– Я не оставлю этот так, поверьте, Алевтина Михайловна. Послушайте, вы знаете, наверное, практически всех в поселке?
– В общем-то, да.
– А вы знаете, кто уехал из поселка в июле 1989 года?
– Сейчас, попытаюсь вспомнить, – Алевтина Михайловна задумалась, – Ах да, две семьи – Нечаровы и Фадеевы.
– А вы можете дать мне адреса их бывших домов?
– Не понимаю, зачем, но если это тебе это как-то поможет, то конечно.
– Я объясню, но позже. Хорошо?
Алевтина Михайловна поправила леопардовые очки и записала адреса на листке бумаги.
Я уже шла к первому дому, как вдруг меня осенило, мысль со страшной силой ворвалась в голову, так что в глазах потемнело: когда я впервые много лет назад приехала сюда к Бариновым, в их доме шел ремонт! Стоп! Был ремонт или они только въехали в дом?! А раньше? Где они жили раньше? Я этого не знаю. Я поспешила в дом Бариновых. Родители уже приехали. Отец Кристины и Егора сидел на лавочке у дома.
– Здравствуйте, дядя Витя.
– Здравствуй, Каролина. Я жду Марину и Кристину, сейчас в больницу поедем. Мы с Мариной думали, что вы взрослые люди, а вас, оказывается, одних нельзя дома оставлять, – дядя произнес эти слова с ноткой укоризны в голосе.
– Мне очень жаль, что все так вышло, надеюсь, Егор скоро поправится.
Пока тетя Марина и Кристина находились дома, я решила задать волнующий меня вопрос дяде Вите.
– Да, мы стали жить в этом доме в 1989 году, – произнес он, удивленный моей осведомленностью.
– В октябре?
– Да, в октябре.
– А прежние хозяева?
– Что прежние хозяева? Они построили новый дом в нашем поселке.
– Здесь жила женщина, в подвале которой были найдены трупы двух мужчин, да?
– Да, – дядя Витя все больше изумлялся с каждым моим последующим вопросом, – откуда ты уже все это знаешь?
– Мир не без добрых людей, рассказывают понемногу.
– Понятно.
– А кто эта женщина? – я спрашивала, уже не стараясь скрыть интерес.
– Могу назвать тебе ее фамилию, если уж так интересно, но обещай, что не скажешь ни слова Марине и дочери. Если бы они знали, то ни за что не захотели бы жить в этом доме, а на момент переезда у меня хватало денег только на него. Хозяева продавали дом, как говорится, за бесценок.
– Обещаю.
– Листер.
– Листер?????
– Та женщина, убийца, приходится Владу Листеру бабушкой. Она умерла через пару лет после того, как вышла из тюрьмы. Семья очень любила ее и в знак памяти они носят ее фамилию.
Я еле сдерживала волнение.
– Послушайте, я давно ищу ответ на один вопрос. Ищу у других и у себя.
Дядя Витя смотрел на меня с интересом.
– Как люди могут принимать что-то на веру? Почему они не хотят проверить истинность своих домыслов и предрассудков? Вот вы согласились купить этот дом – значит, не верите в эти сказки про семью Листер?
– Я не верю, но многие действительно верят. И вот что интересно, Каролина: есть верующие, которые ясно понимают, что вера может поддерживаться в душе одним только незнанием. «Credo, quiaabsurdum est»[1].
– «Я верю именно потому, что это нелепо».
– Да. Я думаю, эти слова означают примерно следующее: «Если бы не было нелепо то, во что я верю, то я принял бы это и без веры, а на основании моих рассуждений, моего разума. А вот чтобы считать истиной нелепость, для того нужна, разумеется вера».
– Но ведь, рассуждая так, нельзя не ошибаться. Так ведь можно считать любую ложь и неправду за настоящую Истину.
– Пусть даже и так, но люди не могут без веры. Ты никогда не задумывалась о том, чем люди отличаются от животных? Точнее, чем отличается самое дикое племя людей от самой высокоорганизованной стаи обезьян?
– Трудно так сразу ответить.
– У всех людей есть Вера. Животные никогда не задумываются о том, почему происходят определенные явления в их жизни, а люди задумываются. И при недостатке сведений всегда стараются объяснить все с помощью веры. У каждой веры есть свой символ, свой атрибут – амулеты, идолы, иконы и… книги.
– Книги?
– Да, Каролина. Наука для тебя является такой же верой. Ты веришь в науку, веришь в книги. Ладно, Каролина, оставайся в доме за хозяйку, а мы поехали, – сказал дядя Витя, увидев выходящих из дома тетю Марину и
Кристину.
