— Присаживайся, господин хороший, да расскажи, о чём со мной обмолвиться желаешь?

Вепрев важно прошёл к креслу, сел в него и… растерялся, неуклюже провалившись в мягкое нутро.

— Вот-вот! — улыбнулся адмирал, — я тоже высказывался нашему краснодеревщику. Говорил ему, что же ты для меня кресло сделал, ровно для бабского зада? А он мне знаешь, что ответил?

— Что? — автоматически спросил Михайло, сбитый с толку и неожиданным происшествием и вопросом.

— Говорит, что все зады одинаковые!

— Ну, не скажи! — с видом знатока хмыкнул Вепрев, наконец-то удобно устроившись в кресле, — Бабский зад он и побольше будет, да и помягче…

— Любишь, значит, девок-то? — с хитринкой задал вопрос адмирал.

— А кто ж их не любит? — широко улыбнулся Михайло.

— В неметчине их не любят. Монахи латинянские самых красивых девушек на кострах сжигают.

После этих слов у Вепрева с лица моментально слезла улыбка и "вытянулось" лицо, а правая рука автоматически начала совершать крёстное знамение.

— За что же это их так? — обескураженно спросил он.

— Хм, за что? Ты грамоту-то разумеешь?

— Конечно, разумею! Кудыж купцу без грамоты?

— А книги святые читаешь?

— Читаю…

— А книгу пророка Даниила читал? Знаешь сказание о Сусанне и старцах?

— Вон оно чё! — понимающе растянул Вепрев, и тут же озвучил пришедшую в голову мысль. — Так монахи наоборот, защищать таких дев должны.

— Запрещено латинянским монахам женщину познавать. Только как быть, если сам Господь Бог сказал: "Плодитесь и размножайтесь"? Поэтому, хоть монахом назовись, хоть пнём ушастым, а без бабы — никуда. Вот и фарисействуют латиняне. Им проще во всём обвинить ни в чём неповинную девицу, чем сознаться в своих страстях. Кстати, влиятельные, но уродливые боярыни часто способствуют таким обвинениям. Зависть мой, друг, зависть! Ведьмами красавиц называют, да в колдовстве обвиняют. Вот и представь, растили матушка с батюшкой свою единственную кровиночку, холили, лелеяли, а тут объявляется подлый латинянин и говорит: "Или мне утехой будет, или на костёр пойдёт!"

— Вот же ироды! — сжав от злобы кулаки, воскликнул Вепрев.

— Что ж вы к этим иродам за помощью-то бегали? — спросил адмирал с сарказмом.

— Э-э, — растерялся от такого вопроса Михайло.

— Против князя Московского выступили, — между тем продолжил Константин. — Ты в чьём войске-то был, Дмитрия Борецкого или Василия Гребенки-Шуйского?

После этого вопроса Михайло затравленно оглянулся по сторонам, а его рука потянулась к поясному ножу.

— Ты что же, убивать меня, что ли пришёл? — рассмеялся адмирал, насмешливо глядя на купца. — А я-то думал, о деле говорить будем.

Рука купца остановилась на полпути, но он продолжал подозрительно зыркать на своего собеседника.

— Скажи, Михайло, ты чем думаешь, решая что-то предпринять? Если со мною что-то случится и мой император узнает, что в этом повинен новгородец, то он не будет искать виноватых, он просто прикажет сравнять Новгород с землёй и всё. Был город и не стало.

— Это что же, — недоверчиво осклабился купец, — вот так вот придёт и сравняет?

— Совершенно верно, — с ледяным спокойствием ответил адмирал, — придёт и сравняет и ни у кого не спросится.

— А как же Московский князь? Думаешь, он позволит? Или вы не к нему с посольством идёте?

— К нему, к нему. Только в данном вопросе моего императора ничьё мнение не интересует. Он за любого гражданина своей страны, подчёркиваю, за любого, всегда отомстит. А чтобы Московский князь не шибко серчал, то выплатит виру. Думаю, ста тысяч рублей за ваш городок ему хватит.

— Сто тысяч рублей! — изумился купец. — Да за эти деньги он сам любой город с землёй сравняет!

— Вот видишь, — усмехнулся Константин.

— Неужели твой император настолько богат, что таких денег не жалко?

