кто была бабушка и кто есть я. Тайны и недосказанность побуждают человека совершать необдуманные, глупые поступки.

Занятия с учителем прошли спокойно. Даже моя каллиграфия не вызвала у Лао тана привычного выражения лица. А мне довелось увидеть его улыбку. На мгновение, но это много значило для меня. Лао тан серьезно посмотрел на меня, поглаживая седую бородку, и изрек:

— Госпожа Юкари я получил удовольствие обучать столь усердную ученицу. И напоследок дам совет. На экзамене не теряйте силу духа. Успокойтесь и не торопитесь. Очистите свой разум от посторонних мыслей. Говорите четко и ясно. И помните кисть продолжение руки, а не наоборот. Да будут милостивы к вам боги трех миров. Да благоволит вам Немайн.

— Спасибо учитель, — растроганно поблагодарила я, — ваши советы мудры и бесценны. Я буду помнить их и ваши уроки. Ваше терпение вознаградится богами. Да благоволит вам Безликий.

На пороге я обернулась и посмотрела на учителя в последний раз. Он сидел за столом погруженный в изучение древних свитков. Его лицо испещренное сеточкой мелких морщинок было сосредоточенно. Кустистые брови, нависающие над узкими глазами, озадаченно хмурились. Он жевал губы, выдавая тем самым беспокойство и волнение. Я буду скучать по излишне требовательному и сварливому старику. На глаза навернулись слезы. Я вышла, тихо прикрыв дверь за собой.

Затем мы с Наей ата пили вкусный чай со слабой горчинкой. Она строго наставляла, а я слушала и с грустью понимала, что наши посиделки теперь будут проходить в лучшем случае один раз в неделю. Если вообще будут. Все изменится. И будущее почему-то пугало. Я так стремилась осуществить мечту, что теперь, когда она близка, я в растерянности. Ная ата заметив мое состояние, подлила чай и ободряюще улыбнулась:

— Юкари золотце не печальтесь. Вы же не в другую страну уезжаете. Вы станете уважаемой Юкари тан. То, что вы сейчас делаете, может повлиять в будущем на судьбы других женщин. Ваша мечта о школе для девочек ведь не изменилась? — Нет. — Она ласково погладила мою руку. — Вот и славно. Думайте о них, когда будете стоять перед учеными мужами во главе с императором.

— Да, вы правы, — выдохнула я, слабо улыбнувшись, — но я боюсь…. Что меня ждет во дворце? Достойна ли я называться женой генерала Хаято? И не опозорю ли я его?

— Ох, девочка вы слишком себя накручиваете. Хаято тайсе не даст вас в обиду. Вы сильная и со всем справитесь.

— Не знаю. Я трусиха. — В отчаяние я закрыла лицо ладонями и глухо продолжила. — Отсрочку о не разглашении брака я выпросила у Хаято лишь по этой причине. Я плохая жена?

— Бедное дитя, — Ная ата подошла ко мне и прижала к своей груди, осторожно гладя по волосам, — все боятся. Страх естественен. Не вы первая, не вы последняя. Просто их нужно прятать глубоко очень глубоко. Тогда вы сами поверите, что они безопасны. Во дворце слабости не прощают, — она подняла мое лицо и вгляделась в глаза, — они зло. Вы можете быть слабы перед близкими людьми. Но перед чужаками скрывайте лицо за масками. Маски они защитят и скроют истинное лицо. Маскам все безразлично. А теперь улыбнитесь. Вам уже пора.