[1] «Credo, quia absurdum est» - слова Христианского богослова Тертулиана (годы жизни 160-220).
5 глава
Этой же ночью я решила найти камень и узнать правду: даст ли он необыкновенную силу Владу. После приезда родителей, Кристина перебралась в свою спальню. Поэтому мне стоило большого труда бесшумно выбраться из комнаты. Металлическая сетка кровати поскрипывала, но мне удалось не разбудить устроившуюся на ночлег на раскладушке сестру. Взяв в сарае фонарик и лопату, я отправилась в сад – на поиски помеченной яблони, ощущая, как гулко стучит сердце. Деревья, колыхающиеся от ветра, казались мне живыми, их ветки, словно когтистые лапы животных, казалось, были готовы к атаке. Борясь со страхом, я подходила поочередно к каждой яблоне и, освещая ствол дерева фонариком, внимательно всматривалась, ожидая увидеть знак. Наконец, поиски увенчались успехом, и я увидела «острый коготь», казалось, готовый вонзиться в любого, кто захочет завладеть камнем. Он указывал на завалинку. Я начала копать рядом, и скоро острие лопаты уперлось во что-то твердое. Бросив лопату, стала аккуратно, но быстро копать руками и обнаружила шкатулку, которую медленно с трепетом открыла…
Алмаз в форме сердца был великолепен! Никогда раньше я не видела столь прекрасного и большого, примерно в двадцать восемь карат, камня. Свет фонаря отражался в каждой его грани и ослеплял красотой.
Я положила камень в матерчатый мешочек в кармане ветровки и пошла быстрыми шагами в дом. Закрывая калитку сада, боковым зрением заметила человека на крыльце дома, из-за чего испугалась и вскрикнула, но через несколько секунд узнала подругу.
– Кристина, ты чего не спишь?! – я старалась скрыть свое волнение. Кристина как-то резко изменилась после того, что произошло, выглядела очень уставшей и несчастной. Она стояла на крыльце абсолютно неподвижно. Конечно, я должна поговорить с ней, попробовать убедить, что Влад не виноват, поддержать, ведь она очень переживает из-за Егора, но только не сейчас, мне нужно подумать, что делать дальше.
– Что ты делаешь в саду?! Где ты была?!
«Я же просила, только не сейчас, Кристин, – думала я, – и вообще, откуда такой тон, научилась допросу с пристрастием у будущего сотрудника милиции?!» Но я, ничего не сказав, прошла мимо неподвижно стоявшей сестры и только у двери произнесла:
– Спокойной ночи, Кристина, – подумать только, у меня такой уставший голос, очень хочется спать.
– Ты ищешь камень для него?! – эти слова ударили меня, словно молния, и привели в чувство. Мы стояли спиной друг к другу, но по тому, с какой злобой произнесла Кристина эти слова, я могла представить себе выражение ее лица.
Но в следующую секунду Кристина повернулась ко мне, и я тоже обернулась, сестра схватила меня за руку и с умоляющим взглядом начала говорить:
– Пойми, если ты находишься сейчас в его власти, то тебе нужно уехать, иначе ты принесешь нам всем несчастья. Я знаю настоятельницу одного монастыря, там тебе помогут.
– По-моему, это тебе нужна помощь, Кристина! Отпусти меня! – я резко отдернула руку.
– Да пойми же ты, всем страшно! Наконец удалось посадить этого человека за решетку. И что? Появилась ты, кукла, с помощью которой он может продолжать свои злодеяния, – Кристина постоянно переходила на крик, – ты просто марионетка в его руках! Как ты не понимаешь?!
– Кристина, что ты говоришь?! Это вы все марионетки – марионетки собственных страхов и предрассудков! Конечно, когда человек боится, ему не до рассуждений. В такие минуты он даже перестает верить своему собственному уму, своим ушам, своим глазам. Перед лицом чего-нибудь страшного и непонятного ум как бы замирает и словно куда-то прячется, пропадают все элементарные рассуждения, на которые способен человек. И что же остается? Только возможность объяснить непонятное и вызывающее страх какими-нибудь сверхъестественными силами! А почему никто не может набраться смелости и хоть раз в жизни попытаться разобраться, что на самом деле имеет место в нашей действительности, а что нет! – Я поняла, что кричу, и сбавила тон. – Если бы хоть один человек в этом поселке один раз задумался, то он бы понял, что всему, в чем обвиняют Влада, есть реальное простое объяснение.