— Почему же не жалко? Жалко! Только своих людей ему ещё жальче. Любой, кто принимает его подданство, получает защиту и поддержку. Правда он лентяев не любит… А скажи мне, кто их любит?

— Никто, — согласился купец.

— То-то и оно! Зато тех, кто в работе прилежен, наш император всегда привечает и милость оказывает. Кстати, ты мне так и не сказал, по какому делу пришёл?

— По делу-то, — замялся Михайло, не зная как озвучить свой вопрос. — Да, вот, хотел узнать, как под руку твоего императора можно встать?

— Ну, это дело не хитрое. Нужно прибыть в нашу страну, написать прошение, что желаешь стать поданным моего императора и обязуешься соблюдать все законы, которые действуют на территории государства. После этого твоё прошение в течение трёх дней обязаны рассмотреть и вынести решение.

— А что, могут не разрешить?

— Если ты до этого совершал преступления против нашего государства, то, как тебе можно доверять?

— А-а! Ну, это конечно… А если с семейством к вам приехать, примите?

— Примем! Семейным у нас всегда рады. Такие пары в течение месяца обеспечиваются добротным каменным домом и просторным приусадебным участком.

— И каким путём до вас можно добраться?

— Добраться? — задумался Константин. — В начале следующего лета сюда несколько наших кораблей пожалуют. Думаю, около ста человек спокойно на них поместятся. Поэтому, если есть ещё желающие найти счастье в другой стране, милости просим.

— Желающие-то есть… Но уж больно ты цифру большую назвал, — засомневался Михайло.

— А ты в выборе-то не стесняйся! Всех зови, и мужчин, и женщин, и семейных, и холостых, и увеченных-калеченных…

— Зачем же вам увеченные? — изумился Вепрев.

— А мы разве не христиане? Неужели наших братьев по вере кровом и пищей не обеспечим, неужели им работу по душе не найдём? Плохо же ты, Михайло, о нас думаешь.

Купец от такой отповеди даже смутился. А Константин между тем продолжил.

— Может помощь тебе какая требуется? Спрашивай. Людей чать одними словами не умаслишь?

— Ты прав, дон Константин, — купец впервые обратился к адмиралу по титулу. — Одним словесам людишки не поверят.

— Пятьдесят рублей хватит?

— Ого! — загорелись у Вепрева глаза, — а не боязно мне такие деньжища давать? Пропаду с ними и всё…

— Запомни, Михайло, мы отсыпаем щедрой рукой, но и взыскиваем сурово! Ты и так в постоянном страхе живёшь, а тут их-за каких-то денег будешь метаться до конца своей жизни, как грешник у чёрта на сковородке. Оно тебе надо? Тем более, как я понимаю, ты человек семейный… Разве благополучие семьи стоит горсти презренного металла?

Крыть было нечем, и Вепрев пристыженно опустил глаза.

— Кроме этого, — продолжил Константин, — ты мне расписку напишешь в получении денег, да на книге святой клятву принесёшь.

— Ты что же, настоятеля хочешь позвать? — спросил Михайло, и нотки сожаления явно отразились в его словах.

— Думаю, нам лишние свидетели ни к чему, — усмехнулся адмирал. — Но и сам не шибко распускай свой язык, да зелья хмельного сторонись. Придёт время, и напьёшься вдоволь и повеселишься от души. Обещаю!

— Оля, скажи мне, чего ты зациклилась на этом шёлке? — спрашивала Елена Петровна свою дочь, когда вся женская половина правителей ЮАР расположилась в уютной столовой, чтобы выпить ароматного кофе и обсудить насущные проблемы.

— А что ты предлагаешь? — помешивая чайной ложечкой напиток, поинтересовалась министр лёгкой промышленности.

— Я предлагаю ткань, которую мы получаем из бамбукового волокна. Во-первых: бамбук растёт в изобилии и не нужно тратить деньги на покупку дорогостоящего материала. Во-вторых: как ты знаешь, она обладает гипоаллергенными свойствами. И в-третьих: мягкость, прочность, эластичность и воздухопроницаемость у неё на 20 % выше, чем у того же хлопка.

— А получение бамбукового волокна разве не затратно?! — возразила дочь. — Тем более мы договорились шить из него только постельное бельё. К тому же вы сами отказались от предложения Ильи использовать химию, чтобы ускорить процесс получение данного материала.