Значит, сестра Влада здесь ни при чем. Зачем же кому-то убивать такую милую добрую и бесконфликтную девушку?! Она была очень красива… Конечно, проблема могла быть именно в этом: она кому-то отказала или кто-то к ней ревновал. Это первое, что приходит мне на ум. Значит, убийцей могли быть как парень, так и девушка. Да еще этот конкурс. Кто там победил?! Посмотрим, что мне тут написал Витя».

Выйдя из дома родителей Влада, я достала листок с записями, сделанными характерным корявым мальчишеским почерком, к тому же еще и с ошибками. И стала читать.

«В конкурсе было нескальканаминаций для девушек. В наминации за лутший костюм победила Таня Никишина, приз симпатий зрителей – Алиса Панфилова, хатя этот приз хатела Олька Маркина, лучший танец Кристина с Наташей. На дискотеке Алису много рас приглашали на медленый танец…» Дальше следовало несколько незнакомых мне имен. «С Кирюхой танцевать она отказалась. На улице я видел как Тимур обнимал Алису». Затем следовали не относящиеся к этому факту подробности вечера. Я пробежала их глазами, и взгляд зацепился за фразу: «Кристина и Тимур поцапались».

– Наверное, – я перевела дыхание, – наверное, он имеет в виду «поругались».

​ «Видела ли Кристина Тимура и Алису вместе?! Скорее всего – да, и это как раз и было причиной ссоры. Но Кристина… она не могла этого сделать! К тому же подозревать можно еще Кирилла и Олю Маркину. Кирилл был пьян в тот вечер».

Я снова поехала в «тихий» поселок Лунный.

​

​

***

​

– Убийства очень похожи. У второй девушки тоже удар твердым тупым предметом по голове. Предмет пока не нашли. А вот и фотографии с первого места преступления, – Андрей достал красно-белый конверт для фото с надписью «Kodak» из книжного шкафа.

Я присела на старенький стул, вынула снимки из конверта и стала рассматривать. На одной фотографии рядом с убитой Алисой лежала статуэтка победителя, на другой – та же статуэтка крупным планом.

– В общем, убили девушку, похоже, действительно ее же собственным призом.

– Да, видимо, так, – сказала я еле слышно, поддержав мнение Андрея. Но он, сам того не зная, подтолкнул меня к одной мысли. Я стала внимательно рассматривать фотографию со статуэткой для того, чтобы понять, права я или нет. И тут я заметила…

Кто-то позвонил в дверь. Я вздрогнула и, подняв голову, посмотрела на Андрея.

– Не бойся, это, наверное, тетя Нина, я у нее пирожки покупаю. Она сюда не зайдет. Ты пока смотри, я быстро.

– Хорошо.

Когда Андрей вошел, я сказала:

– Смотри, один краешек приклеен неаккуратно, – сказала я входящему в комнату Андрею.

– Это была действительно тетя Нина, можешь не беспокоиться. Так чего там, краешек неровно приклеен? – Андрей сел передо мной на корточки и заглянул в фотографию. – И что это, по-твоему, значит?

– Что на статуэтке, которой убили девушку, было сначала другое имя – имя убийцы. А потом таблички поменяли.

– Таблички поменяли, – Андрей повторил мои слова, стараясь понять ход моих мыслей. – Хочешь сказать, что убийца тот, кто получил такую же статуэтку?

– Да. Свою статуэтку с другим именем бросили на месте преступления, а приз Алисы забрали на тот случай, если милиция заинтересуется остальными статуэтками для сравнения.

– То, что статуэтки поменяли, ты решила по какому-то загнутому краешку?! Да брось! – Андрей улыбнулся. – Я бы даже внимания не обратил. Во-первых, он мог загнуться при ударе, а во-вторых, его изначально могли неаккуратно приклеить.

– Я не утверждаю, а говорю, что могли поменять. Клеила Наташа, она такая дотошная, всегда все аккуратно делает.

– Ну, как знаешь.

– Правда, статуэтку ведь мог кто-то взять, а потом, после убийства, вернуть хозяину. Ведь после награждения началась дискотека, и все сложили свои статуэтки в комнате за сценой.

– Вот, тем более это не имеет значения.

