– …еще и мать Влада убийца.
– И заметь: убивали в этой семье всегда женщины и всегда мужчин, теперь же убиты девушки. Понимаешь, что это может значить?!
– Ровным счетом ничего! Возможно, какой-то смысл в твоих словах есть, и я, может быть, смогла бы в них поверить, если бы Влад не сидел сейчас в тюрьме.
– Оглянись назад.
Я повернулась и увидела, как огромная толпа народа направляется в сторону отделения милиции. Приглядевшись к ним, я ужаснулась: все были «вооружены» – кто вилами, кто лопатами, а некоторые даже топорами.
– Просто средневековье какое-то, – сказала я, невесело усмехнувшись.
– Все эти люди утверждают, что Влад с чьей-то помощью овладел камнем и теперь способен убивать на расстоянии.
– Я надеюсь, ты в этот бред не веришь?
– В отделение милиции они не прорвутся, а вот за твою безопасность я поручиться не могу. Каролина, тебе лучше уехать, иначе эти люди просто растерзают тебя, не суйся в это дело. А насчет того, верю ли я им: есть факты, и от них никуда не денешься.
– Факты говорят совсем не о том, что убийца Влад.
– А кто же, по-твоему?!
– Другой человек.
***
Утром я была уже у дверей нового дома семьи Листер в городе.
Дверь мне открыла миловидная женщина.
– Здравствуйте. Меня зовут Каролина, я… подруга Влада…
– Да, да, сын рассказывал о тебе, когда мы разговаривали по телефону неделю назад. – Женщина радушно улыбнулась, но, увидев мою ответную улыбку поверх взволнованного выражения лица, стала смотреть обеспокоенно, – Проходи.
Я вошла в прихожую.
– Проходи в комнату, располагайся. А Влад? Что-то случилось?
Мы сели на стоявшие бок о бок диваны лицом друг к другу.
– Послушайте, произошло убийство двух девушек в поселке – Кати Марочкиной и Алисы Панфиловой. У обеих на спине четыре симметричных пореза.
Смотревшая на меня мама Влада после этих слов опустила голову, в ужасе закрыла рот рукой и какое-то время переваривала эту информацию.
– В этом обвиняется Влад, да? – наконец она смогла произнести эти слова.
– Да. Он сейчас задержан, ваш муж скоро должен приехать в Лунный с адвокатом. Влад просил пока ничего не говорить вам, но я поняла, что это невозможно, если хочу помочь.
– Так вот почему у Глеба случился инфаркт! Он переживает за сына.
– Отец Влада в больнице?
– Да, сегодня его переводят из кардиореанимации в палату. Я как раз собиралась ехать.
– А долго Глеб… Извините, не знаю отчества.
– Викторович.
– Глеб Викторович пробудет в больнице?
– Долго. С инфарктом лежат двадцать один день. Поэтому, я сейчас отыщу свою телефонную книгу и позвоню адвокату сама.
Я не могла говорить дальше то, что хотела, глядя в глаза, поэтому встала, начала прогуливаться по комнате и остановилась за спиной своей собеседницы.
– Найдены еще два трупа мужчин двухмесячной давности.
В следующую секунду я набралась смелости и снова села напротив.
– Послушайте, – на этот раз в моем голосе была жесткость, – я знаю, что не имею права просить вас прийти в милицию с повинной. На Влада не вешают преступления, произошедшие два месяца назад, потому что прекрасно догадываются, что их совершили вы. Но я прошу вас, умоляю: не дайте Владу ответить за преступления своей сестры! За убийства Кати и Алисы.
– Нет! – мама Влада заплакала и отрицательно покачала головой.
– Понимаю, что трудно, – я немного запрокинула голову назад, чтобы появляющиеся на глазах слезы не катились по щекам, – да, может быть, и невозможно вам выбирать, кто из двоих детей будет сидеть в тюрьме, но ведь это может быть невиновный!
– Да нет же, нет! Это не может быть Лера! С того времени, как мы переехали сюда, дочь не была в этом злополучном поселке. Она больше чем на тридцать минут в магазин из дома не уходит.
– Это правда?
– Правда. Я клянусь тебе. Первое время я особенно тщательно следила за Лерой днем, а ночью, чтобы иметь возможность прекратить наблюдение и спать, подсыпала ей снотворное. Сейчас я немного успокоилась.
