- Вы должны взять дела в свои руки, а не доверять их ведение посредникам.

- Почему? Зотов лучше разбирается не только в юриспруденции, но и в бизнесе, политике.

- Думаю, что Аркадия Константиновича ценил как специалиста и Великий. Но он не позволял ему самовольно занимать свой кабинет.

Слова Тормиса вызвали у Тани раздражение. Переживания последних дней совсем расшатали ее нервы.

- Как вы смеете указывать мне! - прошипела Бачурина. Ей пришлось приложить немало усилий чтобы не раскричаться.

- Смею. До тех пор, пока вы будете вести себя как маленькая девчонка.

От этих слов Яна женщина отпрянула, как от пощечины. Но мгновение спустя она выпрямилась в кресле, сжала губы. Куда девались раздражение и обиды? Казалось, даже горе отступило. Превращение было мгновенным. Перед Максом и Яном сидела совершенна иная женщина. Казалось она была высечена изо льда. Впечатление усиливала снежная белизна кожи рук и лица, подчеркнутая черным траурным одеянием.

- Я учту ваши замечания.

Кивком головы графиня отпустила подчиненных.

После разговора с Бачуриной они прошли в кабинет Тормиса.

- В какой-то момент я подумал, что придется искать новую работу, - признался Макс, усаживаясь в кресло.

- Не переживай, у нас еще появится такая возможность, - пообещал Ян.

- Не стоило доводить ее до белого каления. Все-таки девка она неплохая.

- Нужно было пробудить ее от спячки. Для дела. Посмотришь, как после этого разговора с нами Бачурина примет Зотова. Будь уверен - адвокат больше не захочет оставаться в кабинете один. А плохая Бачурина или хорошая - не имеет принципиального значения. Главное - насколько она крепка.

- И как ваше испытание на прочность? Она его выдержала?

- Если бы нет, я тут же написал бы заявление об уходе. Я не самоубийца.

- И все-таки - вы недолюбливаете Татьяну Николаевну.

- По-твоему, лучше было оставить ее киснуть в жалости к самой себе?

- Значит, она даже не сможет погоревать по-бабьи за убитым мужем?

Тормис хотел было кое-что заметить насчет жалости, но подумал, что на сегодня уже достаточно нравоучений и достал из сейфа тонкую папку:

- Пора заняться делом. Нас ведь пока не уволили. Первая задача - найти внедренного агента.

- Вы говорили, что предатель погиб.

- Один. Но похоже, у него имелся сообщник. Или конкурент.

- Предатель... Не верится, что кто-то из наших ребят...

- Не хочу показаться циником, но искать придется и среди погибших в авиакатастрофе. Исключая, конечно, Гришина.

- Слава Богу, вы хоть кому-то верите, - ухмыльнулся Макс.

- Гришина я исключаю не только потому, что он был моим другом. Юра достаточно умен, чтобы понять, для чего требуется та или иная информация. Работая на обе стороны, он легко бы просчитал ситуацию. И остался жив.

- Но это значит, что вы первый подпадаете под подозрение.

- А я никому и не говорил, что вне подозрений, - вполне серьезно ответил Тормис. - Достаточно того, что я сам себе доверяю. Но от тебя этого не требую.

- Вас послушать, получается, что в наше время верить вообще никому нельзя. Даже самому себе, - пробормотал Макс.

- В отличие от Мюллера я не добавляю: "Мне, правда, верить можно..." В настоящий момент вам, Максим, следует подозревать всех без исключения.

- А причем тут Мюллер? - не понял Кузнецов.

- Вы цитировали, причем почти дословно, "Семнадцать мгновений".

- Да, действительно. А я и не заметил.

- Для нашего поколения это был культовый фильм. Кстати, Юрий Владимирович ставил Мюллера сотрудникам КГБ в пример. Как образец того, как нужно разговаривать с людьми и работать с документами.

- Какой Юрий Владимирович?

- Андропов. Что за поколение пошло: "Семнадцать мгновений" не смотрят, Андропова не знают. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, вот предварительный список людей, которые могли быть в курсе планов Петра Алексеевича. Посмотрите, нельзя ли его дополнить.