Но я решила проверить свою версию. Выявление нужной статуэтки я не стала, как поиски камня, начинать издалека, а пошла сначала к Кристине.

​

​

***

​

Ночью, пока все спали, я отправилась в дом к Бариновым, зашла в комнату Кристины и открыла ее комод… Там лежала статуэтка. Табличка с именем была приклеена кое-как…

Девушка могла в любой момент проснуться, разбудить всех и забрать столь важное доказательство. Но я просто стояла посредине комнаты, оцепенев от ужаса. Кристина… Неужели и здесь, в столь важном споре, ты оказалась по ту сторону баррикад? Мне казалось, что я борюсь чуть ли не со всем светом, а оказалось, только с одной «червовой дамой», которую нагадала мне Кристина. Но как же выиграть эту войну без потерь?

​

***

​

Я забрала статуэтку и на следующий день отправилась к Тимуру.

К моей удаче, он жил в пристройке к основному дому своей семьи, и мне не пришлось показываться на глаза домочадцам, чтобы отыскать его. Дверь была приоткрыта. Я постучала.

– Войдите.

Я открыла дверь. Тимур отвлекся от книги, которую ​ читал, стоя у окна, и посмотрел на меня. В первую секунду на его лице проскользнула тень удивления, а потом выражение лица стало спокойным, как будто он знал, что я приду, и ждал меня: «Я думал, ты уже уехала из поселка».

– И оставила Влада?!

– А есть другой выход?

– Он не виноват в том, в чем его обвиняют!

– Присаживайся, – Тимур указал мне на стул рядом с письменным столом.

Я последовала его предложению, и он сел рядом.

– Он не виноват, – повторила я. – И я боюсь, что ты знаешь об этом не хуже меня.

Молодой человек слушал меня, рассматривая стопку бумаг на столе и теребя ее рукой. Теперь он поднял голову.

– Скажем так, четких доказательств в его виновности нет. Есть только закономерность в совершении преступлений в его семье и четыре параллельных пореза на спине. Но этого достаточно для обвинительного приговора для него в этом поселке, – он говорил, расставляя акценты над словами «для него» и «в этом». – Если ты скажешь, что он был в тот вечер всегда рядом с тобой, тебе никто здесь не поверит. Единственное, что я могу посоветовать, – это в дальнейшем подать на апелляцию в областной суд. Понимаю, зачем ты пришла: думаешь, я могу чем-то помочь в этой ситуации, так как я сын начальника районного отдела милиции. Но это не так. Это слишком сложное дело! Каждый в городе считает, что оно касается его лично и его семьи на протяжении нескольких поколений. Это невозможно просто «замять»… Поверь мне, нужные доказательства найдутся. А если не найдутся, их просто сфабрикуют.

– Послушай, Тимур, я не отступлю. Скажи мне: между тобой и Кристиной была ссора в тот злополучный вечер?

– Почему ты спрашиваешь?

– Кристина ведь видела вас с Алисой, да?!

Тимур встал и молча подошел к окну. Он смотрел на клумбу с цинниями саду. Я подошла к нему и встала рядом чуть позади.

– Это ее любимые цветы. Она посадила их здесь.

– Мы тоже сажали с ней циннии в нашем саду, – я положила руку Тимуру на плечо. – Почему так произошло?

– Ты знаешь, я вот иногда думаю: как все просто было в детстве, – Тимур говорил размеренно, вдумчиво, как будто что-то представляя или вспоминая. – Тогда понятия добра и зла были такими ясными, не вызывающими сомнений. Нам говорили: вот это – хорошо, а вот это – плохо. И все старались делать только то, что хорошо. Но мы взрослели, и постепенно грани между «плохо» и «хорошо» стали стираться. Чем дальше – тем больше они стирались. Когда-то думалось: вот так я не сделаю ни-ко-гда. А теперь?! А теперь делаешь и даже не думаешь, что это неправильно, что можешь причинить кому-то боль.

Тимур произнес эти вопросы все тем же тоном, что и все свои предыдущие слова. Только по содержанию этих вопросов можно было понять, что он в отчаянии. Ни громкость голоса, ни интонация не хотели выдавать этой тайны.

​

​

​

***

​

Вскоре пришла очередь откровенного разговора с сестрой.

– Кристин, как такое могло произойти? – я внимательно смотрела на сестру.