– Значит, вы боялись, что она может совершить преступление?! Почему так происходит?
– Когда мне было двадцать лет, я узнала, что над нашей семьей висит проклятье. Мама рассказала мне, что, когда моя бабушка была маленькой, в нашем городе жила старушка, которая в молодости сидела в тюрьме за кражу. Жила эта старушка одна, ее дом был ветхим, забор покосился от времени. Живущие в поселке дети, заводилой у которых была моя бабушка, часто воровали яблоки в чужих садах. Однажды они забрели в сад той самой старушки. Увидев детей в окно, она вышла на улицу и стала прогонять их из своего сада. Тогда дети принялись дразнить старушку.
– Баба-яга, – кричали дети.
– Пошли отсюда, – кричала им в ответ старушка.
– Тюремщица, – выкрикнула моя бабушка. Старушка обратила гневный взгляд в ее сторону и сказала: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся, деточка».
Вспомнила моя бабушка об этой истории только спустя двадцать лет (ей было тогда 35), когда застрелила из охотничьего ружья двух воров, залезших в дом. Она испугалась за детей, спящих в соседней комнате.
Моя мама повторила эту историю, когда ей было уже сорок. Придя домой после работы, она услышала шум, доносящийся из чулана. Она знала, что мы с братом находились дома, и, испугавшись за нас, бросилась во двор, схватила вилы и пошла в чулан. В чулане была дверь, ведущая в подвал. Мама заметила, что эта дверь открыта, и оттуда доносятся мужские голоса. Двое подвыпивших мужчин решили поживиться соленьями. Увидев маму, они повернулись к ней, и один из них со словами «Пошла отсюда!» кинул в нее банку с помидорами. Тогда мама испугалась и в состоянии аффекта заколола вилами сначала одного, а потом второго. Осознав, что сделала, она испугалась и закопала трупы в здесь же, в подвале. Возможно, никто не узнал бы о том, что произошло в нашем доме, но у этих двух горе-друзей был еще один собутыльник, знавший, куда они отправились. На следующий день к нам нагрянула милиция, и все стало известно. Весь поселок смаковал подробности истории. В народ просочилась информация о порезах от остриев вил на телах мужчин. «Никаких вил там не было, – говорили женщины, по вечерам собиравшиеся на лавочке, – это острые когти белуаров». Не знаю, кто и когда сочинил эту историю, но все были давно уверены, что мы необычная семья: алмаз, который передается из поколения в поколение, и череда убийств... Что еще могут думать люди?! – она грустно улыбнулась. – Мама отсидела в тюрьме пятнадцать лет и умерла вскоре после того, как вышла.
– Пятнадцать лет?! Но ведь убийство произошло в состоянии аффекта?! – удивилась я.
– Суд решил, что это было преднамеренное убийство. Незадолго до своей смерти мама рассказала мне о проклятии. Я тогда не поверила, думала, что это стечение обстоятельств, но произошедшее два месяца назад перевернуло мою жизнь.
– Что же произошло?
– Я возвращалась домой поздно вечером, уже стемнело.
И она поведала историю о том, как, защищаясь, убила своих обидчиков.
– Как только я рассказала о произошедшем мужу, он принял решение уехать из Лунного. Остался только Влад ради раскопок Глеба.
«Отец пожертвовал своей мечтой ради семьи, а сын пожертвовал собой ради мечты отца», – подумала я.
– Переехав сюда, мы с Глебом не спускали глаз с Леры. Я днем, а он ночью. Когда Глеб уехал в командировку, мне пришлось прибегнуть к использованию снотворных. Каролина, мы сделали все зависящее от нас, чтобы прервать эту цепь убийств, но кто-то или что-то, какие-то неведомые силы смогли ее продолжить. Неужели это никогда не закончится?
– Если Лера не виновата, то, скорее всего, последние убийства произошли не из-за проклятья. Просто кто-то хорошо замаскировал совершенные убийства под манеры вашей семьи.
***
«Проклятье… Это еще одна трудная загадка. Я никогда в это не верила. Но выходит, что оно существует? Как оно действует? Я вдруг впервые почувствовала, что мне не хочется искать ответы на интересующие меня вопросы. Я хочу только одного – помочь Владу. Бесконечная бесплодная борьба с невежеством людей сменилась борьбой за одного человека. Я старалась успокоиться и сосредоточиться.