- Список можно расширить вдвое, а то и втрое, - ознакомившись с документом, заявил Макс. - Ведь информатор, которого мы разыскиваем, может быть знакомым, супругом, родственником одного из этих людей.

- Совершенно верно, - согласился Ян. - Ты делаешь успехи. Нам придется составить второй список, расширенный. А пока займемся первым.

- А не был ли предатель причастен к вашему отравлению?

- Вполне. Кто-то имеющий доступ на кухню Дома.

- Мы пили с вами минералку в "Контес", - припомнил Макс.

- Но ведь ты остался здоров.

- И то правда.

- А я больше нигде ничего не ел и не пил. Только в Доме. Но давай пока оставим отравление. Это может увести нас в сторону.

- Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь ранний час, но мои новости имеют чрезвычайный характер. - Извинение Зотова прозвучало, как упрек Бачуриной за то, что она заставила его так долго дожидаться.

- Это я должна просить прощения, - ответила Таня. - Вчера я приняла слишком большую дозу снотворного и никак не могла проснуться.

Бачурина назвала вполне правдоподобную причину опоздания. Не говорить же адвокату, что его держали в приемной потому, что графиня беседовала с телохранителями. С удивлением для себя Таня отметила, что сегодня она смотрит на Аркадия Константиновича совсем иначе, чем вчера, и видит в Зотове уже не опекуна, а младшего партнера. Младшего не по возрасту или опыту, а по положению. Последствия разговора с Тормисом. Он, конечно, малосимпатичный тип, но следует отдать должное - положение дел обрисовал точно и верно.

- Так что случилось? - спросила Таня, думая, что после смерти мужа уже ничего худшего произойти не может.

- Органы госбезопасности намерены произвести обыск в ровском доме Великого и офисе корпорации "Цесарь", - выпалил Зотов.

- Откуда это известно?

- У меня есть источники, - уклончиво ответил Аркадий Константинович.

- Это связано с расследованием обстоятельств авиакатастрофы? - высказала предположение Бачурина.

- Кажется, Петра Алексеевича подозревают в причастности к какой-то противозаконной деятельности.

Услышанное не вызвало у Бачуриной возмущения, она лишь уточнила:

- Известно, в чем именно подозревают?

- Нет. - признался Зотов. - Могу лишь предполагать, что это будет связано с его бизнесом. Как бы там ни было, нам следует принять меры к тому, чтобы в руки следствия не попали документы, компрометирующие покойного. Я перебрал бумаги из стола Великого в офисе. Теперь следует пересмотреть все, что имеется у вас дома.

- Вы нашли что-нибудь способное заинтересовать милицию?

- Ничего существенного. Так, кое-какие письма, которые можно толковать двояко. Я их изъял.

- А не имелось ли в бумагах намека, объясняющего причины покушения на Петю?

- Покушения? Петр Алексеевич погиб в результате покушения?

- Почему бы и нет. В самолет вполне могли подбросить бомбу. Так есть в бумагах Петра что-либо указывающее на его врагов?

- Ничего. Обычные деловые документы: письма, предложения сделок, договора, бизнес-планы. До последнего времени дела Петра Алексеевича складывались на удивление благополучно. Без каких-либо следов конфронтации.

Бачурина помолчала и, видя, что Зотову больше нечего сказать, предложила:

- Езжайте в офис и передайте Казарину, чтобы он привел всю отчетность корпорации в идеальный порядок.

- Но Казарину может не понравиться, что я даю ему рекомендации. С юридической точки зрения, мы ему не указ.

- Обижаться или нет - дело Казарина. Но отчетность на его ответственности. Впрочем, чтобы избегнуть ненужных трений, просто намекните о возможной проверке. Думаю, он поймет и избавится от сомнительных документов, если они у него есть.

Аркадий Константинович с нескрываемым удивлением смотрел на Бачурину. Еще вчера она не могла найти в себе сил выслушать доклад Гайнанова и Зотова. А сейчас уже отдает указания. И следует признать - весьма разумные.